Черная Жатва

Это время запомнилось многим под названием Пиршество Воронов, ибо никогда доселе так не бесчинствовала Госпожа Смерть… Визитом свои почтила она сначала мелкие селения, за затем уж и целые кварталы крупных городов… Безразлична и холодна была темная Леди в своем траурном шествии по миру… Не ведали пощады ни старики ни младенцы… Величайшим горем обернулись эти годы для всех. Люди десятками умирали каждый час, в жутких мученьях, терзаемые агонией… И не было спасения… Напрасными являлись отчаянные молитвы… Женщины убивали младенцев, а мужья жен… Воистину чудовищна была участь обреченных, ведающих о неминуемой и страшной смерти… Понимающих как неумолимо она приближается с каждым мигом…
Плоть разлагалась почти на глазах, тела, покрытые черными, гноящимися язвами оставались тлеть в заброшенных домах… Доведенные до исступления люди, заживо сжигали себя, дабы хоть как-то помочь остальным остановить дьявольскую болезнь… Охваченные немым ужасом ждали участи своей и простые крестьяне, и знатные господа… И лишь Черная Смерть, жестокая, коварная, но прекрасная, самозабвенно танцевала свой дьявольски прекрасный танец на крови и костях невинновных…
Первым, что можно почувствовать, приближаясь к пораженному чумою городу, был запах… Некоторые кварталы бывшей столицы уже пылали «очищающим огнем», а жуткий смрад гниющей плоти смешивался с едким дымом, образуя тот самый легко узнаваемый запах… Так пахла Смерть.
Инквизиция, в начале столь рьяно взявшаяся за «очищение», ныне сама опустила руки, опасаясь «гнева Сатаны»… Пораженные болезнью города странники обходили за многие лиги… Всеми прокляты… Всеми отринуты оставались люди, не имея достаточно сил чтобы даже бежать из «проклятых» мест… В первую очередь чума поразила коней, тем самым почти буквально отрезая путь к отступлению… Припасы же попросту перестали тратить на обреченных, пищи в это смутное время не хватало и живым… Так целые поселения оставляли просто гнить от чумы, даже не пытаясь оказать никакой помощи… Людям, ослабевшим, сгибающимся под болезнью, приходилось пожирать плоть себе подобных, чтобы протянуть еще хоть сколько… Трупы, смрадные, гниющие, инфицированные пожирали, будто дикие звери… Ослепленные длительной агонией они не видели и не различали ничего… Смертельная зараза уничтожала плоть и притупляла сознание…
Стоны, предсмертные крики, нечеловеческие вопли от испытываемой боли, буквально наполняли воздух… Все вместе они сплетались в причудливую хаотичную симфонию погибели… И чернокрылый Ангел смерти неспешной походной, будучи незримым, прохаживался по улицами мертвого города, заглядывая в окна, стуча в двери… Жизнь, как пламя свечи, накрытое хрустальным кубком, неминуемо угасала, уступая место своей могущественной и жестокосердной сестре…
И лишь один человек во всем городе продолжал жить, почти как ни в чем не бывало… Хотя и трудно назвать жизнью то существование, что влачил полу-лич долгие два века… В привычном своем облачении, не снимая черных кожаных перчаток, в свете одной лишь тусклой свечи, одиноко на ветхом дубовом кресле восседал Отравитель Змей, непрерывно чертя странную символику на пожелтевших листах бумаги… От работы гусиное перо чуть притупилось и чернокнижник все чаще опускал его в проржавленную железную чернильницу… Маг вел себя так, будто бы и не было ничего… Ни чумы ни хаоса за окном ни стонов умирающих… Тихо и методично продолжал свою работу алхимик… Он лишь недавно въехал в город, взяв с собою достаточно припасов… Здесь было пустынно, а потому найти себе свободное помещение для работы оказалось легко… Никому другому не пришло бы в голову посетить этот богом забытый город, разве только полному безумцу… Однако Змей не являлся таковым… На неживую плоть не может повлиять болезнь. Да и не примет в свои хладные объятья Смерть, того, кто был ею когда-то отвергнут… А потому не страшился чернокнижник скорой и чудовищной кончины, не мог он умереть и в том было его проклятье… Зато вот в выжигаемом чумою городе, было крайне много материала для исследований в области некромантии… Этими исследованиями занимался бывший королевский алхимик сейчас. Четкими, размеренными движениями перо изображало на бумаге схему создания очередного чудовища… Чернокнижник был погружен в глубокие раздумья, стараясь не упустить из виду ничего… Крики и хриплое дыхание умирающих, ничуть не отвлекало бесстрастного чародея от напряженной работы… Он был максимально сосредоточен лишь на своем деле… И ничто другое не могло взволновать циничного и бесстрастного темного мага…

P.S. Желающие играть – просьба написать мне по личной почте. Принимаю не больше 2 человек, дабы квест шел быстро. Надеюсь большим объемом текста не слишком утомил.

В комнате было душно. Стоял невыносимый запах пота и разлагающийся плоти. Юни, только что закончила менять повязки матери настоятельнице, и сейчас присела на стул, переводя дыхание. Во время процедуры Маргарита так кричала, что у девушки закладывало уши. Даже ее дар был бессилен против этой болезни. Она могла вылечить раны, вывести яд, но не справится с Чумой. Софья, а именно такое имя дали монахини девушки, когда нашли ее, поправила золотистую прядь волос, что выбилась из под вимпла, и тяжела вздохнула. Как давно она в этом городе? Сказать было сложно. На этом маскараде смерти минуты становились часами, часы-днями... А уследить за временем, сквозь весь этот смрад и ужас, царящий здесь, было невозможно...все это время она неустанно помогала ордену
Размышления хорсы прервали стоны. Юникорн мгновенно оказалась подле кровати и взяла матушку за руку.
- Маргарита, вам следует отдохнуть, поспать. Завтра будет новый день. Вот увидите.- умоляюще прошептала Юни. Но голос ее предательски дрогнул. Было ясно, что эту ночь женщина не переживет. На глазах по
- Софья- позвала монахиня,- Девочка, хочу попросить тебя об услуге.- каждое слово давалось умирающей с большим трудом.- Софья, я хочу предстать перед Всевышнем красивой.
Маргарита попыталась рассмеяться. Но звук больше походил на хрипение, переходившее в надрывный кашель. С недавних пор к язвенной форме болезни, присоединилась и легочная. Людей выворачивал на изнанку мучительный кашель заставляя выплевывать куски легких.
Юни заботливо промокнула салфеткой кровь с засохших и потрескавшихся губ женщины.
- Наверное это грех,- продолжила Марго,- Просить такое существо как ты. Ведь мы отрицаем магию. есть только Господь... Но так не хочется представать пред его светлыми очами в таком виде... Юникорн...
Девушка удивленно хлопнула ресницами. Матушка ни разу еще не называла ее настоящим именем. Хорса кивнула и отошла от кровати. Заперев дверь, голубоглазая встала по середине комнаты. Яркий белый туман окутал стройную фигурку Юни, надежно скрывая преображение от посторонних глаз.
И вот в комнате стоит единорог. Шкура, грива и хвост этого животного были белее первого снега. Зверь приблизился к человеку и осторожно дотронулся рогом до руки женщины.
Хорса пошатнулась от той боли, что захватила ее тело. Но это была лишь иллюзия, фантом и она быстро избавилась он него, тряхнув головой.
Тело Маргариты менялось на глазах. Язвы пропадали не оставляя и следа. Матушка сделала спокойный глубокий вдох. Она улыбалась. Выдох... и тишина. Они еще долго смотрела на мертвое тело настоятельницы. Наконец Софья собралась с мыслями, вернула себе человеческий облик. Она прикрыла глаза женщине, отперла дверь и позвала сестер.. Те в свою очередь отправили девушку на обход, а сами начали обряд омовения усопшей.
Оно и понятно, почему Юни оказалась отправлена в город. Ведь болезнь не действовала на магическое существо.
И так юная монахиня отправилась в дозор. Ей приходилось стучаться в дома к больным, менять повязки, выслушивать последнюю волю.
От работы Мастера Змея оторвал неожиданный стук в дверь. Он разнесся гулким эхом по пустым залам. Почему неожиданный. Ну до этого момента его никто не беспокоил. Хотя и знали, что в старом особняке живет странный тип. Стук стал настойчивей. И к нему присоединился женский голос.
- Пожалуйста откройте! Мне нужна помощь!
Отчаяние и ужас вот что Господин смог различить в этой просьбе.
Ну и если маг соблаговолил отпереть дверь, то увидел на своем пороге монашку в светлых одеяниях.



Ну и понятно почему она кричала. На девушку наступали два бугая. Болезнь щедро разукрасила их тела. А в глазах было не понятно чего больше. Похоти или голода. Люди уже в край озверели и не было бы ничего странного если бы они осуществили и то и другое одновременно...
- Умоляю, помогите- Юни била крупная дрожь.

Стук, резкий, суетливый… Он будто бы чеканил биение сердца молодой девушки, что стояла за массивной дубовой дверью… Крики отчаянья, смутной надежды на спасение… Маг привык уже не обращать на то никакого внимания. Но эта леди была настойчивее умирающих и больных… Рука некроманта дрогнула, лик исказила гримаса боли… Чудовищная гемикрания попросту не давала возможности отравителю продолжать работу… Нехотя он покинул свое кресло, разом осушив бокал вина, присутствующий на столе все это время. Пошатнувшись пару раз, чернокнижник направился к выходу… Издав тяжелый, долгий, неприятный скрип, дверь отворилась, впуская в жилище мага нестерпимый смрад… Теплый, знойный ветер чуть колыхал седые, выжженные ядом, пряди волос… Леденящий взгляд был направлен на прелестную незнакомку… Правая рука, извечно облаченная в черную кожаную перчатку, будто бы машинально потянулась в ее сторону… Змей не ведал почему те двое так легко отступили, видел лишь как бежали они сейчас по улицам разоренного города… Слышал голос того, кто, видимо их так сильно испугал… Но не отводил взгляда от стоящей на пороге девушки… Тем временем за спиною ее две исполинские змеи уже пронзали острыми клыками тела недавних обидчиков… Никакой жалости и жажды справедливости. Маг лишь жаждал продолжить свою работу, а материал, к великому счастью, сам прибыл ко дверям его убежища… Змея всегда делает лишь один удар. Смертельный. Мощные челюсти в единый миг сомкнулись на шее обоих мужчин, впрыскивая в их тела смертельный яд… Лишь предсмертный хрип и довольное шипение можно было слышать сейчас средь всеобщего хаоса звуков… Чернокнижник же лишь слегка коснулся перчаткою щеки девушки, наградив незнакомку леденящей улыбкою…
- Милосердие… Этот способ куда приятнее чем болезнь, поверьте… - будто бы прошипел некромант, обращаясь к молодой леди. Он продолжал смотреть на нее все тем же бесстрастным взглядом… Серые кристаллы глаз в этот миг будто бы переливались хладным стальным блеском а улыбка колдуна могла, верно, лишь только вселять непонятный и неведомый ужас… Стальная змея, служащая чародею изящным браслетом, внезапно ожила и зашевелилась… Как стальная цепь в один выпал она обвилась вокруг шеи девушки и издав мелодичное шипение была готова нанести смертельный удар…
- Смерть не станет щадить никого… И вы погибнете под гнетом чумы в страшных муках, когда ад станет граничить с реальностью… Я лишь ускорю конец, вы будете мне благодарны… - продолжал говорить чернокнижник столь же безразлично, отрешенно… Будто бы взгляд его был устремлен куда-то в пустоту, небытие… А вовсе не на юное испуганное создание… За долгие столетия Змей разучился чувствовать… Лишь неистовый холод витал в его сердце и душе… И не было ничего и никого… Только лед, вечность и Смерть…

События сменяли друг друга словно в калейдоскопе. Помощь пришла откуда не ждали. Человек в одежде монаха, поверг в бегство чумных. Юни хотела было уже поблагодарить своего спасителя, как дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял хозяин особняка. Ох если бы девушка умела читать мысли. Она бы незамедлительно убежала, но...взгляд серых глаз словно приковал хорсу к месту. Она даже не могла повернуть голову и посмотреть, что же такое произошло с убегавшими людьми. Хотя наверное это и к лучшему. Судя по шипению, предсмертным воплям и треску ломающегося позвоночника, ничего хорошего за спиной не было.
Из оцепенения Юникорн вывело прикосновение к щеке холодной кожи перчатки. Но не успела девушка отстраниться, как ее шею обвела стальная змея. Выронив лекарский саквояжик, сестра Сафья попыталась пальцами ослабить удушающее кольцо.
- Милосердие ваше слепо и жестоко. Потому, что вершиться без справедливости- прошептала Юни, стараясь убрать от себя змею. - Я не больна!
Я просто не могу заболеть мысленно добавила.

Чернокнижник ничуть не менялся в лице, внимательно вслушиваясь в слова девушки. Отчаянье, боль, некий немой ужас читался сейчас в ее кристально-чистых голубых глазах... Браслет издав металлический скрежет, обвился вокруг руки колдуна и тут же замер… Драгоценные изумруды, служащие стальной змее зрачками, как будто бы пронзали своим блеском фигуру девушки, что миг назад была на волоске от скорой и безжалостной смерти. Маг же, не отводя взгляда, лишь мимолетно улыбнулся ей в ответ.
- Как будет вам угодно… Любое милосердие жестоко и слепо… Желание творить добро куда пагубнее чем жажда разрушения. Здесь все больны, миледи и все умрут… Исключение – я, все тем же холодным и безразличным голосом молвил чародей. Он было хотел начать очередную философскую тираду на тему бренности всего существующего… Однако некроманту помешали и при чем самым что ни на есть варварским способом. Люди боялись его, в тайне называя - Господин Смерть. Мало кто из пораженных чумою, осмеливался приближаться к его жилищу, а посему подобного поворота событий чернокнижник никак не ожидал… От удара тяжелого саквояжа, колдун, хрипло вздохнув, повалился на землю, разбив затылок о дверной проем… С губ мага стекала алая кровь, а взгляд был полон ненависти и изумления. Буквально рядом с ним на землю рухнул виновник всего действа, он тщетно говорил что-то о милосердии и боге… Однако разум мага был застлан гневом. Редко чернокнижник давал волю своим эмоциям, но это был как раз таки тот случай… Не столько причиненная боль злила мага, как наглость, которую кто-то мог позволить себе в его адрес. Пытаясь подняться с земли, левой рукой Змей придерживался за голову, к его несчастью мигрень лишь усиливалась с каждой секундой... Правой же дланью, чародей отыскал на земле свою трость и теперь нещадно наносил ею неточные удары своему обидчику…
- Есть только один бог – Смерть, ибо она вечна. Иного бога ты здесь не увидишь… - в ярости шипел алхимик, в этот момент уже поднявшийся с земли, опираясь на верную трость. Его гневный взгляд будто бы испепелял лежащую на земле фигуру…
- Как сладостно отчаянье… И как приятен страх… До чего вы, люди, можете дойти в исступлении агонии? Вы так боитесь смерти, так отчуждаете ее, причисляя к злу… А ведь она куда милосерднее любых других богов… Но ты издохнешь от чумы, под гнетом страшной болезни, познав гнев госпожи. Вы все уже мертвы… - вновь безразлично и холодно молвил Змей, вглядываясь теперь куда-то вдаль… Он был готов к следующему удару, ибо разум колдуна уже читал строки древнего заклинания… Одно движение со стороны противника и пелена времени скует его тело, оставив погибать от чудовищной заразы…

Как только металлическая змея отпустила горло, Юни отшатнулась назад, хватая ртом воздух.
"Какое самомнение! Или это нечто другое? "
Дважды девушке не нужно было предлагать бежать. Она подхватила полы платья и даже пробежала пару метров. И остановилась. Первая, а вернее первые причины- это две огромные змеи, которые все еще находились во дворе. Хорса огляделась в поисках другого пути к бегству и тут увила что ее спаситель лежит на пороге, а маг, хоть и ранен, но уже поднялся. Судя по взгляду Змея, так про себя окрестила чернокнижника Юникорн, ничего из этого хорошего не выйдет.
"А ведь и правда Змей! Он просто защищает свою территорию. А я ее нарушила" С пониманием ситуации пропал и страх перед этим существом.
Юникор расправила одежду и вновь вернулась к двери.
- Довольно!- голос девушки звучал громко и звонко. Она присела и забрав саквояж из рук монаха, помогла тому подняться.
Усадив Фада, Юни бесцеремонно шагнула к Бледному Господину, доставая из рукава котта платок. В конце концов ее учили другому милосердию, тому которое идет от сердца, то которое принадлежит только человеку, а никакому не богу или богине. Только сам человек может определить для себя ценности. Для единорога любая жизнь, это великая ценность и никто не в праве отбирать ее без спроса.
Сестра Софья промокнула алые капли крови с губ мага.
- Я осмотрю вашу рану. Но вам придется пустить нас в дом. Этот бедняга совсем без сил, а вы его еще и избили. - и предвидя реакцию алхимика, добавила- - И не возражайте! Как только монах придет в себя мы покинем ваш дом и больше не потревожим вас!

Чернокнижник на мгновенье замер, изумленный поведением девушки. Он никак не ожидал подобного, чего угодно, но только не данного поворота событий… Маг очередной раз пронзил леденящим взглядом голубоглазую незнакомку, после чего иронично усмехнулся.
- И неужели посреди всего этого ада вы истинно хотите выказывать милосердие к обреченным?.. Они ведь все равно умрут, вы знаете, я знаю. Зачем? Если болезнь вас не коснулась – бегите, или хотя бы пытайтесь бежать… Но посвятить остатки своих дней подобному «милосердию»… Они же обречены, поймите. Быстрая и безболезненная смерть – вот апогей милости для пораженных чумой. Как можно сохранить веру в лучшее здесь? Я не понимаю… - истинно недоумевая, молвил чародей, тщательно пытаясь уловить хоть какую-то информацию средь хаотичных эмоций окружающих... Слова же мнимого монаха смогли помочь колдуну слегка прояснить картину…
- На своем веку я повидал много людей, чересчур много… Большинство из них были законченными тварями, мелочными материалистами, полными идиотами или лжецами. Ты, например, лжец. Если бы смерть и правда жаждала посетить тебя в ближайшее время, ты бы не боялся сейчас принять ее от моих рук, - сделав небольшую паузу, продолжил говорить черный маг, - Ты мог видеть смерть, но никогда не был способен ее ощущать… Смерть может даровать жизнь… И я тому подтверждение. Мне не за чем убивать никого из вас, в городе и без того достаточно материала для работы… Я лишь хочу кое-что понять… Скажи, хотел бы ты, смерд, отсрочить свою кончину? Желал бы излечить болезнь? – с дьявольской усмешкой проговорил Змей, и не дожидаясь ответа тут же продолжил, - в моей власти дать тебе гораздо больше чем два дня… Однако неестественно-долгая жизнь, а вовсе не смерть, превратят тебя в еще большее чудовище, чем я… - с некоторой еле уловимой грустью проговорил чародей, обратив потухший взор к земле… Спустя несколько мгновений он спешно развернулся и не закрывая массивной дубовой двери, направился в сторону, обитого пурпурным бархатом, кресла…
- Вы можете заходить, коль так будет угодно, - абсолютно безразлично сказал чернокнижник, держась правой рукой за неистово болящую голову… Знакомое, легкоузнаваемое сочетание неприятных запахов, сильно усугубляло самочувствие мага… Увы, при всех своих знаниях, целую вечность Змей не мог избавиться от гемикрании, терзающей его разум с раннего детства…

Отдавала ли Юни отчет, что творит? Да, полностью. Девушка была в здравом уме и твердой памяти.
-Кто преисполнен милосердием, непременно владеет мужеством. Это означает готовность и решительность милосердного человека помочь и утешить тех, кто в этом нуждается в, а не боязливо наблюдать за чужим горем со стороны.- Ответила девушка, магу. Меж тем, она все же подошла к монаху, и даже несмотря на его предостережения о болезни.
- Не переживайте. Пока Всевидящий меня защищает. У меня много больных, которых я навещаю, но за все это время, болезнь не дала о себе знать. Если же она и дремлет пока внутри, то я не имею права бежать. Ведь тогда, часть этого смрада уйдет со мной и будут страдать новые города?
- в моей власти дать тебе гораздо больше чем два дня… Однако неестественно-долгая жизнь, а вовсе не смерть, превратят тебя в еще большее чудовище, чем я…
Юни вздрогнула от услышанного. Такие слова пугали. Как можно предлагать человеку излечение, которое все равно ведет к вечным мукам? Не от болезни, а от чего то неведомого.
- Не волнуйтесь, я не дам вас в обиду,- прошептала Софья. Она нежно коснулась плеча Готье и улыбнулась. - Как только вы передохнете, мы покинем это место. Я отведу вас в обитель, где смогу позаботится о ваших телесных ранах, а сестры помолятся за душу.
После чего, хорса обратила свое внимание на Змея. Девушка открыла чемоданчик и сокрушенно покачала головой. Практически все пузырьки разбились, а их содержимое безвозвратно утрачено.
-Люди по-разному попадают в трудные обстоятельства. Бывает, что мы осуждаем или упрекаем близких в неосторожности или нерассудительности, когда надо просто сказать доброе слово и поддержать. Это и будет действительным милосердием - понимание, а не жалость.
Монахиня осторожно перебирала битые склянки. Ну надо же! То, что она искала оказалось целым. Юни откупорила пузырек. Комнату наполнил приятный аромат мяты. Надо отметить, что запах мятной настойки, был легким и ненавязчивым. Так же, отыскались несколько кулечков травяного сбора.
Вот держите- Юникорн протянула свои находки Змею. Настойку нужно втирать в виски. Это не снимет боль совсем, но поможет ее ослабить. А это специальный сбор, если успеете заварить и выпить это, до того момента, как голова нестерпимо разболится, то поможет.

Юни вернулась к монаху и присела рядом с ним.
- Простите, друг мой, что дала вам столь мало времени на отдых, да и потревожила зря. Но мне придется вернуться к сестрам. Лекарства испорчены, а мне нужно навестить еще две больные семьи. Скажите, куда вас проводить? Или возможно вы примете мое предложение и отправитесь в орден?

Монахиня подошла к нему, совершенно не боясь мнимой заразы, которую придумал Готье.
«Похоже, Творец оберегает тебя не только от людских болезней, но и от несчастных случаев. Мне кажется, что не зря я сегодня проходил именно по этой улице и именно в этот час. Всё было не случайно».
Меж тем колдун принялся обвинять «монаха» во лжи и был, к сожалению, полностью прав.
«Откуда он узнал, что я лгу? Он не мог видеть моего лица. Почувствовал? Ох уж эти маги… от них можно ожидать чего угодно».
- Да, я хотел бы жить дольше, чем два дня, но если для этого мне придётся превратиться в чудовище, то такое существование меня не устраивает, - ответил сухо, хотя был не прочь продолжить тираду о жизни и смерти, но не в этой ситуации, где молчание было золотом.
Готье повидал на своём веку много нежити, и каждая из них не способна была творить, созидать, помогать. А когда ты начинаешь существовать для себя или для Господина, который полностью контролирует твой разум – жизнь теряет смысл.
- Не волнуйтесь, я не дам вас в обиду.
Немиясса вздрогнул от этой фразы, совершенно не представляя, как беззащитная девушка может защитить? Накинуться на колдуна и расцарапать лицо руками или применить в ход тяжёлые предметы? А может… о, нет-нет, скорей всего это было сказано, чтобы подбодрить Фада.
Монахиня произнесла что-то ещё, а затем направилась в дом, чтобы помочь разобраться с боевыми ранами колуна, хотя на деле обычными царапинами. Ангел слышал лишь обрывки фраз, но понял: девушка относилась к маньяку-убийце, который хотел ей «помочь», точно как к родному. Может, она играла? Немиясса не знал.
Если девушка действительно помогала несмотря ни на что тому, кто мог убивать не только молоденьких красавиц, но и детей, она совершала проступок. Вершила зло, однако действия были добродетельны.
«Ей так хочется нести свет, что она ослепла…» - с горечью подумал Готье.
- Не нужно, до дома я доберусь сам. Спасибо вам, Сестра, - ответил девушке, которая присела рядом с ним. – Идите, раз вас ждут, - медленно поднялся и, покачиваясь, а так же опираясь на стены домов, направился в своё убежище.

Жаркое пламя плясало в камине, медленно обращая в золу древесину, непрерывно потрескивавшую посреди всего разговора… Огонь слегка освещал комнату, четко выделяя тени всех предметов… Солнце вскоре уже должно было зайти за горизонт и сейчас вечерние, особенно яркие лучи его падали на пурпурный ковер в гостиной… Целостность безмятежной картины напрочь разрушали лишь отчаянные стоны умирающих, что доносились почти отовсюду…
Чародей бросил пустой взгляд на склянки и снадобья, столь любезно предоставленные девушкой. Губы мага исказились в кривой, однако же не зловещей улыбке…
- Вечность… Целую вечность я брожу по этой земле… За это время я постиг многие тайны мироздания… Однако же не смог найти лекарство от своей болезни и тут вы тоже вряд ли сможете что-то сделать. К головной боли я привык давно… Однако вы можете помочь мне кое в чем другом… Мужество… Готовность и желание помогать не дают вам возможности в действительности как-то спасти этих людей… Они все отмечены дланью смерти… И утешить их может лишь она… Вы понимаете почему я хотел вас убить? Потому что просто не может быть иной милости к обреченным… Зачем вы стараетесь их спасти? Это бессмысленно, поймите… Она не возвращает того, что принадлежит Ей по праву… Почти никогда… - будто бы в состоянии апатии говорил маг, держать правой рукой за голову. Боль ли доводила его до исступления, или воспоминания прошлого, это было неведомо…
- К примеру, ты, монах… Ваше представление о бессмертных очень однобоко и скучно… Я могу остановить чуму, смерть, старение… Могу заживить раны и язвы на теле… И от этого вы не превратитесь в упыря или другую нежить… Но получите в «дар» куда больше чем два дня… И Ей вы станете больше не нужны… Так как не нужен сейчас я… Вечно молодой… Вечно неизменный… Я тоже когда-то просил времени… Только немого времени… Теперь у меня его предостаточно. И сердце мое бьется и дух не покидает тела… Но я мертв, давно уже мертв душою… В чудовищ нас превращает не магия, не чья-то злая воля… Не смерть... А вечность, долгая вечность и жизнь в этом проклятом мире. Как бы я хотел быть на вашем месте… На месте всех этих людей. Как желал умереть в тот самый день, когда принял свое Темное Крещение… Но нет. Прошлого не возвратить. И принимая вас в свои хладные объятья смерть не вершит зла… Но я же за одну ошибку расплатился слишком жестоко. Вам просто не понять что такое вечность, а потому и не понять меня… Ибо вы умрете… Все умрут, вопрос лишь в том, как скоро… А мертвое не может быть умерщвлено дважды. И потому ни болезнь, ни вражеский клинок не даруют мне покоя… - с ощутимой печалью и грустью в голосе говорил чернокнижник, наливая в свой бокал еще вина. Колдун любил этот напиток и часто употреблял его в процессе работы или же некоторых размышлений. Алкоголь же влиял на его рассудок и тело лишь в крайне больших дозах, а потому ничто не мешало магу сейчас насладиться дивным вкусом алого, будто кровь, молодого вина. Долгий, быть может даже чересчур долгий, монолог утомил алхимика, а мигрень еще более усиливалась к вечеру. Для себя маг решил все же опробовать оставленные девушкой снадобья, но чуть позже. Сейчас, подобно многим, он пытался утопить свою боль и грусть в дивно-пахнущем дурманящем напитке…

- Как пожелаете,- ответила девушка на слова Готье.Если хотите, скажите мне улицу и дом. Я смогу навестить вас.
Юни поднялась и было уже направилась к выходу вслед за ангелом, но слова мага заставили ее остановиться.
- Я не стараюсь их спасти.- с грустью произнесла она. Голубые глаза наполнились болью и сожалением. - Увы мне это не под силу. Я лишь хочу что бы они достойно встретили, как вы говорите Госпожу. Что бы они до своего конца, оставались людьми, а не превращались в озлобленных тварей, готовых уничтожить не только себя, но и все окружающее... Не мы давали жизнь и не нам ее забирать...
Речь ее была сбивчивой, ведь хотелось сказать так много. Но то, что творить в душе, то о чем может рассказать лишь сердце, иногда так сложно обратить в слова.
Юни уставилась в пол. Девушка была готова разреветься. То что темный маг ее не понимал, можно принять. Но хорса, чувствовала, что и монах не совсем разделяет ее действий. Что то было в его интонации...Хотя с чего ему хорошо к ней относиться? Ведь бедняге крепко досталось из-за ее глупости.
Прошло несколько минут, прежде чем Юникорн смогла вновь поднять глаза на алхимика:
- Вы хотели меня убить, а теперь говорите, что я могу вам помочь?
Ту что назвали сестрой Софьей, терзали сомненья. Ей хотелось бежать из этого места и от этого человека. Но было любопытно, чем она может помочь....
Юни так и замерла на пороге ожидая ответа.

Маг тяжело вздохнул, глядя на девушку… Чернокнижник медленно поднял правую длань, сжав ладонь в кулак, после чего бросил все тот же бесстрастный и ледяной взгляд на юную особу, будто в оцепенении замершую на пороге его дома…
- Нас всех с детства учили верить в нечто благое… Видеть хорошее в мире и людях, его населяющих… Нас всех с детства учили лгать, что себе что окружающим… Правда лишь в том, что люди – те же звери, скрывающиеся за масками приличий, нравов и глупого этикета… Чума не превращает их в безумных чудовищ. Она лишь делает незначимыми те правила, которым эти чудища подчинялись… Они не убивали, не насиловали, не грабили лишь потому, что боялись осуждения со стороны себе подобных. Здесь этого страха нет. И потому вы можете лицезреть лишь их истинные помыслы и желания, фарфоровые маски разбиты… Такая вот ирония, - мрачно, зловеще и безразлично произносил маг эти слова, будто бы неоспоримую истину, коей они и являлись, хотя бы для него самого… Тем временем, повинуясь приказу Господина, в помещение вползали две огромных змеи… Одна протиснулась сквозь открытое окно, плавно спустившись на пурпурный ковер и замерла, будто бы жизнь окончательно покинула ее тело… Другая же, изящно огибая фигуру молодой монашки, вползала в комнату, чуть касаясь блестящей черной кожей легких одежд девушки…
- Спокойствие… Нам всем стоит учиться у этих дивных созданий спокойствию… Змея всегда и ко всему безразлична… Ей плевать на то что происходит вокруг… Однако если ее потревожить, она наноси удар… Всего один. Смертельный. Не бойтесь ни их не меня, леди… Вы не стоите на моем пути, вы не тревожите Змея. И Змею нет дела до вас… Вам не хватает хладнокровия и безразличия… Чрезмерное сострадание – губит, - тем же тоном молвил колдун и сделав не большую паузу, вновь продолжил, - да, я хотел даровать вам смерть… Но лишь потому что вы все равно ее вряд ли избежите… Зачем страдать от болезни, когда я мог бы сделать так, что вы даже не заметите того, как покинете этот порочный мир? Вы отказались, хорошо, ваше право. И да, вы можете мне помочь и уже помогаете. Я просто безумно хотел бы осознать мотив ваших действий… Вы – первая, кто средь всего этого хаоса сохранил не только рассудок, но и присущий многим рабам Системы, гуманизм. Качество пошлое и не чем не удивительное… Однако, Системы, его создавшей, здесь больше нет. А вы продолжаете тщетно помогать страждущим… Мне интересно… - с легкой улыбкой на устах, произнес чернокнижник, сделав при этом несколько глотков своего излюбленного напитка.
- Вижу, вы спешите? Испробуйте хотя бы вина напоследок, не дурно это. Да и, как слышал, помогает людям боле спокойно смотреть на вещи… Не отравлено, можете не волноваться… Я циник и законченная мразь, однако убивать вас мне просто нет смысла… - все с той же диковатой и слегка безумной улыбкой, продолжал свой крайне утомительный и долгий монолог алхимик… То ли вино заставляло его улыбаться столь странно, то ли сама ситуация к тому располагала… Однако не смотря ни на что, как бы не повел себя маг, очи его, цвета пасмурного неба, всегда отражали в себе лишь жестокость, холод и лед…