Старое городское кладбище "А Хани".

Первое сообщение в теме :


Это тихое и очень умиротворённое место. Правда кладбище настолько древнее, что за большей его частью уже некому ухаживать...

[av=https://i.servimg.com/u/f57/17/26/24/34/fortun10.jpg]

Хо показалось странным, что инквизиторша, несмотря на свою ранее показанную горячность, в этот раз на слова эльфийки отреагировала как-то тихо. Но долго гадать ей о причине такой перемены не пришлось.
Пока она благодарила Тигру и Мингжу, Рене приближалась к ней. Хо видела это, но не придавала значения действиям женщины, пока та не перешла в открытое наступление.
И зря. Когда Хоратхайа поняла, что Рене ходит не пытаясь как-то сдержать себя от активных действий, а наоборот, приготовляясь к ним, было слишком поздно, чтобы отпрыгнуть или достать лук. Наблюдая замах клинка, Хо осознавала, что целой и невредимой ей уже не остаться, и от этого в душе эльфийки проснулся гнев.
Гнев от того, что человек перед ней оказался настолько слаб душой, что бросился на неё с оружием за одну фразу. Злость на то, что инквизиторша оказалась настолько глупа, что решила доказать свою правоту силой. И Хо решила, что раз Рене хочет боя, то она его получит.
Эльфийка почувствовала лёгкое покалывание пальцев правой руки. Ей было знакомо это чувство - так концентрируется магия. Глядя на клинок Рене, Хо повернула руку ладонью к инквизиторше, приготовляясь к боли и одновременному использованию магии, но все пошло иначе. Меч Рене внезапно разрушился, не нанеся эльфийке ран. Эльфийка удивилась и сжала ладонь в кулак, отказавшись от использования магии, но воспользовалась моментом и отпрыгнула в сторону, вновь вооружаясь луком.
Увеличив расстояние между собой и Рене, эльфийка прицелилась в инквизиторшу, но не стреляла. Нападать здесь было бы бессмысленно, как бы Хо того не хотела - если что-то остановило Рене, то запросто остановит и ее. Мысленно она задавалась вопросом, что это было. Хо была рада, что ей не пришлось применять магию самой, ибо это утомляло сильнее физических упражнений, но произошедшее было очень странным.
"Кто это сделал? Мингжу, Тигра, кто-то из тех людей в железе? Или что-то... иное?"
Но никто из присутствующих не подавал своей причастности к произошедшему. Мингжу так вообще подгоняла Тигру вести их отсюда. Их. Ее и Рене. Вместе. После всего случившегося.
Сказать, что Хо не хотела идти никуда рядом с Инквизиторшей, было равносильно ничего не сказать. Эльфийке хотелось бросить всех, кто здесь находился, и просто пойти прочь отсюда. В одиночку, без направления в какое-либо конкретное место. Но клятву, даже данную пять минут назад нарушать было нельзя, и, видимо, эта женщина - ее первое испытание на этом пути. Хо, вздохнув, сказала:
- Пусть эта идёт впереди, - кивнула головой эльфийка в сторону Рене, - не хочу обнаружить нож у себя в спине или у горла.
И, почти моментально сменив тон на холодную злобу, бросила Рене:
- Если ты ещё раз нападаешь на меня, то я сделаю так, что ты начнёшь задыхаться и не будешь знать, от чего.

...Большая часть будущих Инквизиторов во время обучения проживала в многоярусных жилых бараках, состоящих из крошечных, аскетично обставленных келий. Рене и Сау Эскорца входили в число исключений: слава, влияние и богатство, ассоциирующиеся с их фамильным именем, позволили им претендовать на вполне порядочные покои при Большом столичном соборе Каерлан. Сёстры там всё обвесили присланными из дома гобеленами и портьерами, расставили красивые золотые подсвечники, забили шкафы парадными одеждами; последние, впрочем, носились всё реже, ведь времени на светскую жизнь у будущих Инквизиторов было совсем мало…
Рене вернулась в тот день. Вернулась в своё ещё незапятнанное проказой тело. Вдохнула пахнущий розовым маслом воздух, ощутила подошвами ног прохладу каменного пола. Ахнула.
Сделала несколько шагов вперёд, к кровати, на которой лежали рядышком два длинных футляра из великолепно обработанного красного дерева. Резчик-мастер изобразил на крышках сюжеты из жизни её предков. Дом Эскорца породил десятки, если не сотни, великих Инквизиторов, подавляющее большинство которых чем-то да отметилось за свои жизни. Вот Ламия Эскорца насаживает на кол Колдуна из Мертокки, вот огромный Бальт Эскорца сокрушает в ладонях череп Эсфирреля, эльфийского воеводы…
Сильные руки Рене легко справляются с замками. Крышка предназначенного ей футляра откидывается в сторону, являя глазам кроваво-красный бархат, на котором, в специальной выемке, покоится федершверт в простых на вид ножнах. На миг сердце третьей дочери дома Эскорца тонет в черной пучине разочарования: федершверт? Тренировочное оружие? Да она с таким с двенадцати лет пляшет! Вся суть федешверта в том, что за счет гротескно огромного рикассо вес клинка смещается ближе к рукояти, вследствие чего меньший вес вкладывается в удары. Федешвертом покалечить оппонента в спарринге куда сложнее, чем настоящим мечом, а наточить его так и вовсе невозможно…
Или, по крайней мере, так Рене всегда думала. Она достаёт меч из ножен; он приятно шуршит по их внутренностям, а завершается путь лезвия наружу мягким мелодичным звоном. Девушка сразу узнает суровый блеск метеоритной стали. Взгляд её задерживается на крае клинка. Он остёр. Она не верит своим глазам; её палец мягко скользит по лезвию и его почти сразу же пронзает резкая боль.
Рене со смехом крутит меч в руке, наслаждаясь чётко выверенным балансом и легкостью. Смещенный ближе к рукояти вес позволяет орудовать клинком дольше. Для женщин-фехтовальщиц такая конструкция длинного клинка - неоценимый плюс.
Конечно, в футляре лежит и письмо от матери. Рене кладёт меч в сторону, садится, разламывает восковую печать и читает…
Содержимое этого густо исписанного убористым маминым почерком пергамента распадается на отдельные строки прямо в памяти, сливается в бессмысленную кашицу из слов, а потом - разлетается во все стороны. Как разлетаются и осколки нареченного Гильотиной клинка. С самого момента прибытия в Мистерию Рене Эскорца могла опираться только на свою веру и на свой меч. Да, великолепный клинок потерял свои антимагические свойства, но он мог послужить ей верой и правдой и просто в качестве оружия. И послужил ведь в битве с нежитью!
И вот сейчас куски искореженного металла летят во все стороны - как будто в каком-то дюйме от бедра Хо-как-её-там Гильотина наткнулать на непреодолимую преграду. На повернутый остро наточенной гранью гигантский бриллиант. На сжатый в руке силача мечелом. Или на очередное колдовство.
- А...а…
Рене Эскорца машинально завершает движение и в течение нескольких мгновений выглядит крайне глупо: стоит в “быке” с лишённой лезвия рукоятью. Мысли в очередной раз закручиваются в безумном вихре. Глаза метаются от одного участница сцены к другому. Подмечают детали. У Рене нет никаких сомнений, что в случившемся виноват кто-то из стоящих с ней рядом людей и нелюдей, и ей требуется не более доли секунды, чтобы понять, кто. Потому как отсутствие эмоций - индикатор великолепный. Эльфка-то защититься попробовала другим образом, в сторону отпрыгнула…
“Она бы не успела, если бы меч не раскололся”, - пытается утешить себя Рене, но утешение выходит паршивое.
Маска из стеклостали медленно поворачивается к Мингжу. “Она командует местной стражей. Предотвратила кровопролитие. Посчитала, что это её долг перед городом. Её поступок оправдывается её же положением”, - мгновенно понимает Рене, а потом суровеет. - “Но она использовала колдовство...”
- Я не должна была так поступать, - признаёт Инквизитор, цедя слова. Ей с трудом удаётся утихомирить собственную злобу. - Это была ошибка.
Признание собственной неправоты, с точки зрения Рене, уже намного больше, чем вся эта компания заслуживает. Что-то подсказывает ей, что попытка вынести судебный вердикт ещё и Мингжу ей ничем хорошим не светит. “Что же. Я разберусь с ней, когда я вернусь сюда сжигать этот город. Теперь сомнений нет: он и вправду пропитан магией до основания”
Конечно, вместе с мечом разбилось и что-то в глубине души третьей дочери дома Эскорца. Подарок покойной матери был не только опорой, он был ещё и напоминанием о безвозвратно ушедших днях. Больше всего на свете девушка хочет броситься собирать осколки, чтобы перековать их когда-нибудь в будущем, но для этого ей придётся склониться и начать ползать в кладбищенской грязи, пропитанной кровью и гноем оживших мертвяков. А пресмыкаться на глазах у колдунов и эльфки, даже ради осколков Гильотины, она не будет. Лучше раздобыть новый меч.
Небрежным движением Рене затыкает лишенную клинка рукоять за пояс. Насмешливые замечания эльфки и её же пустые угрозы Рене запоминает и решает, что лишит Хо не только кончика языка. Но это потом, сейчас же нужно просто сделать хорошую мину:
- Хорошо, я пойду с девчонкой и пригляжу за эльфкой, - соглашается она. В кои-то веки проказа ей помогает: голос хриплый, каркающий, беспокойство и смятение в нём расслышать трудно. А их там порядочно. Не так много, как в пустыне Кхари, но достаточно.
“Это всего лишь меч. У меня есть ещё вера. Сау тоже была без своего хопеша, а я боюсь себе представить, через что ей пришлось пройти...”
- Веди же, девочка! В какую сторону нам идти? - обратилась она к Тигре, по-прежнему не удостаивая Хо и капельки внимания. - До нашей следующей встречи, командир стражи, - попрощалась Рене с Мингжу, не устояв перед искушением добавить: - Возможно, когда для неё настанет время, вы проявите большую готовность принять истинную веру.
"Только будет уже поздно. Я разобью оба твоих меча, раскалю осколки добела и запихну тебе их в глотку, колдунья". Такого наказания закон Инквизиции не предусматривал, но в рядах воинов света очень приветствовалась подобная инициативность.

[av=https://image.ibb.co/dthF0K/6OI0lfo.png]
Покосившись на Рене, Тигра посмотрела на Мингжу и вздохнула, понимая, что хоть как проси не проси, а женщина своего решения не изменит. И что теперь им делать?
Правда немного успокаивала угроза эльфийки, из которой выходила, что остроухая владеет какой-то магией, но буйная в маске на эту угрозу никак не отреагировала.
Мингжу лишь кивнула Рене, улыбчиво посматривая на воительницу.
- Ладно, идемте, - сдалась Тигра, но отошла подальше от Рене, зашагав дальше, наступая на полуразложившиеся трупы и нервно покусывая губешки при этом.
Нужно было срочно рвать когти хотя бы от воительницы в маске, но если она вернется в Инь Янь, то уже у самой Тигры будут неприятности.



Немой пруд

К счастью эльфийки, Рене успокоилась, после того, как лишилась своего оружия. Угроза, исходящая от инквизиторши, в глазах Хоратхайи стала чуть меньше, но не исчезла совсем. Хо внимательно следила за тем, что говорила эта человеческая женщина, и осталась более-менее довольна услышанным. Точнее, неуслышанным - эльфийку вполне устраивало игнорирование её персоны. До сих пор Хо увидела в ней лишь узколобость да пустую горделивость, которые пошатывали в ней веру в человеческий народ, о котором она слышала много хорошего.
"Ладно, тебе с ней вместе не сражаться. Нужно просто потерпеть. Немного. Не расстраивать же Солнце бессмысленным кровопролитием, пусть и в отношении такого странного человека".
- Да сохранит всех нас Солнце, - чуть промедлив, сказала на прощание Хоратхайа и тяжело вздохнула. Слова предназначались будто самой себе - надежда в душе Хо, что Солнце, Великое небесное Божество, дающее всем сил к жизни, одарит её силами душевными и физическими. Горящий дух неба един везде - так говорилось в писаниях пустынь.
"Я не одна в этом мире - то, что давало мне свет, тепло, есть и здесь. Под другим названием, другой формы, размера - это всё тоже Солнце. Это - сила и энергия первоначала, и она едина везде".
Шагая сквозь трупы, Хо улыбалась. Чужой мир пугал, окружающие нервировали, но осознание того, что твое божество было с тобой, стоит тебе только поднять глаза к небу, успокаивало. Эльфийка убрала лук - дистанция всё равно была бы слишком близкой для стрельбы, поэтому полагаться она решила на кулаки и магию. Если, конечно, в этом будет необходимость. А пока - на дистанции от странной женщины, за молодой девушкой навстречу к неизвестному, но темному.

Немой пруд

Рене усмехнулась, заметив, что Тигра её сторонится. Ей вспомнился вдруг один из её учителей. Настоящего его имени никто и никогда не упоминал; за долгие годы службы в Инквизиции к нему прилипло прозвище Ликтор, обозначающее должность, на которой он был занят в начале своей церковной карьеры. Высокий, худой, с зачёсанными назад прямыми чёрными волосами, Ликтор внешностью и манерами своими напоминал змею: он двигался плавно, в руках и ногах его угадывалась совершенно не соответствующая почтенному возрасту гибкость, говорил негромко и с придыханием, а его тонкопалые аристократичные руки из-за лёгкого ихтиоза покрылись крупными чешуйками. Ни Рене, ни Сау о его сложном прошлом ничего не знали, но, по слухам, Ликтор являлся активным членом одной из внутренних элитных группировок Церкви; в ряды его непосредственных коллег сёстрам путь на тот момент был по молодости и неопытности заказан.
Так вот, Ликтор выстроил целую науку о том, как резко может меняться поведение простых людей, грещников и праведников, рядом с достойным Инквизитором Багровой Церкви. Потому-то и вспомнились сейчас Рене его лекции. В отстраненности Тигры, в нежелании Мингжу с ней как-то объясняться она прочитала страх перед истиной, которую она с собой принесла. Перед миссией Багровой Церкви. “О да; сторонитесь, пытайтесь от меня избавиться, бойтесь великой Каерлан и пятерых её сестёр, чьи тени вы видите за моей спиной!”
Рене решила, что из нынешнего противостояния вышла всё-таки победительницей, и гордо зашагала за никудышной проводницей. Правда, взгляд зацепился-таки за разлетевшиеся по сырой земле осколки меча, и сердце опять обожгло. Мамин подарок успел ей так верно послужить! “Не только мне; он сослужил отличную службу людям, хорошим и честным жителям Лавинии. Но у меня осталась рукоять; быть может, мне удастся найти здесь кузнеца, который вделает в неё новый клинок, не хуже предыдущего”
Она попыталась изгнать на время из головы благородный лик Кауре Эскорца, достопочтенной матроны, главы дома Эскорца; скривилась, услышав реплику о Солнце и не преминула её прокомментировать.
- Солнцепоклонница? Ха! - рассмеялась она. - Я слышала о таких как ты.
Рене прокашлялась.
- Всякий верующий должен на деле доказать искренность своей веры и преданность её идеалам. Мы отрезаем солнцепоклонникам веки, оголяем их кожу, выводим их в разгар лета на обитые металлом крыши башен Короны Элликсены, где приковываем лицами вверх, и даём им несколько дней наедине с их божеством. И что же? Они отрекаются от своей веры в считанные часы на солнцепёке! Конечно, отречение и раскаяние приветствуются, и вместо казни члены этих прославляющих светило сект отправляются в серебряные шахты, так глубоко, что больше солнца они никогда уже не видят. Однако разве может быть какое-то уважение к верованию, которое не только ложное, но и поразительно...слабое?
Немного помолчав, Рене поинтересовалась (всё так же на ходу):
- А как думаешь, эльфка, долго бы продержалась ты?
  Город Инь-Янь :: Немой пруд

[av=https://image.ibb.co/kJXiqK/43.png]
Городская улица

Постепенно город с криками о помощи, стонами боли и рычанием диких тварей остался позади.
Спрыгивая с последней крыши дома, ведьма двинулась дальше, а Фелнарис мог ощутить, как сорвавшийся утренний ветерок пробежал по коже женщины, из-за чего та покрылась мурашками. А еще ночной эльф мог определенно точно понять, что чувствовать себя живой прислужницы Присциллы нравится. Впрочем, все это быстро отошло на второй план, потому что ведьма оказалась на кладбище. Было видно, что то тут, то там уже были вскопаны могилы и валялись вновь почившие (но когда-то восставшие из мертвых) трупы. Женщина не могла оживить их, как это делала Присцилла, однако…
Замерев, она закрыла глаза, но не для того, чтобы лишить Фелнариса обзора. Она концентрировалась, а призрак эльфа мог неясно ощутить энергию, переполняющую всю сущность ведьмы.
- Давай, давай, - едва слышно шептала она, - Ты давно спал, мамочка вернулась…
Ноль реакций, а потом земля вдруг содрогнулась, так что ведьма вновь открыла глаза и наблюдала, как невдалеке ряд могил ушел под землю. Новый толчок и нечто под землей создавая мощные бугры, направляется именно к блондинке. Очередной толчок и из земли вырывается огромный то ли змей, то ли червь с неприятно розовой волосатой толстой шкурой и бесконечным множеством острых зубов-лезвий в круглой пасти.
Тварь нависает над ведьмой, с ее мерзкой пасти капает вязкая слюна, но блондинка протягивает руку и гладит странное существо по коже, которая на ощупь слишком толстая, чтобы ее можно было пробить мечом.
- Да, да, я тоже скучала, - ухмыляется блондинка.
Длина червя точно не известна, потому как он не полностью вылез из земли. Но то, что предстало взору, составляло метров так двадцать.
Похлопав свою зверюшку, ведьма указала куда-то рукой.
- Ешь и не оставляй в живых никого!
Взревев, червь нырнул в землю и пополз в заданном направлении. Ведьма же никуда особо не торопясь, направилась за ним.

Министерство направления мертвых душ в мир иной

Городская улица

Как, вероятно, и для многих других на его месте, отдаление от кошмара, творившегося в городе, стало для Фелнариса облегчением. Небольшим, учитывая осознание того, что бесчинства продолжаются, и все же - облегчением. Сейчас от происходящего с невинными жителями этого места было легче абстрагироваться, а значит и сохранять концентрацию на своей задаче стало немного проще.
Ощутив несильный порыв ветра чужой кожей, ночной эльф воспрянул духом. Судя по всему, в этот раз он был на верном пути. Зрение, слух и тактильные ощущения ведьмы передались ему. С обонянием не вышло - видимо, дышать подручной Присциллы было необязательно... Хотя...
Рыцарь смерти, слегка оторвавшись своими мыслями от происходящего, вспомнил пытки пленных, в которых ему доводилось участвовать на службе у Короля Лича. Вспомнил, что если жертву душат, или же она по какой-то иной причине не способна дышать, говорить она тоже не могла. Как пояснил потом некромант, сведущий в устройстве тел, даже большинству мертвых - кроме тех, что создают звук исключительно магическим образом - требовалось вдохнуть воздух для того, чтобы издавать хоть какие-то звуки. Рыцарь смерти решил проверить это на ведьме.
Сначала, однако, пришло ощущение магической энергии, бушевавшей внутри слуги Присциллы, и не предвещавшую ничего хорошего. И все же, сохранив концентрацию, Фелнарис попытался уловить хоть какой-то запах в тот момент, когда светловолосая зашептала. Это были его последние попытки воспользоваться обонянием ведьмы - в конце концов, время было ограничено.
Обдумать результат и дальнейшие действия у Фелнариса не вышло. Тварь, вылезшая из могильной земли, произвела определенное... Впечатление. Она была наиболее устрашающей из всех, кого ведьма спустила на этот город, и ночному эльфу было горько думать о том, сколько смертей это создание способно принести.
Прикосновение светловолосой к червю, впрочем, было достаточно... Информативным. Дух даже смог прикинуть примерную толщину кожи, придя к неутешительному выводу о том, что избавиться от этой твари с помощью меча едва ли получится.
И вновь блондинка заговорила, предоставив ещё одну возможность проверки её обоняния, которой ночной эльф сразу же воспользовался. Вне зависимости от результата, рыцарь смерти поспешил перейти к следующему чувству - термоцептии, попытавшись почувствовать температуру вокруг.

Министерство направления мертвых душ в мир иной

Городская улица

Трупы монстров и оживших мертвецов валялись повсюду. Было видно, как некоторые мертвецы видимо хотели покинуть свои могилы, выкапываясь из земли, но что-то им помешало это сделать и они так и остались наполовину сидеть в своих могилах.
Путь до министерства протирался через все кладбище, к тому же тут высились различные надгробия, памятники и склепы, а потому Эвиан при всем желании не мог видеть, что же такого творится на территории министерства душ.
В какой-то момент рогатый мальчишка мог увидеть трупы троих стражников, а также придавленный могильной плитой метровый красивый боевой веер, который к тому же еще и заговорил, как только Эвиан оказался в поле его видимости.
- Эй, малыш, - голос был уставшим и женским, - Ты не мог бы мне помочь?
Никого живого или не очень поблизости не было и голос доносился именно от веера.

Городская улица

Улица вывела Эвиана не на другую улицу почище и посветлее, как он надеялся, а на кладбище. В наступившем полумраке он не сразу заметил, куда именно ведет его путь. Каменная арка, сквозь которую он прошел, оказалась не простым старинным изваянием, а входом. Эвиан вздрогнул. Из земли кругом торчали каменные глыбы могил, меж которыми едва различалась дорожка. И, словно в худшем из кошмаров, кладбище наводнили ожившие трупы. Некогда опасные, а теперь каким-то непостижимым образом окончательно умерщвленные, они устелили своими телами всю округу. Некоторых сила оставила в тот самый момент, когда они только-только пытались вылезти из своей могилы. Они торчали по пояс в земле, а головы их с проваленными носами и пустыми глазницами безвольно свисали на клочках шейных мышц. Кажется, худшей дороги и быть не могло. Даже замершие посреди своих могил, эти полутрупы внушали ужас. Эвиан не мог себя уверить в том, что они не оживут снова так же внезапно как и раньше. Он шел, постоянно озираясь, с большой неохотой делая новый шаг. Лишь мысль о том, что он идет не за смертью, а за душой Музы гнала его вперед. И слабое утешение, что позади ничуть не безопаснее, чем впереди, немного придавало решимости.
Среди кладбищенского безмолвия вдруг раздался голос. Какая-то женщина явно попросила Эвиана о помощи.
- Что?! - он чуть не подпрыгнул на месте и заозирался по сторонам. Никого живого. Несколько мертвых городских стражников посреди полчищ монстров - вот и всё. Внезапно Эвиан понял, что голос исходил вовсе не от живого существа, а от большого веера, придавленного упавшей могильной плитой. Странное оружие, выделяющееся своей лаконичной красотой на фоне адского побоища. Других таких вещиц в округе Эвиану не встречалось.
Оружие... оно явно пригодилось бы. Теневой клинок Амаи Эвиан выпустил из рук еще на крыше. А тут такой огромный и наверняка смертоносный в умелых руках веер. Но Эвиану очень не хотелось останавливаться и говорить с незнакомыми веерами. Он усомнился, а часом не безумие ли накрыло его в этом проклятом городе. А не помутилось ли у него в голове от распространившейся вокруг черноты? Хотя, кто знает, может в этом мире обычное дело - разговаривать с веерами, мечами и другими вещами, которые в нормальной ситуации помалкивают.
- Кто вы? Что здесь произошло? Как я могу помочь? - Эвиан подошел к вееру поближе, чтобы оценить, сможет ли он сдвинуть плиту, придавившую его. Но делать этого, пока не получит хоть каких-нибудь ответов Эвиан не собирался. Слишком много непредсказуемых бед случалось с ним в этом мире, чтобы вот так запросто помогать первому встречному. Особенно, если этот первый встречный - говорящий веер.

- Меня зовут Мингжу, малыш, - спокойный голос продолжил доноситься из веера, - Я временно занимала пост начальника стражи и расчищала местность от монстров и мертвецов, но немного переоценила свои способности.
Тут был тяжелый вздох. Да-да, веер тяжело вздохнул, хотя внешне это никак не выглядело.
- Да просто мертвецы все воскресали и воскресали, сколько бы их не резал! - внезапно в сердцах гаркнул веер, затем правда достаточно быстро успокоился, - Меня вот плитой придавило, так что я больше ничего сделать не смогла. Не смогла помочь своим людям. А потом все мертвецы почему-то перестали воскресать и вроде все закончилось, только помочь мне стало теперь некому.
Плита была не такой уж мощной, Эвиан смог бы спокойно если не отбросить ее в сторону, то приподнять и отодвинуть так, чтобы говорящий веер больше ничем е прижимало.
Попутно с этим в том месте, куда мальчик шел - стало намного ярче от пламени огня. Можно было подумать, что само здание министерства душ горит.

Голосом утомленной женщины веер вел свой рассказ. Эвиан слушал внимательно. Звучала история на первый взгляд достоверно: ожившие мертвецы, которым не было конца, люди, которые не справились с их натиском и погибли, внезапное падение самих мертвецов, будто марионеток, у которых обрубили нити. Только вот неужели в этом городе веер и правда был на посту начальника стражи? Эвиан в принципе мог в это поверить, учитывая, что каждый второй в этом мире, начиная с Музы и заканчивая Энией, мог изменять свой облик. Но всё равно говорящий веер выглядел более непривычно, чем говорящие животные, даже если тоже способен обернуться человеком.
А тем временем вдалеке над министерством вспыхнуло новое зарево. Невозможно было разглядеть, что там, но, судя по цвету, огонь. У Эвиана сжались внутренности от страха. Он наблюдал за рыжими отблесками, расползающимися по небу и на мгновение даже забыл о веере, беспомощно распластавшемся у его ног. Он испугался, что всё зря, и что душа Музы просто сгинет, пока он, бессильный, не может ничего сделать.
Придя в себя он перевел взгляд вниз, на плиту. Он вполне мог её сдвинуть и решил не мешкать, а вести себя как требует того военное положение, если это оно: не спрашивать лишнего, действовать быстро, и вводить командира в курс дел. Он допустил, что перед ним и правда начальник стражи. В конце концов, у всех городских обитателей, будь то стража, основатели или гигантские веера, сейчас один приоритет - спасти город или то, что от него осталось.
- Я был с госпожой Амаей, мы шли, чтобы доставить к Цу Дэ человека, принесшего в город подвеску Присциллы и вызвавшего нашествие. К Цу Дэ его доставили, но перед этим он скинул Амаю с крыши. Мы не нашли её следов, - сказал Эвиан. Одновременно со словами он обошел упавший могильный камень, обхватил его двумя руками и приподнял на несколько сантиметров над землей. Тяжело дыша и краснея, он передвинул глыбу, и веер оказался на свободе.  
- Она говорила, что отправится спасать министерство... И я собирался идти с ней... - он посмотрел на предмет, который только что освободил с затаенной надеждой. - А что теперь будете делать вы?

[av=https://i.servimg.com/u/f71/19/69/99/44/txu6lu10.png]
Как только Эвиан убрал плиту - веер окутала желтоватая энергия, которая начала увеличиваться в размерах и будто преображаться в нечто человекоподобное. Вот свечение пропало и перед парнем стояла высокая женщина в чуть порванных нарядных одеждах и с пустыми ножнами под мечи.
- Значит, говоришь, что кто-то напал на Амаю? - нахмурилась она, делая шаг в сторону на выход с кладбища и тут же останавливаясь, чтобы обернуться и наблюдать за ярким заревом пламени у горизонта в стороне министерства душ.
Было видно, что женщина мучается выбором - идти узнавать, что там с Амаей либо проверить, что происходит у здания по сборке душ. И все же долг перевесил.
- Амаю не так-то легко убить, - наконец-то произнесла она, невесело хмыкнув, поворачиваясь в сторону зарева, - Пожалуй, нужно действительно разузнать, что там случилось, если учесть, что твари и зомби уже не представляют опасности. Идем.
С этими словами Мингжу решительно направилась дальше по кладбищу, иногда оглядываясь на рогатого мальчика, будто подмечая, идет тот или нет. А Эвиан в свою очередь мог понять, что его облик, тот самый облик, из-за которого он так нервничал и из-за которого его не любили в родном мире - тут на эту женщину не произвел никакого впечатления.


Министерство направления мертвых душ в мир иной

Освободившийся веер окутался бледным желтым свечением. Прямо на глазах предмет стал изменять свою форму. Как Эвиан и думал: говорящий веер имел вполне себе человеческий облик. Перед ним предстала молодая женщина в несколько потрепанном виде. Мингжу - так она представилась. Учитывая количество нежити, с которой женщине пришлось столкнуться, её всего лишь слегка порванная одежда намекала на незаурядную силу. Теперь Эвиан не сомневался, что она действительно могла быть начальником стражи. Ему стало не по себе от её взгляда. Он уже приготовился, что она откажется идти к министерству уже потому, что ей придется делить дорогу с обладателем рогов. Или того хуже: сочтет его нарушителем порядка и использует свою силу против него. На деле же в первую очередь Мингжу волновало другое.
Едва услышав про Амаю, Мингжу будто бы уже собралась отправляться на поиски пропавшей. Но взгляд её - так же как и взгляд Эвиана - притягивало зарево племени, взвившееся над министерством. Мингжу явно колебалась. А Эвиану если на кого-то, кроме себя и оставалось надеяться, то только на неё.
В конце концов она уверила скорее себя, чем Эвиана в том, что Амаю нелегко убить. И тут же быстрым шагом направилась в сторону министерства. А Эвиан тем временем ощутил приятную легкость во всем теле. Он сначала решил, что это от воодушевления, а потом вдруг попытался сотворить огненный шар и понял - это магия. Она вернулась. Жаль только, что лучшее его заклинание огненного шара никак не поможет против пожара в министерстве.
Эвиан поспешил за женщиной. Так или иначе он почти у цели. Он пощупал флакон, спрятанный под рубашкой, чтобы проверить на месте ли тот. Как переместить душу Музы из министерства душ, охваченного пламенем в крошечный флакончик у себя на шее Эвиан не представлял. Он надеялся на слова кицунэ: не какие-то там ритуалы, а сама по себе его связь с Музой должна бы сыграть решающую роль. "Пусть его душа там, пусть она невредима, пусть узнает меня," - твердил про себя Эвиан, пока они с Мингжу выходили на прямую дорогу к министерству.

Министерство направления мертвых душ в мир иной

Городская улица

- Путь к министерству лежит через кладбище, - после недолгого молчания, пояснил призрак.
На это Хо ничего не ответила, продолжая идти дальше и нести Кассия.
Шагая по дороге, путники могли увидеть, как из могил торчали полусгнившие руки. Видимо трупы собирались выкапываться, но почему-то передумали, вновь став лишь безжизненными мертвыми телами.
Тут также валялись и монстры, здесь их даже больше было, но все они перестали двигаться, замерев безвольной безжизненной массой.
Хо осматривалась, но по прежнему молчала, глядя на Кихада, а впереди уже начала маячить огромное здание, только земля там была выжжена и вообще в небо поднимался белесый дым, мешая обзору.
Вот только выйти из кладбища компания так и не смогла, сначала остановился призрак и произнес встревоженное:
- Тут что-то не так!
А затем призрак вдруг стал голубоватым сгустком и устремился куда-то вперед, прямо в руки неизвестного мужчины, вокруг которого плясали голубоватые огоньки. У незнакомца были звериные уши и целых пять лисьих хвостов.
- Боюсь, дальше вы не пройдете, - мелодично произнес он, - Впрочем, вы вообще никуда не уйдете.

Городская улица
Перерождённая заговорила вновь, поясняя их местонахождение, но это не сильно помогло, Кихад не понимал значения слова кладбище. А вот торчащие из рыхлой земли конечности пролили больше света на обстановку.
- Вы закапываете ушедших в землю? - Удивился Кихад сему факту. - Странные существа, странные обычаи. - Высказал свою точку зрения яут. Заострять на этом внимание он не стал.
Здесь трупов тварей становилось всё больше и Кихаду пришлось постараться, что бы не наступать на тушки,  лишних звуков производить не хотелось. Само это место заставляло находиться в постоянном напряжении, словно он снова на охоте, но жертва ещё не видна.
Перерождённая шарахнулась пролепетав и, обратившись в голубоватый сгусток, поплыла вперёд. Кихад дёрнулся останавливаясь и не понимая, что происходит. Он взглядом проследил за сгустком который умостился в ладони нового существа.
Напыщенные и слишком самоуверенные слова хвостатого, привели Кихада в ярость и мир заволокло красным. Стянув с плеча хрупкое тело, охотник уложил его на одну из каменных плит, что чудом осталась цела и вытянул из-за спины второй клинок.
Твей закипел в жилах разнося адреналин по всему телу. В груди зародилось рычание, вырвавшееся из глотки леденящим жили рёвом. Ненависть захлестнула...
Разговаривать с этим уродливым существом было не о чем. Эта тварь убила перерождённого матриарха. Такому нет, и быть не может прощения. Перехватив клинки обратным хватом, Кихад молнией ринулся к жертве!