Самое дорогое сокровище

Первое сообщение в теме :

Рунария и Винсент.
Некая лесная опушка, дело близится к закату.

Когда Винсент впервые в одной немаленькой деревеньке узнал о древнем подземном храме, что стоял раньше там, где ныне шумит лес, тифлинг сперва только смешливо выгибал бровь, слушая байки. Но после, узнав от местных старух старинные песни и местные легенды, проведя много часов, разбирая старинные книги в доме местного старосты, Скворец понял, что зря сперва был таким скептичным. Не было ни одного знака, что кто-то нашел и разграбил это древнее святилище. А когда он увидел древний символ, что в одной из семей передавали из поколения в поколение, а затем - остатки каменной стены, ушедшей почти полностью в землю, вокруг одного из пастбищ, он понял, что, возможно, топчется ногами над самым настоящим кладом, и клад этот схоронен в лесочке вокруг лесного озерца, куда местные девки любили ходить метать венки, гадая на суженого. Еще сколько-то распросов, и было ему прошептано на ухо, что на такой-то опушке он, ближе к закату, повстречает того, кто сможет ему помочь в поисках.

И вот, Винсент, банально сперев тот самый кулон-сигил, отирался на этой поляне уже какой час, не меньше. Его не столько жадность вела, сколько любопытство, ведь менестрелю пристало быть жадным до приключений, загадок, тайн и небылиц. А что может быть великолепнее рассказа о древней царице, чью власть даровала ей само солнце. Чья смерть погрузила под землю весь ее дворец, и чьи слуги, перед смертью, подготовили ей саркофаг у подножья алтаря, чтоб красота ее тела неувядающей сохранилась для воскрешения, а вокруг разместили сокровища, чтоб новая жизнь Госпожи была столь же достойной, как и первая.
"Хах, может, ей пригодился бы консорт? А может, просто возможному консорту пригодились бы все ценности, что с ней захоронены" - так прагматично низводил древнюю легенду до "захоронение и богатства" тифинг, слоняясь от елки до елки, и не представляя, кого ему предстоит повстречать.

Сперва для экспериментов Винсента с зеркалами было достаточно места, и тифлинг, стараясь сохранять холодную голову, и не терять из виду выхода из сужающейся комнаты, пробовал на прочность одно стекло за другим. Он пытался понять, есть какая-то закономерность у сужающихся стен, но не находил ничего - либо это было слишком сложно, либо ее действительно не было, слепой случай и надежда на благоволение удачи.
- Тимора, Прекрасная Улыбающаяся Госпожа, взгляни на того, кто ни прожил ни дня, не воспев твою красоту, и каждый день живет, воздавая тебе хвалы. - бормотал Леро, призывая на свою голову удачу. Не то, что он действительно думал, что ветренная богиня удачи из далекого мира отзовется на его мольбы, но обращаться к богам в трудную или радостную минуту - это было для него совершенно естественно. Смеющийся Плут, к которому бард взывал чаще прочих, тоже бы наверняка оценил желание барда вырвать Руну у этого серого рассыпающегося мавзолея - страдание, тоска, затворничество были для бога-гедониста практически что смертными грехами. Тот факт, что в прихотливом мире, где он очутился, все известные ему раньше боги стали немы и бесправны, а те, кто был тут при силе, судя по всему, были менее отзывчивы, чем камни. Даже в родных местах, он никогда не ожидал, что в ответ на его молитву действительно раздастся глас с небес, спустится рука с волшебным мечом или явится с подарками прекрасноликая богиня, жаждущая решить его, смертного, проблемы, так что отсутствие ответа его очень мало беспокоило.
Так что звал в тот момент бард не Рунарию, только и надеясь, что она сумела выбраться из леса зеркал, полных призрачных рук, а удачу - в любом обличии, в любой ипостаси. И, даже для него самого неожиданно, она явилась.
Зеркала звенели и рассыпались на брызги, становилось все меньше, но и оставалось слишком много, чтоб проверить каждое, и взгляд тифлинга все чаще дергался в сторону, где в мельтешении отражений угадывался выход из сжимающейся комнаты. Если в прошлый раз он просто не подумал о том, чтоб накинуть перья и вылететь сквозь решетку, надеясь на то, что успеет, то сейчас он помнил, что вороньего образа больше нет, как нет и огня, чтоб выжечь всю эту западню, заставить зеркала расколоться от жара.
С каждой новой попыткой стены все плотнее сходились, и Винсент действовал более опасливо, боясь упустить момент, когда уже не сможет выбраться. Но слепой случай, в котором менестрель предпочел бы увидеть признак благоволения своих небесных покровителей, блеск остановившейся на ребре монетки, подкинутой рукой, вершащей судьбы, и сигил, словно в воду прошел в очередную раму, заставив Скворца поперхнуться молитвой и затаить дыхание. А увидел, как разгорается костер под кожей - нервы были на пределе, и вместе с магией вернулся и его огнь.
- Спасибо, Тимора! - С облегчением выдохнув, Леро увидел и что стены перестали сжиматься, а словно кипевшие зеркала застыли, как были. Мерный стук, который бард и до того слышал, теперь разносился только из того из зеркал, где был сигил, и теперь нарастал, входя в резоннанс с поверхностью, видимо завибрировавшей. Удары были так часты и стали так громки, что парень и сам закричал, стараясь уберечь свой слух, и вздернул было руки, чтоб закрыть уши, но успел только прикрыть лицо и глаза, когда вместе с осколками во все стороны разлился зеленоватое, ослепительное до белого, сияние.
И словно бы все закончилось. Ему снова хватало места, чтоб стоять в полный рост. Потрескавшаяся чаша в центре выпускала воду, рядом с ней лежал и кулон. Винсент, подойдя, забрал оба артефакта - и ставший материальным стеклянный шар, совершенно не представляя, зачем он им нужен, и остывший сигил, а потом выглянул из зеркального сада. Прямо перед ним простиралась дорога, очерченная расступившимися зеркалами, больше похожими теперь на огромные полированные панели из дымчатого кварца. Вот только в камнях бы дым, или туман, не клубился бы клочьями, словно живой.
Стискивая свои трофеи, Винсент побежал по этому коридору, заметив неподалеку от выхода знакомое ярко-синее марево волос сидевшей на скамье у перекрестка призрака.
- Рунария! - окликнул он, но добежав, отшатнулся, увидав ее лицо: - Что с тобой?! Ты вся в крови.
Можно было бы счесть малодушием, но парень помнил, что кровь, заполнявшая синевласую - смертельный яд. Расфокусированный взгляд девушки тоже не обещал ничего хорошего - и как ей сейчас помочь, Винс не имел даже малейшего представления. Вынув из кольца шейный платок, когда-то купленный в затопленном городе - пожалуй, последний чистый предмет одежды, у него остававшийся, он оправил перчатку, и осторожно промокнул лицо Руны. - Что тут происходило? Ты цела?

Промелькнувший во взгляде Руны знакомый образ мага остался без внимания. Вернее, реакция на него поступила, но не была такой быстрой, как ожидалась изначально. Лишь от осторожных прикосновений к своему лицу, девушка словно очнулась, даже моргнула, стряхивая тень нахлынувшего морока. Знакомые очертания взволнованного тифлинга становились все отчетливей, позволяя сознанию распознать и его голос.
- Кто в крови? – отмахиваясь от платка, словно от назойливой мухи, переспросила Руна, еще не до конца пришедшая в себя. Синевласая словно просыпалась после крепкого сна, в котором остатки зеленой вспышки еще рябили в глазах, не давая себя забыть окончательно. – А что тут происходило? – искренне не понимая к чему вопросы, девушка огляделась, не замечая никаких перемен вокруг. Со взглядом полного непонимания проводник вернулась к Леро, подмечая окрашенную алым ткань. Словно боясь смотреть на себя, прикоснулась ладонью сначала к своему лицу, затем ключицам, а после уже перевела взгляд на окрашенную кровью руку.
- Что-то, кажется, произошло… - уже глядя на заляпанное алым декольте, констатировала очевидное, девушка, выхватывая опасный платок из рук тифлинга и прикладывая его к носу, из которого все еще неспешно капал эльфийский «яд». – Но я ничего не помню.
Синевласая поднялась с лавочки и снова осмотрелась. Выглядела уже пришедшей в себя и серьезнее даже обычного. Все-таки неприятно выпадать из событий разумом, даже если и ненадолго. По сути, ничего из событий пропущено призрачной не было, а вот понимания того, что вырвалось из лабиринта, хотелось достигнуть.
- Что ты там сделал? Что там вообще было? – обратилась синевласая к Винсу, всматриваясь в замерший лабиринт. Его вид для проводника казался каким-то незаконченным. Да в нем не мелькали запертые души, платформы больше не возникали, где им хотелось, но все же он стоял, окутанный дымкой в небытие. – Пока я была вот здесь, ждала тебя, появился странный туман, а затем… - Руна перевела взгляд на мага, вспоминая события и собственные ощущения, - был какой-то зеленый свет. Он так неприятно прошел через меня и ощущение было, словно что-то внутри запустилось. Но затем все померкло, словно я, как и те души, принадлежащие этому месту, погрязла в ожидании и явно не чуда. Почему она все течет…
Отняв от носа платок, который все больше пропитывался кровью и которого уже скоро можно будет отжимать, синевласая ощутила, как очередная алая капля упала в зону декольте.
- Может, этот свет действительно запустил какой-то обратный отсчет и из меня выходит то, что должно было исчезнуть уже давно? В таком случае у нас нет времени на медленные прогулки и нужно идти к источнику и как можно скорее. А пока идем, расскажешь, что было? Только не прикасайся ко мне, что бы не случилось.
Они снова вернулись к знакомой уже тропе, но пошли в противоположную от нее сторону. Не было ясно правильно ли они определили путники порядок действий и начали с лабиринта, однако это уже пройденный этап и проводник верила, что невозвратный. Хотела в это верить.
Тропа была длинной и местами даже слишком изворотлива. Пропустить источник можно было на раз, но синевласая все же помнила его образ. Все-таки отжав платок один раз по пути от обилия впитанной в него крови, призрачная поняла, что ощущает слабость, словно с этой кровью силы покидают и ее.
Винс мог заметить небольшой каменный выступ средь макушек кустов в метрах тридцати левее от основного пути, а подойдя ближе, можно было заметить, как старый пустой фонтан средних размеров с растрескавшимся от времени ангелом на возвышении, был оплетен не менее старыми и сухими лианами. Потускневший и забытый, он олицетворял пропущенное им время, отсутствие заботы и журчащей родниковой воды, под которую и ставили конструкции в этом саду. Все замерло ровно тогда, когда Алария заснула нечеловечески длинным сном.
Подобные фонтаны разных размеров начали встречаться и дальше по пути, пока не вывели путников на «ковер» из каменных плит. В центре просторного зала, если можно было назвать так данный участок оранжереи, прямо в центре, стоял камень с деревянной табличкой, на которой написано: «Место, где все закончится или начнется…». Далее можно было увидеть огромный фонтан, но пустой, на первый взгляд. Винсент крови не увидит, так как мужчина, а вот у синевласой были все шансы на то, чтоб понять, как именно ее выпустить, хотя бы благодаря связи с этим местом. Да и другого сосуда для крови просто не найти, с учетом того, что склеп был спрятан под завесу иллюзии, которая откроется сразу, как только фонтан будет запущен. Место явно для двоих, ведь тифлинг почувствует одну магию, а его напарница другую.

Рунария отозвалась, хотя и медленнее, чем следовало бы ожидать, и первым делом оттолкнула руку Винсента. В глазах ее медленно зажигался огонек осмысленности, словно она просыпалась или выныривала из глубокой задумчивости. Тифлинг облегченно перевел дух и вновь промокнул лицо девушки, тревожно ловя ее рассеянный взгляд.
- Винсент не знает, Руна. Он нашел тебя здесь, только что. - Леро обратил внимание, как аккуратно она касается своей кожи, явно не осознавая, что ожидать. Парень проследил за ее кистью, накрыв своей ладонью в перчатке, когда та на миг застыла над границей платья. Алые пятна крови зловеще, но как-то красиво выделялись на коже девушки, тем темнее и контрастнее казавшиеся на фоне ее ярких синих волос. Несмотря на явную неуместность, мрачность, на, в конце-концов, опасность, в которой они находились, было в этом что-то красивое.  
Руна выхватила платок, приложила его к лицу, и поднялась на ноги. Бард тоже выпрямился.
- Винсент может что-то сделать?
Но она хотела того же, что и он сам - понять, что происходило, пока они были порознь.
- Винсент даже не знает, как рассказать.- тифлинг нахмурился и обернулся на зеркальный лес, оставленный позади. - За зеркалами была комната. Словно из живого стекла. Она как будто кипела изнутри. И сжималась. - его чуть передернуло. Воспоминание о недавнем утоплении вовсе еще не померкло в сознании. - И там не было магии, кроме магии самой комнаты. - он не стал говорить, что впервые в жизни ощутил, что такое жар. - Ничего нельзя было внести с собой. В центре была чаша с водой, и в ней вот это, - он показал девушке стеклянный шар, оставляя на гладкой поверхности кровавые следы. - Пришлось положиться на милость Тиморы, прежде чем он смог это добыть.  А когда вышел - в стеклах уже не было теней. Тогда он и нашел тебя тут, сидящей на скамье, отрешенной и залитой кровью. Винсента очень встревожило твое состояние. - признался парень, тыльной стороной ладони, все так же защищенной перчаткой, приподнимая лицо девушки и разглядывая стекающие капли. - Значит, ничего не помнишь? Много времени прошло, с тех пор как мы разделились?
Когда Руна поделилась своими соображениями и опасениями, Винс кивнул:
- Мы ведь и так знали, что время этого места истекает. Попробуем поспешить, третью погоню за временем Винсент не выдержит. Особенно как подумает, что теперь это уже про тебя может оказаться. Не хочу тобой рисковать.
Густые черно-красные подтеки на ее лице и руках добавляли еще один риск - контакта с ядом. Для Винсента это означало, что теперь он не синевласую даже за руку взять - она была права. Сейчас не было необходимости ее касаться, как тогда, когда они входили в сад дроу, или когда укрывались от пауконогих тварей в крошечной клетке в камере пыток, но это был не тот случай, когда бард бы стал делать что-то назло и вопреки.
Змеящейся тропой они шли теперь в другом направлении, и тифлинг, успевая поторапливать свою проводницу, прикладывал немало усилий, чтоб сдерживать шаг так, чтоб она за ним успевала. На слабость Рунарии он если и обратил внимание, то виду не подал. Девушка не жаловалась, а кроме того, если ее состояние было связано с потерей крови, или просто от яда, то от промедления лучше бы точно не стало.
- Что там? - приметив что-то, скрытое за кустами, он поманил Рунарию, и направился посмотреть. Раздвинув ветви, он увидел статую, венчавшую чашу фонтана, и это зрелище заставило его было отшатнуться назад, но ни нового морока, ни угрозы от истукана не исходило.
Все так обветшало и заросло, что сложно было признать за этим парком былое великолепие.
Впрочем, фонтан был первым рукотворным объектом, после тропы и той скамьи, на которой обнаружилась Рунария, так что направление, кажется, было верным.
- Как искажено тут пространство... - заметил в какой-то момент тифлинг, огибая очередной каскад. - Твой друг уже не помнит, где тут был вход, мы столько бродим. Стены даже не видно отсюда.
Пустые фонтаны вывели их по большую мощенную терасу. Винсент приблизился к памятнику в центре, вслушиваясь в то, как их шаги звучат на этих плитах. Надпись показалась ему какой-то зловещей, и усмехнувшись, он прикрыл ее иллюзорной "...где все сложится благополучно".
И все же, тут чувствовалась какая-то мощная сила, древняя. Словно предучвствие грозы, когда летнее небо стремительно темнеет. Тифлингу показалось, что эта сила, словно дымок стелилась, вытекая из еще одного фонтана, самого большого из встреченных ими.
- Ты чувствуешь, Руна? Мы близко к чему-то важному. - и бард снова вытащил из кольца сигил, словно надеялся на новую подсказку от этого ключа. Оперевшись на бортик, он заглянул в пустое ложе для воды - сейчас там был только прах и стелящийся по трещинам пересохший плющ. -  Что это за место? Ты знаешь?

Слушая тифлинга, Рунария пытаясь представить, что он в очередной раз увидел и испытал, однако полная картина так и сложилась в ее воображении. Парень явно опускал какие-то подробности, а расспрашивать вплоть до мелких деталей не хотелось самой синевласой. Результат испытания сейчас лежал в руках попаданца и этого ей было достаточно для того, чтобы думать о следующих задачах.
- Позволь? - насухо вытерев об одежду свою свободную, запачканную кровью руку, призрачная забрала себе стеклянный шарик. Единственной причиной этого жеста были следы кровавого яда на поверхности ничего не истощающего энергетически артефакта. Занятая делом, она не смотрела на спутника, явно нагружая свои мысли попытками заменить пробелы в хронологии на упущенные глазами события. Все было тщетно и синевласая, хмурная и слегка взвинченная новым внутренним состоянием хотела было  посмотреть на замерший лабиринт ближе, но Винс не только продолжил делиться ощущениями, но и привлек внимание призрака прикосновением, буквально не оставляя ей возможности не смотреть на него.
- Нет, правда, ничего не помню… - с отразившейся на лице досаде, проводник передала чистый шар в свободную руку тифлинга, а сама еще не испорченным участком собственной одежды начала стирать кровь уже с поверхности перчатки, при этом не снимая ее с руки парня. – Вдруг задумаешься и почешешь свой глаз в этой перчатке, - объяснила девушка, освобождая наконец и ее, отходя. Отвлечься от накрывающей слабости помогло, хоть и не очень надолго. – По времени, не могу тебе ответить наверняка, думаю, не больше часа. Единственное, за что я переживаю, если у этого места есть какая-то защита от местных стражей, благодаря которой они еще не накинулись на нас, то что будет, когда мы отравим источник? Они просто выжидают или не доберутся до нас в принципе? Иногда я ужасно сожалею, что у эльфа не хватило чернил написать еще и инструкцию к созданным им месту. Это бы так упростило бы все.
 
Согласившись с растерянным ощущением пространства, проводник послушно брела за ускорившимся тифлингом. Статуи не успели напугать синевласую, в отличие от пустого фонтана. Вся выстланная камнем площадка по идее и должна была быть тем местом, который несет в себе силу для вечного правления Аларии, но фонтан был пуст и даже его стены не отливали засохшим алым налетом, а отсутствие склепа и вовсе было ни мысленно.
Близок к чему-то важному, в этом старом дворце, был только Леро. Да Рунария принимала не малое участие в последних событиях жизни попаданца, однако не считала, что они к близки хоть к какой-то развязке. Все вокруг настолько откликалось магией, из-за чего девушка не понимала с какого участка начать поиски.
- По сути, ты присел на нужный источник, - обойдя мага пробормотала призрачная, вглядываясь в выточенные картинки на стенках малой чаши большого, но пустого фонтана. Чаш было три, и каждая была меньше предыдущей в значительное число раз. Однако все они не были наполнены ни на литр, даже не на миллилитр выкаченной у местных женщин и детей крови. В прочем картинки на стенах большой чаши и исповедовали весь цикл обряда от начала до конца.
- Может эта сфера тебе дана не просто так? Попробуй поищи что-то, а я осмотрю его, - сказала Руна и забралась ногами на борт основной чаши, чтобы посмотреть рисунки на оставшихся двух. На самом верху этой конструкции возвышалась рыба с головой Аларии во рту, наверное, единственная цельная статуя без единой трещины или скола.
Тифлинга же едва уловимо тянуло в другую сторону площади. Вернее сказать, не его самого, а все то, что он держал в руках. И шар и сигил взывали не останавливаться, слегка теплея в руках Леро, но не более.
- Хм, Винс кажется, инструкция как раз тут. Но... - синевласая явно была озадачена. - У тебя есть нож? Если не потерял, то отдай мне и отыщи то место, куда можно положить данный шар.
Забравшись на вторую чашу фонтана, призрачная подтянулась к самой маленькой. На ее стенках было нарисовано многое, но особенно привлекло внимание то, что было все слишком просто. – Тут сказано, что где-то здесь есть прямоугольный пьедестал, в выемку которого нужно положить твою сферу. Это снимет скрывающие чары с места, в котором все замерло. Залезь сюда, посмотри, вдруг я ошибаюсь?

Винсент удивленно изогнул бровь, когда Руна пояснила, зачем так тщательно вытирает прозрачную сферу, но ничего не сказал, лишь улыбнулся самыми кончиками губ,
Если это - ее способ позаботиться о его безопасности, то он будет рад принять любой благосклонный жест. В конце концов, Винсент уже давно перестал себя обманывать фантазиями о том, что беспристрастен. Слишком пристрастен был и понимал, что непоследовательные игры в доверяй-ожидай-удара-в-спину подточили его способность объективно оценивать ее намерения, а значит, придется довольствоваться ее объяснениями. И если синевласая говорила, что ничего не помнит, значит, это все, что у него будет.
Так что когда она вывернулась из его рук, и рассказала, чем обеспокоена, Леро просто возразил, что вряд ли это могло бы сыграть роль - они уже могли убедиться, что не дроу вносил последние изменения в план. А значит, и эльфу тоже оставалось лишь догадываться, что их могло тут ожидать. Кроме того, у него, у Винса, могло не хватить сил выдержать словоизлияния Талнара, продолжайся те и дальше. Еще одно воспоминание, к которому тифлингу не хотелось возвращаться.
Они постоянно должны были угадывать, что происходит, и Винсент, как и Руна, до конца не понимал, каков был план у Аларии и ее приспешников. Они надеялись, что случайный вторженец не сможет вмешаться в ритуал, потому спрятали все от его глаз? Или наоборот, то, что они сейчас делали, укладывалось в то, что от них надеялись получить? Он-то ожидал гротескную усыпальницу, хрустальный гроб на золотых цепях, охраняемый псоголовыми стражами, почтительно отступающими, когда б он шел вернуть к жизни их прекрасную и жестокую царицу, а тут... тут приложили максимум усилий, чтоб этого не произошло. И на кой эта сфера? Если зеркальный лабиринт был сосудом с душами, то где же кровавая купель? И почему души в стеклах пропали, когда он сумел найти сферу? Их же там было недостаточно...

Пока он разглядывал нижнюю чашу фонтана, раздумывая, синевласая уже успела вскарабкаться наверх каскада, и заглядывала последнюю. Бард поднял голову на ее голос и улыбнулся украдкой, полностью отрешаясь от забот: вид открывался замечательный. Взгляд, совершенно лишенный платонической бесстрастности, мазнул по изящным лодыжкам, поднялся выше, добираясь до бинта, который Винсент недавно затянул на ее ноге. Дальше начинались уже остатки ее юбки, но манящих линий было не утаить. Век бы смотреть. Вот тут можно было в собственных реакциях быть уверенным - с удовольствием бы проделал бы тот путь бесстыжими пальцами, а не только глазами и фантазией. Не без сожаления, он оторвался от созерцания, возвращаясь к насущным вопросам, и вскарабкался вслед за девушкой, осторожно проверяя, как бы от подобного не раскололись бы чаши фонтана.
- Зачем тебе сейчас нож? - рассматривая фрески, спросил он, но протянул ей знакомый уже девушке кинжал рукоятью вперед, решив, что даже вздумай она его пырнуть, он успеет увернуться. Кроме того, они слишком близки к тому, что он уже привык считать их общей целью.
Оглядевшись по сторонам, менестрель не приметил ничего, что было бы похоже на пьедестал или алтарь, но послушно спрыгнул вниз, и вынул из кольца оба артефакта. Сфера словно тянула пальцы куда-то к краю площадки, но когда тифлинг глянул на нее, держа над ложем фонтана, оторопел. Сквозь нее фонтан выглядел не старым и заброшенным, нет. Целый, пышный, фонтан извергал струи фантомной крови, черными потоками перетекающими из чаши в чашу, наполняя нижнюю, что если бы это зрелище воплотилось, он, стоя в фонтане, оказался бы по колени в крови, а Руну омывало бы красным дождем.
Подняв сферу к глазам, Винс огладывал терассу, пока не увидел в той стороне, куда шар словно бы тянулся из его рук серый мраморный блок, похожий на усеченный обелиск.
- Руна, тебе нужно это увидеть. - Он протянул руки, подхватывая девушку за талию, чтоб помочь ей благополучно спустится. Если действительно надо положить сферу на этот блок, чтоб истинный вид этого места воплотился, вряд ли она захочет быть под этими потоками, когда это произойдет. Или захочет? - Посмотри вот туда, насквозь.
Еще еще только вкладывая сферу в идеально подходившее для нее углубление, они могли заметить, что пьедестал начал вырисовываться в их реальности.

- Хороший вопрос, - нахмурилась Руна, забирая прошеный нож у своего спутника. Это был тот случай, когда просьба не была полноценна обдумана на эксплуатацию. Вот зачем ей нож? Ради эксперимента. – Я думала капнуть капельку крови вон туда в ямку, но она немного забилась и ножом можно было бы ее расчистить. Импровизирую, - пожала плечами синевласая, переставая хмуриться. Тупить лезвие не было в ее планах, ровно, как и кидаться на тифлинга в светлом уме, тем более вот эта авантюра быстрее бы закончилась разочарованием и крахом, чем победным кровопролитием верного стража лабиринта, коим Руна и не являлась.
С учетом того, что знакомы были попаданцы всего день или около того, уровень их доверия уже был феноменальный, даже для синевласой, которая с попаданием в новый мир довольно легко сходилась с внезапными спутниками. Понятное дело, что будь у нее возможность, она была бы не против продолжить путешествие с ним до того времени, когда дорогам будет суждено развести каждого в свою сторону, но с учетом положения день, единственным желанием проводника было поскорее вытурить тифлинга за двери дворца проклятой госпожи.
- Что там? – переспросила девушка на призыв Леро к вниманию призрачной, но послушно потянулась к протянутым рукам, спускаясь обратно на землю. Она бы, и сама слезла без проблем, но грех не воспользоваться моментом, когда сильные мужские руки сами тянуться с желанием помочь, тем более что после ухода Винса у проводника едва ли будет возможность ощутить столь приятные прикосновения и заботу на своей призрачной шкуре. Нож был крепко зажат за рукоять в левой ладони Руны и даже отведен немного в сторону, чтобы случайно не задеть своего хозяина.
- Через него? Ну, как скажешь… - не без сомнения в голосе зазвучала синевласая и буквально через секунду после небрежного вглядывания в шар, восхищенно охнула, отрываясь. – Ты ж умница, ай глазастый! – от радости девушка даже обняла тифлинга, ведь он только что очень раскрыл занавес старой иллюзии, что прятала от незваных гостей столько важную правду.
Оторвавшись от Леро, проводница подошла поближе к фонтану. Через стеклянную сферу выглядел он впечатляюще и ужасающе, но тем быстрее хотелось влить в него столь тяжелую рубиновую ношу, уже сильно истязающую призрака.
Когда шар коснулся нужной выемки, магия усыпальницы померкла. Словно темная пелена разошлась перед глазами спутников, снимая с них и без того не радужные обзоры. Там и показался на вершине склеп, к подножию которого вела длинная лестница, да и фонтан сам стал значительно больше. Кровь бурлила и брызгала из верхней чаши, окрашивая каменное основание в темный, практически черный цвет. Запах стоял соответствующий, но если синевласая ничего не чувствовала, то нос мага полоскал жесткий запах железа, свойственный именно свежей крови.
Рядом с источником так же стояла чаша, такая же стеклянная, как в лабиринте. Внутри нее тоже лежал стеклянный шар, который при прикосновении к нему тут час расходился на две половинки, буквально выпрашивая у нашедшего заполнить половинки содержимым фонтана.
- Мы можем сначала сходить туда и все посмотреть, или же я сразу выпущу эльфийскую кровь сюда? – уточнила Руна, хотя уже занесла лезвие над кожей свободной руки, желая выпустить яд в положенное место.

Если учитывать то, что инструкции по пользованию этим странным местом им не оставили, а сообщения дроу, когда-то, еще в светлом уме, решившего остановить свою бывшую госпожу, не отличались подробностью, а на проверку - и точностью, импровизация стала их основным способом исследования усыпальницы. Столь сложная схема, причудливая последовательность ожидаемых действий, сбивала  Скворца с толку - такое впечатление было, что тут ждали все-же кого-то, кто отлично осведомлен, как именно воскрешать старинную правительницу, а не случайного приключенца. Как же он ошибался, когда-то полагая, что ловушки и монстры под сводами дворца - это жестокий отсев недостойных. Это все действительно были западни, чтоб отнимать жизни, напитать украденым новое бытие Аларии. Вот тебе, Леро, и Пробуждающаяся Королева из песен. Впрочем, он пока был жив, то ли благодаря невероятной своей удаче, то ли Рунарии. Можно ли было считать расположение и помощь синевласой удачей, его собственной заслугой, отчаянием и последней попыткой призрака? Пока помогал девушке спуститься с чаши фонтана, фантазия барда на миг перенесла их за пределы проклятого дворца, и ему понравилось подглядывать за красивой парой, беззаботно изучающей руины старого замка неподалеку от деревеньки, как уже не в первый раз понравилось наблюдать за фривольностями, в которые его воображение развивало мелкие моменты взаимной тяги, или ее, Руны, стеснительности. В библиотеке, в казематах, в меньшей из оранжерей... Если бы не дискордом жуткий поцелуй на берегу. Вот это воспоминание каждый раз действовало как ледяной душ. Помогало не забывать, кто перед ним и то, что он ее целей не знает, а доверять может не больше, чем она ему.
Так и сейчас, едва девушка бросилась к нему на шею с объятиями, оказавшись в восторге от открытия, и Винсент, зная про нож в ее руке и яд на лице и руках, успел подставить руку под ее предплечье, чтоб кисть с клинком не оказалась у него за спиной, а безопасно легла на плечо, где у девушки просто бы не было места, чтоб размахнуться для удара. А от опасных кровавых разводов пришлось отшатнуться, как бы не двусмысленно и неприятно выглядел бы для Руны этот жест. Лицо тифлинга скривилось, словно это его отталкивали, а не он. Но жить хотелось сильнее, чем испытывать радость проводницы.
- Прости. Его кровь. - практически шепотом напомнил парень.

Хотя он и видел скрытое сквозь сферу, все равно, когда шар занял свое место на пьедестале, открывшееся глазам ошарашивало. Ланшафт переменился, фонтан, полный бурлящей дочерна-красной влаги, оказался у подножия лестницы, поднимавшейся к мавзолею, а воздух наполнил сильный, до тошноты, запах, какого не было даже в саду у Талнара, где сохраненная магией кровь лилась, казалось, бесконечными потоками.
Если бы Руна действительно хотела бы попробовать застать Винсента врасплох и ударить ножом, то, возможно, это было единственное подходящая возможность, пока он, ошеломленный, не мог оторвать взгляда от открывшихся видов.  
Но девушка занесла его над собственной плотью, а ее вопрос вернул тифлинга к насущным задачам. Он хотел возразить, чтоб не спешила, и что лучше узнать сперва, что там, наверху, прежде чем активировать ритуал, но тут увидел, как очередная крупная капля стекает по ее лицу и понял, от чего Рунария так торопится. Кажется, призрак уже с трудом сдерживала в себе отраву. Кровь должна была стечь в источник из живой материи, и, если синевласая не выдержит по пути наверх, или за то время, пока они там будут исследовать склеп, сперва ее саму, а затем и его тоже поглотит туман в зеркалах, смешает с безликим ничем.
Дернулась пелена иллюзии, пропадая, и по волосам Леро пробежали красные нити. Он вытянул саблю, а в кончиках пальцев другой руки потеплело готовое сорваться заклинание.
- Сделай, как считаешь нужным, милая. - серьезно глянув на девушку, менестрель медленно кивнул, - я готов.
Ах да. И сигил, который следовало опустить в чашу, когда источник будет осквернен. Его тифлинг тоже достал, и держал на готове. Словно ожидая какой-то развязки, кулон вибрировал на своем шнурке, как борзая, рвущаяся с поводка.

Синевласая отпрянула сразу, как только получила противостояние своим объятиям и какой бы неприятный жест ни был, в верности его не было сомнений. Руна действительно забыла о том, что бессмертная тут только она и то, лишь потому, что жизнь давно покинула ее. Постепенно вечность сотрет этот момент из памяти заточенного в старых руинах призрака, равно как и самого Винса, оставив лишь мутную дымку запутанных видений, реальных и выдуманных.
- Не подумала.
Но все же даже мертвым не нравится быть отвергнутыми, пусть даже и во благо живого. Лицо девушки исказил тонкий след разочарования, и она отстранилась. Не физически, скорее эмоционально, буквально заставив себя думать только о том, что совсем скоро никто не сможет нарушить ее длительный покой.
- Это радует, - тихим голосом ответила синевласая на готовность Винса к действиям, вглядываясь в темную вековую кровь в фонтане. В мыслях невольно проносились крики тех, у кого отнимали на этом месте жизни, одну на другой. Беспощадно. Без сожалений.

Крупная капля отравленной эльфийской крови сорвалась с лица проводницы раньше, чем лезвие коснулось кожи, оставляя алую дорожку от носа, по пухлым губам и до самого подбородка. Руна не лукавила – нести в себе яд было сложно даже ей. Магия растворяла всю ее силу и терпеливость к обрушившемуся на голову недугу, буквально заставляя призрака вести постоянную борьбу с уцелевшей частью старого мага.
Стоявшая рядом с фонтаном ангелоподобная статуя дрогнула и резко повернула голову на тифлинга. С поверхности рукотворного шедевра посыпались осколки треснувшего от старости мрамора, слегка обезображивая и без того неприятную на вид тварь. Глядя в глаза, каменное существо буквально пронизывало взглядом того, кому не предназначено касаться источника и лишь убедившись, что Винс был непричастен к случившемуся, статуя перевела взгляд на призрачную, по лицу которой уже сбежала вторая капелька крови. Сама синевласая не двигалась, лишь не сводила немигающего взгляда со статуи, которая, казалось бы, должна принять какое-то безумное решение, а это значило, что парню сзади стоило быть в несколько раз внимательнее, чем он возможно рассчитывал. Однако, как выяснилось мгновением позже, ангелоподобная тварь оценивала только Руну и ее жизнь, а тифлинг был принят скорее за верного стража, добывшего последнюю для ритуала жертву.

Что-то неприятно скользнуло по руке, разрывая плоть. Руна от неожиданности выронила нож и попыталась отшатнуться, но не смогла из-за лиан, успевших плотно сковать ее ноги, пока все внимание попаданцев было направлено на ожившую каменюку. Из открывшейся раны прорвалась на свободу темная алая плазма, стремительно отравляя постоянно циркулирующий поток крови в фонтане. Со второй рукой история повторилась, разве что, на первый взгляд. Стоило оттоку крови усилиться, как взгляд проводницы сначала помутнел, а после глазные яблоки закатились под верхнее небо. Попытка упасть провалилась даже не начавшись, ведь очередные лианы тесно обвились вокруг талии, шеи и рук, заставляя тело призрачной крепко стоять на ногах и не сметь опускать руки. Возможность оставить жертве хоть капельку собственной крови таяло на глазах.  Но самой жуткой из всего зрелища была широкая улыбка Рунарии, явно отражающей то, что не страдания она испытывала от потери эльфийской крови, а эйфорию, ну и цвет, который мерк на глазах Леро, возвращая призрачной тот облик, с которым она и должна была быть.
Когда поток крови заметно иссяк, тонкие алые нити потянулись к проводнице уже из самого фонтана и буквально вошли в раскрытые раны, возвращая синевласую в сознание и как бы помогая остаткам крови стекать в предназначенную для них чашу. Вытягивали все до последней капли не только внутри, но и снаружи эти нити собирали все следы крови, будь то кожа, волосы или одежда.
Все закончилось, когда лианы отпустили девушку и та рухнула на землю. Похожий маневр повторила и ангелоподобная статуя, раскалываясь на множество кусков, а после движение фонтана остановилось. Кровь загустевала от яда и Леро нужно было спешить.

Сосредоточившись на новой задаче, тифлинг уже не отвлекался на размышления о том, что Рунарию задело, что ему пришлось ее оттолкнуть - позже успеет компенсировать с лихвой. Винсент по-прежнему не допускал и мысли о том, что их ждет провал.
Синевласая даже не успела отворить вены, когда первая капля упала, растворяясь в фонтане. Дроу писал, что даже одной капли будет достаточно, и следует закрепить отраву, окунув в кровь сигил, открывший им в замке так много дверей, но тут, сквозь шум падающих "вод" он услышал тихий скрежет, и о, обернувшись на звук, заметил, что одна из статуй неподалеку внимательно глядит на него белесыми слепыми глазами. От шеи статуии расходилась сеть трещин, и верхний слой мрамора начал крошиться, отпадать кусками. Ожившие статуи в этом месте казались не к добру, и Скворец тотчас собрался, готовясь утопить тварь в огне, но та никакой агрессии не проявляла, а повернула голову еще дальше, теперь внимательно следя за девушкой. Посмотрев туда же, тифлинг оторопел. Лозы, точно такие же, как в саду Талнара, оплетали призрака со всех сторон. Кровь из ее рук лилась уже рекой, вся до капли попадая в чашу фонтана, словно яд тот был драгоценным грузом, на вес золота каждая капля, и нельзя было упустить ни единой. Ветви змеились, обвивая Руну, словно увязывая в кокон, но раньше, чем бард ринулся помочь ей освободиться, он заметил, как лицо девушки начало расслабляться, и на губах блекших с каждой секундой, расцветала блаженная улыбка, скорее даже гримаса какого-то извращенного удовольствия. Что бы не происходило в тот момент, девушке было хорошо, и Леро застыл, не зная, что теперь ему делать и как разумнее поступить. Из нее извлекали всю отраву, ее тело очищалось и сам фонтан будто бы ожил, красно-черными нитями тянулся к ней, забирая кровь, так голодный собирает крошки хлеба со стола .  Рунария продолжала стоять, удерживаемая путами, но блаженствующая. Винс помнил, как девушка жаловалась на тяжесть своей ноши, и, видимо, с каждой секундой ей становилось все лучше и лучше, когда ее магия избавляла ее от этой обузы.
Жуткое зрелище не затянулось и вскоре ручейки, словно разочарованные, не найдя больше никакой себе поживы, одна за другой начали втягиваться обратно в купель и фонтан замер, а кровь в чашах плеснула по бортам в последний раз и начала густеть. Запах крови, разливавшийся по площадке, словно сгущался, как и сама жидкость и тифлинг понял, что надо спешить. А затем и лозы рассыпались в пыль и труху, рухнула и статуя, наблюдавшая за ритуалом.
Доля мига, пока Скворец колебался: у него снова появилось то странное ощущение, что они плывут по течению и играют по незнакомым, чужим правилам. Впрочем, вариантов он пока не видел, и, оперевшись на борт рукой, он окунул кулон с содержимое чаши, аккуратно вынул, чтоб не разбрызгивать кровь, и опустился на колено около обессилевшей проводницы, пытаясь обхватить ее за плечо, чтоб поставить на ноги или хотя бы помочь девушке сесть.
- Как ты? Руна? Слышишь меня? - позвал он. Кажется, Рунария была в сознании, но вся процедура выглядела так гротескно и жестоко что он ни в чем не был сейчас уверен. - Душа моя, очнись.
Но, как бы не беспокоился за синевласую, на нее он сейчас лишь бросал быстрые короткие взгляды, оглядываясь больше по сторонам, и стараясь предугадать, что произойдет дальше. Воцарилось тревожное затишье, и только магический эфир напряженно потрескивал, а значит, в любой миг могла разразиться настоящая буря.

- Винс, поспеши, - Руна нехотя отозвалась на волнения спутника о ее персоне. Ей хотелось покоя, желательно вечного, а ворон терял над ее призрачным телом драгоценное время. После чувственной эйфории призрака накрывал откат от древней магии и все, что ей сейчас хотелось это действительно упокоиться, тем более что впереди все равно вечное одиночество без какой-либо перспективы.
- Если не хочешь кормить Аларию кровяным пудингом, в который скоро превратиться вся кровь, просто поспеши.
А спешить было куда. Ожидание тифлинга награждено было зашумевшими механизмами и по пути ведущей к усыпальнице лестнице начали зажигаться утомленные ожиданием и паутиной факелы, обозначая, куда именно нужно идти дальше. Воздушные нити, оплетающие основание для огня, моментально вспыхивали и растворялись в воздухе, как будто этого длительного ожидания и не было вовсе, а когда последние источники света справились с темнотой, заскрежетал другой механизм, отворяющий тяжелую дверь в склеп.
Внутри сооружение не было большой и очередной оранжереей, хотя лестница там была, ведущая вниз к стеклянному саркофагу. Про такие еще часто рассказывают сказки, где сказочная дева просыпается от одного поцелуя прекрасного принца. Это, безусловно, был не тот случай, и ныне лежащая в нем принцесса в поцелуях не нуждалась вовсе, а шел к ней совсем не принц.
Стеклянная поверхность запылилась и нетронутый веками слой пыли замутнил первую встречу тифлингу с Аларией. В помещении было темно, факелы висели только перед спуском по лестнице и их нужно было зажечь самостоятельно. Дверь в склеп обратного механизма закрытия не имела, так что, с одной стороны, застрять в столь просторном гробу Леро не грозило, но с другой стороны, никто до конца не знал, что именно помимо Аларии находилось в склепе и были ли в нем ловушки.
Снова все стихло в молчаливом ожидании. Стало даже еще тише, чем до того, как Винс только начал ждать какого-то развития событий.

Даже если бы в саду стояла царила полная тьма, Винсенту хватало бы света. Но один за другим стали вспыхивать магические факелы, отмечая то ли путь, которым следовало пройти, то ли чей-то триумфальный выход. Леро нутром чуял, что ни то, ни другое не принесет им ничего хорошего. Но девушка отзывалась, была в сознании, хотя выглядела совершенно обессилевшей, опустошенной в самом буквальном смысле. Тифлинг заколебался. Капля крови - его крови, живой и чистой, и ей бы наверняка, полегчало. Но разводить огонь было некогда, не с руки, а неопаляющее не вылечило бы его самого. Сделав выбор, как обычно, в собственную пользу, Винс выпрямился, сжимая в руке оружие и, не зная, к чему готовиться, позволил жару, готовым сорваться стеной огня, наполнить изнутри кончики пальцев.
Откуда-то из глубин мавзолея заскрипел, пробуждаясь, древний механизм, и дверь дрогнула, начав медленно растворяться.
- Идти можешь? - бард сделал шаг в направлении лестницы. - Или хочешь подождать здесь? Лучше идем. Не хочу, - преодолевать эти подъемы и спуски один, но сказал иное: - чтоб ты тут одна оставалась. - но это тоже было правдой. Вот только он не мог ей сейчас предложить опереться на руку или поднять ее на руки. Они были слишком близко к концу этого нелегкого путешествия, так что ему следовало быть готовым ко всему, что этот лабиринт может еще на них швырнуть, кроме того, чтоб полностью сосредоточиться, он перестал поддерживать любые другие заклинания, обычно окружавшие его плотным облаком, не сдерживал и собственную породу, и девушку могло просто-напросто обжечь его касание, если барду прибавится тревог. И без того под кожей уже проскальзывали красые всполохи. - Идем, Рунария. Мы почти у цели. - повторил он настойчиво, начиная подниматься по ступеням.
За порогом начинался просторный зал, кажущийся больше, чем можно было предположить, глядя на усыпальницу снаруж и. Можно было только поражаться, сколько невероятно могучей магии было заложено в этот лабиринт, что должен был гарантировать древней властительнице возрождение спустя тысячелетие. Было перед чем трепетать, в восторге ли, или в страхе. Если женщина при жизни была так могуча, что могла так подготовиться к собственному бессмертию, что же она могла сделать, когда воскреснет и вернет себе силу и власть? И ее от этого отделяла всего одна чужая жизнь. И ее владелец не собирался с ней расставаться.
Изнутри зал превращался в ступенчатый бассейн, в середине которого находился саркофаг. Тифлинг огляделся - темнота ему не мешала - и начал медленно, убеждаясь в безопасности каждого своего движения, спускаться к гробу. С трудом Винсент распознал стекло под слоем многовековой пыли. Казалось, она должна была уже окаменеть, слиться с поверхностью, но от касания ладони неожиданно легко поддалась, и осыпалась с граней к основанию постамента.
На истлевших покрывалах покойно лежала молодо выглядящая женщина. Менестрель думал, что уже знает, как она должна выглядеть, но оказалось, что память давно изменила старому дроу - он придавал ей вид своих неверных воспоминаний, заставившим его слепить ее облик из лоскутов мыслей, образов и собственных фантазий, хотя и напоминавших его повелительницу. Настоящая же Алария выглядела иначе. Тело прикрывали лишь лохмотья, бывшие когда-то драгоценным платьем, и тяжелыми драгоценностями, сохранившимися в первозданном виде. Лицо не ошеломляло красотой - Рунария была красивее, но было полно какой-то мрачной прелести, тем более явной, насколько свежо и земно выглядела Царица. Не величественным видением, грозным совершенством, как в мороке статуи, а настоящей и живой молодой женщиной, хрупкой и уязвимой. Она показалась Леро изможденной, забывшейся тяжелым сном, но не мертвой. На спокойно лежащих руках - браслеты и кольца, на шее - ожерелье, в кудрях - царский венец.
Царила тишина, нарушаемая только дыханием Винсента и его же шагами.
- И что дальше? - Тифлинг действительно не знал, что делать. - Убить ее? - вряд ли это было правильным словом для узницы саркофага, но Винсент уперся в крышку и столкнул в сторону. Зал наполнил оглушительный звон бьющегося стекла, когда та, скользнув на бок, опрокинулась и раскололась на сотни мелких осколков. Леро занес над телом саблю и заколебался.
Он не раз убивал. В драках. Подмешивая яд и подстраивая западни. Сжигая заживо. Но вот так вот зарубить молодую женщину, выглядящую уснувшей на своем одре, как будто готовую очнуться, открыть глаза и сделать вдох, глядя на ее лицо, расслабленное и спокойное? Леро не то, что бы не был жесток, но будучи певцом, не был жёсток. А женственность была оружием, разившим его не менее надежно, чем сталь или магия.
- Руна!
Чтоб завершить начатое, ему нужен был импульс, напоминание. Своей воли на хладнокровное убийство сейчас не хватало.

На возникший шум синевласая таки приподнялась со стоном безнадежности. Тело было тяжелое, как после проигрышной драки, где минимум семеро без устали пинали каждый сантиметр и без того замученного тела. Телесный облик Руны значительно потерял в силе, но снять его самостоятельно не выходило ровно в первого наказания за спасение тифлинга. Жалела ли она? Нет, но догонять Винса по лестнице было не просто.
- Я иду-иду, - слегка пошатываясь отозвалась девушка, когда Винсент уже завершал восхождение по лестнице, а сама призрачная не преодолела еще и середины. Обстановка на самой фонтанной площади не менялась, разве что становилось тише обычного, но особого значения Рунария этому не придала, ведь шумел раньше фонтан, а сейчас он был далеко.
- Когда я сказала, чтоб ты поторопился, я не говорила, чтоб ты бежал настолько быстро. Я так не могу! – крикнула проводница вдогонку Леро, уже успевшего скрыться за приоткрытой дверью склепа. Сама же не ускорилась, наоборот, застыла на месте, ощущая, как все нутро накрывает тревога. – Я сейчас, - сказала больше себе под нос, чем для ушей тифлинга девушка и неспешно обернулась назад.
Ничего. Но тревога нарастала, застревая где-то у самого горла, именно там, где оказалась рука первого хранителя. След от его прикосновений почему-то начал печь шею, словно обладатель метки приближался. Сразу после осознания зажгло запястья. Испугавшись, синевласая почувствовав силы в ногах развернулась для рывка вверх, но вместо этого почувствовала удар в грудь и дальше наступила темнота.

- Стой! – подбежавшая на шум, уже знакомая Леро, призрачная, держа в руке зажженный факел, ухватилась свободной рукой за его запястье. – Ты что, читал же свитки! Где чаша с кровью? Талнар же описывал тебе ритуал, - встревожилась Рунария, подсвечивая своим не видящим в темноте глазам факелом. «Что за бесполезное тело…»
Все та же синева волос, поблекшая от отсутствия крови в теле, те же темные глаза, одежда, голос, мимика. Разве что через чур бодрая, да с едва заметными красными отметинами на коже, разглядывать которые в темном склепе было бы не логично, да и мало ли как мог повлиять последний пережитый ей ритуал у фонтана. Быть может, чем ближе свобода, тем слабее оковы.
- Не торопись. Ты так близок к тому, чтоб уйти отсюда, так не делай ошибок на эмоциях. Чтоб убить ее, надо воскресить ее и довести до погибели одновременно. Влей кровь, которая сама ее и убьет в то же мгновенье. Если б все было так просто, старик бы написал, что достаточно воткнуть в ее сердце что-то острое.
Синевласая отпустила Леро и начала светить себе по стенам и полу факелом, осматриваясь. – За что ты так с хрусталем, - покачав головой, явно выражая досаду, Руна присела на корточки и подняла крупный осколок вывшей крышки саркофага. В свете огненных бликов там отразился кто-то совсем не похожий на полукровку. Женщина, похожая скорее на ту, что была в саду у Талнара, улыбнулась самой себе лишь уголками губ и выбросила обратно на каменные плиты единственную возможность раскрыть ее маленькую тайну, разбивая и этот хрустальный кусочек на мелкую крошку.
Поднявшись обратно, призрачная подошла к Аларии и вгляделась в ее лицо. – Как будто с книжных портретов, совсем не изменилась за столько-то лет. Такая же красивая и властная, как при жизни. Помнишь, у меня видения были? Кстати, вспомнил, что писал Талнар?
Голос, может и принадлежал Рунарии, но её активность немного отклонялась от привычного поведения. Возможно не так критично для нынешней ситуации, где к финалу опасного приключения попаданцы были в одном шаге, а быть может наоборот, для хрупкого доверия Леро это было слишком явная перемена.

Рунария действительно вмешалась, но вовсе не так, как думал тифлинг. Девушка сбежала по ступеням, и ухватила его за запястье. Винсент удивленно посмотрел на нее, но руку опустил и мягко отцепил руку девушки. На бледных тыльны сторонах ладоней Рунарии ярко выделялись отметины, что она получила в наказание за помощь барду. Но в тот момент он не стал бы вновь тратить слова на сочувствие или благодарность, или жесты, чтоб мимолетно, как делал до того, погладить шрамы призрака кончиками пальцев. Леро отлично помнил, как у нее появлялись эти рубцы. Так что просто бережно убрал ее руку, чтоб их не потревожить.
- Почему? Что?.. - он перебрал в памяти прочитанное. - Что чаши охраняют адские псы. Кстати, где?.. Это он иносказательно написал? Чаша с кровью? Там было написано и про сосуд с душами. - он еще раз огляделся. - Винсент думал, тот фонтан и есть чаша. Яд же в ней. А!.. - Он на самом деле забыл, что текст предписывал сделать дальше. Кулон, который он в кровь окунул, конечно. Бард осторожно, за шнурок, вынул из кольца сигил, и, зарывшись пальцами в волосах, приподняв голову лежащей женщины, перекидывая шнур и следя, чтоб не задеть самому ядовитые разводы. Его удивило, что кожа Аларии все еще тепла, но он вспомнил, что женщина просто спит тысячелетним сном, а не мертва в привычном понимании слова. Пришлось повозиться, прежде чем подвеска заняла свое место на груди среди прочих ожерелий женщины. Капля ядовитой крови сразу оставила отметину.
- Признаться, не хрусталь сейчас беспокоит. - настороженно оглядываясь, тифлинг даже огрызнулся. Неужели она ждет, что он будет беречь крышку саркофага и надрываться, ее аккуратно снимая, если всему этому мавзолею скоро наступит конец? Пока Рунария разглядывала Аларию, тифлинг еще раз огляделся. - Где филактерия? - Талнаровы свитки предписывали так же освободить пойманые души. Зеркальный лабиринт, наполненный тенями, призрачными руками пытавшихся их схватить и который ему пришлось пройти без призрака, вполне, казалось, подходил на эту роль, как и фонтан - на чашу с кровью, но сейчас Рунария говорила, что записи следует понимать буквальнее. Почему она раньше не говорила прямее? - Рунария? - позвал он настойчивее. Барду, может быть, и не бросилось в глаза изменение в поведении девушки, но вот речь изменилась - к этому он был куда как более чувствителен. Отчего ей пришло в голову укорять его за небрежность? Недавно еще она и сама вносила посильную лепту в разрушение подземного замка, если того требовала ситуация, скорее даже азартно, чем неодобрительно. Синевласая не на том, как выглядела Госпожа делала акцент, упоминая свои видения, а на том, что та творила. Винсент отступил на пару шагов, выходя за круг света, созданного факелом в руке девушки и еще раз оглядываясь по сторонам, прикидывая что-то и концентрируясь. - И где те, кто должны сторожить мавзолей? - мрачно спросил он из темноты, ему прозрачной, но уже откуда-то со ступеней. Если бы она посветила туда, откуда доносился голос, увидела бы Леро, разглядывающего стены, спиной к ней. Сам же менестрель отошел в противоположном направлении от своей иллюзии и молчал.
- Слуги, Хранители, псы, еще какие-нибудь адские твари? И где отсюда выход?.. - спросил двойник.

Стоило тифлингу надеть на шею Аларии сигил, как лже-Рунария, и без того уже едва походившая на прежнюю себя, расслабилась и как-то слишком ликующе улыбнулась.
- Про Хранителей, псов и всякую другую местную дрянь у меня лучше не спрашивай, - синевласая перебросила горящий факел из руки в руку так, словно кожу ничего и не тревожило. Взглядом она больше отслеживала действия тифлинга, словно боясь любого неверного шага от инструкции мертвого дроу, чем перестать походить на ту, облик которой нагло украла. Главное было сделано, и последняя живая душа вот-вот присоединится к остальным. – Я все равно ничего не отвечу. Проводникам много информации не говорили, а то не водили бы людей, веруя в то, что прошедший путь человек сможет забрать из с собой. Ну, то есть нас, с собой. – небрежно поправила себя Руна.
Голос девушки даже звучал надменнее прежнего, да и та, кто занял знакомый тифлингу облик проводницы, и не старалась доиграть задуманное до конца, уж слишком много было козырей в рукаве. Тем более, что недоверие Леро было очень даже на руку незнакомке, ведь когда та коснулась души Руны, то сразу прожила все ее моменты лично, беря во внимание тот факт, что разрушить столь хрупкие отношения между призраком и попаданцем будет не только забавным, но и верным ходом, тем более, что это совсем несложно.
- Рунария, Рунария, ну что? - безразлично ответила синевласая, попадаясь на иллюзию. - Если хочешь поговорить, о чем то, то не смей стоять ко мне спиной, какая наглость. Еще и таким тоном!
В этот момент сигил скромно прервал желание лже-Руны высказаться, позволив, третьему присутствующему в комнате, издать шумный вздох. Сорвать кулон с шеи погибающей, более бы не вышло, ведь он прошел буквально под кожу, прожигая ее и отравляя ядом плоть и кровь, очень близко к сердцу. Впрочем, паленый запах мягких тканей Винсент мог почувствовать раньше, чем Алария пришла в себя.
- Я…что…происход…- невнятно прохрипела хозяйка этого склепа, а после ее руки потянулась к тому месту, где теперь красовалась открытая рана и она резко села. Потребовалось лишь несколько секунд на осознание всей картины произошедшей катастрофы и Алария, широко раскрыв глаза, завопила так, словно ее терзали живьем самые жуткие твари этого странного мира.
- Вы что наделали, идиоты! Вы освободили мою мать! Думаете, вы такие удачливые или успешные, справились со всей творящейся здесь чертовщиной? Думаете, вам было сложно, но вы горе герои на последнем шаге к выходу? Вам теперь никогда отсюда не выйти, слышите? Она вас убьет так же, как всех этих людей, чьи кровь вы отравили ее пресловутым эльфийским отродьем!
Слюни летели из-за рта в разные стороны, так она кричала, не жалея последних сил, которые совсем скоро должен был забрать яд. Руна же смотрела на все это с некоторым напряжением, буквально выжидая момента, когда рот королевы захлопнется насовсем.
- Надо было убить ее еще тогда, окончательно и бесповоротно. Теперь же будет конец всему миру, когда она вернет себе не только плоть, но и подпитает всю свою гнилую душу древней магией, – все это Алария уже говорила без крика, но с разочарованием. – Чтоб вы знали, моя мать была заточена в этом лабиринте с сотнями стражей не просто так. Души в нем, но как только я погибну, запустится ее магический ритуал вечной жизни. Я не отрицаю жажду власти, которой была одержима, но она хуже. О, вы даже не представляете насколько она хуже меня.
Алария повернулась на тифлинга и мерзко улыбнулась. – В прочитанных фолиантах наверняка не было уточнений, что моя мать умеет трогать души? Списывает с них все и пока она наполняется жизнью, принимает их обличие, пока душа не раствориться в забвении и не канет. Она специализировалась на иллюзиях всю свою жизнь.
Теперь взгляд девушки перенесся на Рунарию, а затем снова на тифлинга и улыбнулась шире, открывая огненному магу розоватый от крови окрас зубов королевы. – Вы с проводником, случайно, не разделялись после лабиринта? Быть может, перед нами моя мать, а твой проводник медленно сгорает где-то от ее руки. Мне даже не жаль.
Алария прервалась не для того, чтоб перевести дух, а от того, чтоб закричать от боли. После сказанного ею сигил продолжил выжигать ее плоть, подходя ближе к сердцу, словно желая прервать этот бесцельный монолог.

Предчувствие, вернее понимание того, что играет в чужую игру, причем не зная правил, не обмануло Леро, вот только он к нему, не иначе чем по глупости не прислушался. А может - потому что вариантов не видел. Он даже на свой лад оценил иронию, когда оказался в мавзолее с двумя, а может быть и с тремя женщинами, пробуждавшими друг в друге столько негативных эмоций. Вот только не до смеха ему было. Почему любая тварь, что занимала облик Рунарии, превращала синевласую в такое отвратительное, жеманное и кривляющеся существо, что тифлинг даже забывал, что вредить девушке не стоит? Однако он приметил сейчас, как привольно она обращалась с факелом - либо тот был магический, не греющий, либо что-то, или кто-то ее саму изменило. Нет, он успел, конечно, снова подумать о том, что полукровке может быть вполне на руку попробовать все-таки сыграть против него, но раньше, каждый раз, когда она заставляла его в себе сомневаться, вела себя иначе, и всегда естественнее. После чудища в подвале, он уже более-менее понял, что из тех, кто может ее себе подчинить, изобразить девушку - надолго, убедительно, не сможет никто. Даже его иллюзия, захоти бард пойти следами старого дроу, была бы достовернее, чем их попытки. Его маневр даже, кажется, удался, и говорившая не уловила, в какой момент на место Винса заступил его двойник, и теперь, показав, что как и синевласая, в темноте не видит, возмущалась, что тифлинг отвернулся. Это выигрывало ему чуть времени, но на что? Агония женщины из гроба заставила дернуться, но и двойник резко развернулся, глядя на кричащую от боли и досады Аларию со смесью ужаса и недоверия на лице. Ее силы угасали, яд выжигал изнутри, и скоро остался только тихий голос, полный разочарования и досады, а Винсент следил за синевласой. Действительно, одного сапога пара с дроу, оба старались последние минуты максимально наполнить ядом. Но кое-что тифлинг все-же услышал. Разделялись ли? Он решительно поднялся в мавзолей, пока обессиленная отстала у кровавого фонтана, и вошла сюда с факелом уже позже. Он вспомнил, в каком состоянии нашел девушку в библиотеки, когда она оказалась заточена в магической ловушке.
- И что же мне делать? - проговорила иллюзия голосом тифлинга. - Значит, ты все равно получишь свою последнюю жизнь и душу, госпожа. Я понимаю, на что ты способна. Я... я не хочу тут умирать. - в голосе явственно играл страх того сорта, когда вот-вот сорвешься в панику. Леро сегодня там уже был, в таком состоянии, и отлично помнил это чудовищное ощущение, когда готов торгуешься за свою шкуру уже практически за пределами самоуважения. - Я.. Я буду вам полезен! Вас долго не было, мир изменился! Кто-то должен будет вам служить, пока вы не займете свое настоящее место! Пощадите! - Винсент крался к выходу из мавзолея, поднимаясь по ступеням в темноте. Если ему повезет, синеволосая фальшивка не заметит, как его силуэт перекроет на миг более светлый квадрат входа. Он очень надеялся, что действительно сумеет найти призрака снаружи. Фальшивый Скворец сделал шаг вперед, на ватных ногах, и опустился, а точнее, рухнул на колени, взмаливаясь: - Выпустите меня! Возьмите с собой! Я все для вас сделаю! - иллюзия, пресмыкаясь, ползла вперед, подывая со всем артистизмом, какой барду был доступен: - Умоляю! Пощадите и позвольте отсюда уйти! И я буду служить вам, как верный раб!.. Как послушный пес!..
В иной ситуации тифлинга бы даже забавляла это это фальшивое самоуничижение, но сейчас он просто отводил глаза, и надеялся покупает себе хотя бы лишнюю минуту.
Он выскользнул наружу. Иллюзию можно было поддерживать и дальше, но теперь было бы сложнее, поскольку он терял зрительный контакт, так что последнее, что сделал, пока контролировал - заставил двойника скрыть лицо, стоя на четвереньках и опустив голову, продолжая содрагаться и подвывать от страха. Может быть, в этой найдется достаточно тщеславия, чтоб поупиваться моментом признания триумфа?
Оглядевшись, Винс побежал вниз по ступеням, к фонтану. Тут была та живая статуя, сторож, что следил, как Рунария отдает кровь купели. Тифлинг был осторожен. Если Рунария где-то тут - что же, он мог только надеяться, что недалеко.