Пик Трэвиса

Первое сообщение в теме :


Хотите узнать, какая самая высокая точка данной местности? Это здесь. Даже снежные тучи склоняются перед мощью, что протыкает их. Но если думаете, что тут нет жизни, то вы ошибаетесь. Она есть везде, даже здесь. Пройдите до водопада и найдете ее...

Внимательно присмотревшись к непосредственному окружению, Мецкэнетт, несомненно, подметила ещё немало интересных названий. На полках о демонах – «Многоликая Луксурия», «Лакеи Мораны: князи пали или возвысились?», «Нагдрамбонд», «Пособие по укрощению», «Кровавая связь», «Письмо шуб-роггетов», «Демоническое вырождение», «Возведение Храма Боли», «Последний крик грешника», «Божественная комедия»… Напротив – «Волчья луна», «Медь, кровь и дохлые кошки», «Рвать!», «Королева Тех Кто Рыщет в Ночи», «Волкобой», «Мемуары Лестры Гнирр», «Моя ярость», «Голод неутолимый». А с приключениями оруженосца соседствовали «Сказания о Гноме», «Славный сир де Мер», «Уличные байки Сириуса» и «Сказки Ланан». Но, конечно, не хватало нескольких мгновений даже самого пристального внимания, чтобы взглядом всё это литературное богатство охватить. Одно уж точно: знакомых названий тут не было. Или, может, носящие их книги прячутся в соседних коридорах неприлично большой библиотеки, которая по всем законам мироздания никак не должна помещаться в этой Башне, не выпирая наружу огромным уродливым куском.
Огонь зажёгся и в круглом зале. Снова лиловые факела, совсем как в подземелье. Багрянец, исходивший от летающих не то спутников, не то внешних органов порождения Древних богов, не раздражает больше глаз – можно предположить, что впереди всё спокойно. И так оно и есть: от твари осталась только горстка обратившихся в студень отрубленных конечностей и вывалившихся наружу внутренних органов. Исчез и латник; правда, этот оставил позади куски пульсирующих потусторонней нежизнью лат.
Нетрудно догадаться, куда эта парочка удалилась. В помещении есть ещё один очаг скверны, и это – дверь в коридор, что ведёт на следующий этаж. Эта дверь, и стена вокруг неё, покрыта уже знакомыми серыми щупальцами и густыми потёками; она смердит, оплывшая и маслянистая на вид. Пропала замочная скважина, не видно петель…
Стоит Мецкэнетт войти в круглое помещение, как на двери появляется вертикальная щель. Она расходится в стороны , являя миру нечеловеческий безумный глаз. «Белок» имеет блестящий чёрный цвет, а лишённый нормальной радужки зрачок представляет собой диковатое соцветие не поддающихся описанию мягких форм. Глаз, диаметр которого в итоге составляет сантиметров восемьдесят, смотрит на Мецкэнетт. Больше ничего не происходит. Однако даже просто выдерживать его взгляд не так-то просто – он пронизывает, гонит по спине холодный пот и гипнотизирует постоянно сменяющимися в глубине зрачка образами.
Этажом выше что-то тяжело падает. Еле-еле слышен металлический звон.

Саргон в итоге слышит щелчок дверной ручки. Очень громкий щелчок. Открывается эта дверь с резким скрипом, потом с таким же скрипом закрывается, звука шагов больше не слышно. Если он спустится ещё ниже, то обнаружит, что дверь в подвал толста и обита металлом. Замочная скважина очень узка и имеет сложную форму с закорючками и крылышками; но вряд ли сейчас дверь заперта. Так как эльф недавно изучал томик Трэвиса, он может вспомнить, что у исследователя проскользнула пара строк о содержимом подземелий – мол, там помещения общего назначения, склад крупногабаритных вещичек, а осмотреться как следует там ему не дали.

Мец устало смотрит на глаз. Глаз смотрит в ответ, зазывно колыхаясь ресничками-щупальцами. Мец гадливо сплевывает красноватую вязкую мокроту под ноги.
- Сама справишься, - бросает эльфка пустоте и разворачивается, возвращаясь в библиотеку. Прикасаться к зараженной двери, касаться мерзкого ока и иметь хоть какие-то контакты с этой проклятой чумой она не собирается. Отрезает кусок ткани от скатерти, чтобы протереть испачканное снаряжение, хватает первую попавшуюся книгу по демонологии и утомленно падает в библиотечное кресло. Хватит на сегодня.

Первая попавшаяся под руку книга оказывается увлекательнейшим чтивом о путешествии некого пожилого мужчины в какой-то «город грехов». Названия у книги нет, а неразборчивость почерка вкупе с истрёпанностью разномастных страниц намекают, что это оригинал, заботливо кем-то подшитый в простенькую кожаную обложку. О возрасте повествователя говорит его манера часто ссылаться на «былые времена»: мол, и дороги были получше, и наёмники за услуги свои просили меньше, и слово «демон» вселяло куда больший страх. «А сейчас демонами кого именуют? Краснокожих рогатых ублюдков-тифлингов да сошедших с ума людей, отрастивших хвосты. Истинных демонов, таких, что в человеческой форме лишь прячутся, что в овечьей шкуре; что лезут тебе в голову, нажимают на самые низменные твои желания; что одним своим присутствием заставляют свет меркнуть, что не вписываются в реальность, что вселяют истинный, первобытный ужас добычи перед хищником – таких осталось совсем мало… в одной лишь только Луксурии и её приближённых, может, и течёт ещё старая кровь…»
Начало книги пестрело скучными деталями. Вернее, они были бы скучными, если бы не были такими непонятными. Ни одного знакомого названия, ни одного родного имени. Какой-то город Сириус, какая-то деревня Хаула, какой-то «мирный договор Ланан», на заключении которого писатель якобы присутствовал. Всё сбивчиво. Поминутные воспоминания и съезжания с темы. Ещё и почерк местами такой, будто мужик писал, сидя на трясущейся телеге. Дрожащею рукой.
Так что не успела Мецкэнетт в сей труд углубиться за предоставленные ей судьбою пять минут. А потом от чтения её оторвали. Из круглого зала донеслись оглушительный треск, стон металла и хлюпанье.
Тонкого слуха эльфийки коснулся мерный стук шагов. Шаги были лёгкими, стучащими, короткими и звонкими.
В проёме коридора, что вёл из круглого зала в библиотеку, показалась фигура. Ещё прежде, чем Мецкэнетт её рассмотрела как следует, эльфийка могла ясно почувствовать две вещи. Во-первых, личность сия была давным-давно мертва и представляла собою истлевшую нежить. А во-вторых, магией от неё фонило так сильно, что волосы на затылке дыбом вставали.
Силуэт был женским. Чёрное платье с золотой отделкой сочетало в себе роскошь, элегантность и строгость. На тонких руках красовались высокие перчатки с раструбами; правая сжимала рукоять трости. Головной убор представлял собой закрытый шлем-маску с еле заметными вертикальными прорезями для глаз; в стороны расходились слегка закругленные горизонтальные «рога». Юбка опускалась до пола, и оттого дама сейчас её придерживала кончиками пальцев обоих рук, чтобы не испачкать в покрывших пол грязи и гное. Она носила лакированные, строгие чёрные сапожки на средней высоты широком каблуке, но даже с этими лишними сантиметрами макушкой достала бы в лучшем случае до плеча Мецкэнетт.
Чёрно-золотая дама устремилась вперёд по коридору. Пройдя грязный участок, она отпустила юбку и пустила в ход свою трость. Она шла медленно. Нет, не медленно – неспешно; она шествовала, соблюдая горделивую осанку, точно-преточно выверяя каждое движение. В ней чувствовались хрупкость и усталость (что, верно, могло показаться удивительным; она ведь совершенно точно была мертва, а мёртвым такие чувства обычно не присущи!).
Женщина остановилась в тот момент, когда эльфийка поднялась с кресла. Либо, если та осталась сидеть, то в двух метрах.
- На редкость плохая книга. 
Она поклонилась. Никакой чрезмерности, просто лёгкий, вежливый поклон. Кисти обоих рук сложила на набалдашнике уткнутой в пол трости.
- Я – Сё Туа, - представилась она глубоким, бархатным голосом, отдававшимся слабым эхом из-за маски. – Добро пожаловать в Алую Башню. Я сожалею, что вы застали её в столь постыдный момент, и благодарю за вашу неоценимую помощь в наведении порядка. За мной долг, и я клянусь его вам вернуть. 
Тон спокойный, сдержанный, ровный. Может, даже искренний - это уж зависит от того, насколько эльфийка вообще склонна доверять усопшим некромантами с аристократичными замашками. Но – усталый. Этого не скроешь. Тон женщины, которой хочется сейчас же пойти и лечь спать.
Подушечки пальцев (если они ещё существовали) оттарабанили по костяному набалдашнику короткую дробь.
- Вам, верно, есть что сказать. И спросить. Не желаете ли присесть, где не смердит, и выпить чашечку чая? Пройдёте со мной? 
Она делает полуоборот, явно собираясь гостью из библиотеки вывести. 

Несколькими этажами ниже, пока Саргон думает, открывать ли ему дверь или всё-таки нет, его опережают. Дверь сама открывается обратно – её толщина не позволила эльфу услышать, что с той стороны кто-то идёт. Это оказывается тот самый мертвец, которого он преследовал. Вероятно, только сейчас блондин может по-настоящему рассмотреть усатую синюшнюю морду.
Труп смотрит на него давным-давно остекленевшими глазами.
- Госпожа очнулась, а ты всё ещё тут, - молвит он. – Значит, ты и правда не с той…тварью. Однако. Пошли наверх. Она пожелает с тобой увидеться.
Саргон может, конечно, поспорить, или попытаться протиснуться в подвал, но вряд ли природная трусость брата Мец к тому располагает. Усач ведёт его по лестнице обратно вверх – к Сё Туа и Мецкэнетт.
- А ты, собственно, кто? – вопрошает хитроумный остроух.
- Руаль Трэвис, - сообщает безэмоционально его проводник, не поворачивая головы. Идти тут, ясное дело, недолго, так что, если эльф не примется ставить палки в колёса, второй мертвец его вот-вот отведёт наверх. Но, может, по пути тот решится засыпать усача вопросами?..[av=https://i.ibb.co/ryYQzfj/syotua2.jpg]

Мец, даже полуоглохшая, конечно же заприметила появление хозяйки  и учуяла её природу задолго до того, как та наконец к ней соизволила доковылять. Но Мец до последнего глядела в нелепо нацарапанную тарабарщину (неужто орк поупражнялся?) и соблаговолила подняться и повернуться лишь в последний момент.
В горящих демонической скверной глазах сверкнул азартный огонёк: интересно смогла бы некромантка сейчас подчинить себе такую нежить? Нет, вряд ли. Сё Туа, вероятно, была личом. И даже смертельно уставшие они превосходили в тёмном искусстве своих живых последователей. Не стоит рисковать.
Занятно. Единственной женщиной-личом, которую встречала Мец, была леди Смертный Шепот, глава Культа Проклятых. Но та гордилась своей мёртвой оболочкой, выставляла напоказ свои выбеленные ветрами кости и превозносила избавление от слабой и нелепой плоти как величайшее из благ.
Эта же – прятала свою мертвую суть как могла. Мец мысленно оскаблилась. По чашечке, значит. Может, она даже сделает вид, что тоже пьёт бесполезный чай?
Так или иначе, надо отдать должное: нежить выглядела неплохо. Лучше многих мертвецов, которых повидала Мец. Если ее разум и поглотили та неуёмная безжалостность и властолюбие, рождающие фанатичную истеричность, то она умело их скрывала. Её по-ректорски строгий вид и стройные ряды нечестивых фолиантов вдруг сложились в другую картинку из прошлого. Ужасающие руины дворца Баровых, возвышающиеся над Каэр Дарроу, и скрытые среди его жутких склепов Некроситет. Альма-матер тех, кто хочет обрести власть над смертью. Как же юная Мецкэнетт тогда оправдывала всю ту разруху, которую Плеть учинила на добровольно отданных ей землях присягнувших Культу помещиков? Или же эльфку тогда не беспокоили такие мелочи? Память, дурная служанка, рассеянно молчала.
«Может ли быть, что и она?... Нет, нет, я бы знала об этом»
Короткая заминка, предотвращающая и мысли о раболепной торопливости, и вежливый ответный поклон. Но не тот, каким синдорай приветвовала бы собрата. Истлевший рогатый труп вряд ли когда-то принадлежал к высокому роду детей крови. Да и рёбра всё ещё ныли.
- Бал’а даш, маланорэ. Моё имя – Мецкэнетт из дома Ксефхаир. Мец, если удобно.
Признаться, если рога не были бутафорией, то Мец вообще крайне затруднялась с определением происхождением Сё Туа. До рогатых дренеек уж больно мала; росту, как в человеческой женщине. Демонической крови тоже не может оказаться: слуги Легиона не оставляют после себя пригодных для воскрешения тел, а перерождаются в Кроговерти Пустоты.
«Смерть, впрочем, всех ровняет; а потому не столь уж важно.»
- С удовольствием приму оба предложения.
Мец не стала сходу сыпать вопросами. Ей было интересно, как начнёт объяснение сама Сё Туа, и эльфка не хотела сбивать её мелочной конкретикой.


- Тот самый? – эльф склонил голову набок. По обрывкам прочитанных строк первопроходец представлялся несколько более… слабым на голову? Смерть, верно, всех ломает. По крайней мере, он больше не собирался отправить мертвеца обратно в грязь, и Саргон осторожно последовал следом, - Почему твои спутники не с тобой?

- Мецкэнетт, - повторила Сё Туа медленно, словно взвешивая имя на, вероятно, несуществующем языке. – Для меня честь с вами познакомиться.
Если и крылись в её вежливых словах фальшь или лесть, то она их ничем не выказывала. Конечно, отсутствие лица и мимики в этом помогало, но голос хозяйки Башни звучал спокойно и искренне. Но верить интонации или не верить – это, конечно, уже скорее вопрос восприятия эльфийки.
На сей раз Сё Туа не стала брезгливо приподнимать юбки; она перехватила трость чуть пониже, выставила её набалдашником вперёд, словно скипетр, и быстро что-то себе под нос прошептала. По коридору и круглой комнате словно прошёлся холодный ветер. Куски плоти потустороннего монстра и его же ядовитая кровь собрались в аккуратные, примороженные к полу кучки. Больше ничего Сё Туа делать с этой грязью сейчас не стала; уборку она явно решила оставить на потом.
Она вывела Мецкэнетт обратно в круглый зал, взмахнула рукой над чашей, что всё ещё была наполнена фосфорецирующей, густой жидкостью. Снова в воздухе над поверхность жидкости что-то мелькнуло… только изображение не растворилось мгновение спустя, а осталось, приобрело полупрозрачные очертания сложного цилиндрического строения. Сё Туа задержала на нём взгляд на несколько долгих мгновений. Трёхмерная схема, вероятно, отражала Башню. Присмотревшись к ней, Ксеф’Хаир могла бы заметить, что над ними сейчас находился всего лишь ещё один идентичный текущему этаж. Зато над тем располагался купол Башни, высота потолка в котором, если верить пропорциям, составляла не меньше тридцати метров.
Изображение исчезло.
- Какое счастье, что он был один, - молвила Сё Туа, отходя от чаши. – Прошу.
Она повела гостью в дверь прямо напротив. За той оказался коридор – точно такой же, что вёл в библиотеку. Только в конце его женщин встретили отнюдь не стеллажи с книгами, а неправильной формы свободный чертог, служивший местом жительства сотням самых разных растений в широких кадках и горшках. Здесь что-то непонятное творилось с климатом – вытянешь руку в сторону, и она словно попадает в невидимую полосу влажного, жаркого воздуха; и в полосе этой крепнут и наливаются зеленью странные мясистые алые листья вперемешку с чем-то вроде венериных мухоловок. Но в центре царили свежесть и прохлада. Там, на освобождённой от растительности площадке, располагался кофейный столик, окружённый шестью стульями из красного дерева. На кофейном столике лежала старенькая, потёртая скатерть.
- Пред вами Сад Алой Башни, - торжественно произнесла Сё Туа. - Прошу, присаживайтесь.
Сама она выбрала стул только после того, как это сделала эльфийка. Села прямо напротив. Села чинно, осторожно, еле слышно хрустя костями. Трость отложила в сторону.
- Вы спасли меня от гибели, Мецкэнетт из дома Ксеф’Хаир, - сообщила она серьёзно. – Если вкратце, произошло следующее. Мои враги подослали чудовищную тварь, чтобы меня уничтожить. Так вышло, что явилась она в самый неподходящий момент. Я как раз проводила эксперимент, - она сделала на последнем слове ударение, - который вышиб из меня дух. Однако же вам удалось задержать это существо. Когда оно предстало пред моими глазами, я уже была готова его встретить.
Она сделала спокойную паузу.
- Я обещала вам чай. Прошу, прикройте глаза. Я серьёзно. Скатерть, - постучала она легонько пальцем по тканой поверхности, - иначе не работает. И я до сих пор не знаю, почему. Мне так и не удалось найти способа проследить за моментом материализации… Всё, можете открывать.
На столешнице красовался большущий чайник, доверху наполненный крепким чёрным чаем без сахара. Последний – кристаллический, коричневый, на палочках – лежал рядышком на тарелочке. По соседству располагался графин с молоком. Чуть дальше – столовая ваза с засахаренными орехами и фруктами в карамели. Наконец, прямо перед Мецкэнетт и Сё Туа теперь стояли чашечки на фарфоровых тарелочках с лиловой каймой. Ни дать ни взять чаепитие у старомодной аристократки человеческого происхождения.
- Это хороший чай, - железным тоном произнесла она, не оставляя никаких сомнений в том, какое значение имеет для неё факт качества напитка. – Если хотите чего-то ещё, то скажите, пожалуйста. Мне не ведомо, где Скатерть всё это берёт, но живые уже пробовали её явства, и ни у одного не возникло непредвиденных проблем.
Она вздохнула.
- У вас, верно, есть вопросы. А мне, в свою очередь, есть что вам рассказать. Сюда вот-вот поднимется ваш спутник. Предлагаю подождать буквально минуту.

- Тот самый, - кивнул Трэвис, не оборачиваясь. – Они со мной. Все тут. Так или иначе. Если ты прошёл в Башню парадным входом, то Месану ты уже видел.
Он провёл Саргона через тот зал, в котором эльф увлёкся чтением чужих записок. Пошёл выше. Достиг, наконец, круглого помещения, где Мец сражалась с порождением древних богов, покосился на кучки замёрзшего гноя, указал эльфу на открытую дверь, ведущую в сад. Саргон туда вошёл как раз спустя какую-то минуту после того, как Сё Туа предложила подождать, и стул ему, конечно, тоже предложили. Руаль за ним не последовал.
[av=https://i.ibb.co/ryYQzfj/syotua2.jpg]

Смакование её имени Мец интерпретировала по-своему. Со всеми своими сомнительными заслугами син’дорай никогда не обретала славы, которая бы зазвучала у всех на устах; и всё же ей крайне часто доводилось наблюдать забавное удивленно-задумчивое выражение на лицах впервые встреченных людей, которые были абсолютно уверены, что где-то о ней слышали. Обычно они при этом мечтательно почесывали красноватые носы.
- Вино, - подсказала эльфка, - Вы могли видеть это имя на бутылках с вином. Около века назад два сорта назвали в нашу честь. Красный для меня и белый для брата.
Следуя за хозяйкой, малефикар только со сдержанной снисходительностью ей кивала. Ах, где её шестьдесят лет, чтоб удивляться чародейским садам и артефактным диковинкам? Разве можно искренне поразиться с такой помпой представленному садику после того, как своими глазами увидишь, как на раздираемой магическими бурями Пустоверти Консорциум эфириалов поддерживают громадные магические купола, заповедники, защищающие последние очаги жизни? Оазисы исчезающей флоры и фауны среди пустынь отравленной магией почвы, ближе чем где бы то ни было к открытому космосу и самой Круговерти Пустоты.
Для Мец это зрелище было особенно иронично-горьким. Ведь в разрушении некогда идиллически пасторальных полей и равнин участвовала она сама. Руководила манагорном, вытягивающим энергию из магических штормов и использовала для своих коварных целей, не обращая внимания на опасность, которая может произойти с этой землей.
- Не пришлось бы так беспокоиться, будь у вас привратница поумней, - проворчала эльфка, присаживаясь за стол, - Советую поменять её на кого-то, ещё способного выговорить «внутри порождение Древних Богов». Себя не предлагаю.
Обернувшись на шум, некромантка скользнула подозрительным взглядом по неясной фигуре очередного чужого мертвеца и тепло улыбнулась своему.
- Со мной всё хорошо. Только одежду попортила.
Мец аккуратно стянула с рук краги.
- Хорошая вещь. Была. Найдется у вас в горах хороший кожевник?
От угощений и чая эльфка не стала отказываться – аппетит от восхождения в горы и короткой битвы разыгрываться начал серьёзный. Отличное воспитание, впрочем, позволяло это скрывать и не бросаться на еду с непристойной жадностью.
Вопросы у неё были. Множество, огромное множество, продиктованное разными сторонами грубоватой личности. Судя по качеству местной литеромакулатуры, Мецкэнетт вполне могла бы написать из них книгу.
И всё же самой первой, самой главной выступила сейчас та часть, которая позволяла Мец свысока посматривать даже на эту великую колдунью; та часть, что когда-то заставила отважно броситься в чужой умирающий мир, манивший обещанием новой обетованной земли для её народа. Самой первой говорила высокорождённая син’дорай.
- Магия. В этом месте огромные запасы маны. Я не чувствую никакого дефицита, сколько бы раз не прибегала к высоким искусствам. Но я не слышала об источниках в этих краях. Что это? Тайно украденный фиал из Источника Вечности? Брешь в силовой линии? Космическая аномалия? Уговор с синей стаей? Как вы её контролируете и сокрываете?

Слушая Мец, Сё Туа со всей возможной серьёзностью налила себе чаю. Предварительно она, конечно, обслужила гостей, как и полагается любой достойной хозяйке. Вероятно, она всё сильнее напоминала пресловутую пожилую баронессу. Не пролив в процессе ни капельки, она наполнила чашки, помешала напиток в своей сахарной палочкой ровно полминуты, вытащила палочку, отложила её в сторону; помахала пальцами над поверхностью чая, разгоняя пар, потом откинулась на спинку стула – как будто чай всё ещё был для неё слишком горяч.
Саргон представился и уселся рядом с Мец, пока что предусмотрительно молча. Без всякого сомнения, на его новеньком языке крутилось великое множество вопросов, замечаний и язвительных комментариев, но он благоразумно решил их придержать.
Оба Ксеф’Хаир со смертью были на ты. Саргон чувствовал в Сё Туа такую же лишённую жизни оболочку, каковой являлся он сам; Мец тоже прекрасно могла понять, что перед ней нежить, нечто вроде лича. И тем не менее хозяйка Башни безукоснительно соблюдала ритуал чаепития.
- Позвольте мне позаботиться обо всём по порядку, - молвила Сё Туа. – Руаль! Возьми наручи гостьи и отнеси их Кубу. Заверяю, Мецкэнетт, в скорейшем времени вы получите их обратно. Как новенькие.
Синегубый труп, который привёл брата Мец, шагнул вперёд и забрал краги, после чего покинул сад. Саргон улучил этот момент для того, чтобы шепнуть Мецкэнетт на ухо:
- Он говорит, что он и есть тот самый Трэвис.
Сё Туа издала какое-то подобие не то кашля, не то клёкота, будто прочищая горло. Сложив руки на коленях, она спокойным тоном начала:
- Не представляю, как она вам встретила, но Месана, привратница, находится вне Башни. Магия этого строения способна была поддержать Руаля и Моггрима без моего участия, но с Месаной ситуация иная. Когда со мной что-то происходит – а такие случаи, поверьте мне, крайне редки – связь между её душой и старыми костями ослабевает, что и делает её… несколько менее меткой в суждениях и наблюдениях. Приношу искренние извинения, если она вас умудрилась оскорбить.
Тонкие пальцы Сё Туа выловили из вазы орешек, поднесли к тому месту, где на человеческом лице располагался бы рот… только у колдуньи там даже прорези не наблюдалось. В следующий миг кисть волшебницы объяло лиловое пламя. Раздался еле слышный хруст. Орех исчез. Сё Туа, как ни в чем не бывало, продолжила:
- Есть и ещё одна причина, по которой она не использовала предложенную вами формулировку. Месана в жизни не слышала о древних богах. Или, по крайней мере, о ваших древних богах. Как, вопреки вашей догадке, не видела я никогда в жизни вина, носящего ваше имя. И дело совсем не в необразованности, - позволила она себе смешок. – Дело в том, Мецкэнетт, что вы находитесь очень далеко от дома.
Она чуть подалась вперёд, уставилась странными вертикальными прорезями на маске прямо в глаза Мец.
- Вы в другом мире, Мецкэнетт и Саргон из дома Ксеф’Хаир, - ровно произнесла она. – Вы в Мистерии. Этот мир не знал никогда ваших Древних Богов, не знал… позвольте… источника вечности? Не знал и вашего вина. Я прекрасно понимаю, как это звучит, и не прошу вас верить мне на слово. Но, - сделала она многозначительную паузу, - вы ведь и сами уже заметили, что магия тут ведёт себя совсем иначе, нежели вам привычно. Я готова показать вам карты или дать вам время исследовать библиотеку. Да рассмотрите хотя бы травы в этом саду – вы никогда не узнаете большую часть из них.
На этом месте она умолкла, позволяя гостям переварить только что услышанное.
[av=https://i.ibb.co/ryYQzfj/syotua2.jpg]