Проклятое кладбище

Первое сообщение в теме :


Когда-то один сумасшедший некромант, забрел на эту обитель мертвых… Не известно, что он делал, но теперь там бывать не безопасно…

Эльф приготовился смотреть на что-то, что могло бы помочь их дальнейшему продвижению, Лирой уже понадеялся, что выторговал лояльность и хранительница вот-вот приоткроет вуаль от заветного лика. По крайней мере отпустить она уже пообещала, но вместо видений или иных зрительных образов из глаз сфинкса разлилось некое свечение. Айлини бросилась вычерчивать вокруг себя защитное заклинание, на что эльф одним взглядом задал немой вопрос "Зачем?".
Перед группой, в воздухе, из того самого свечения, что выходило из глаз хранительницы медленно материализовался странный знак, может быть руна или очередные таинственные письмена на древних языках. Как бы то ни было, перед группой засветился загадочный знак.
Жаль, что подумать об этом как следует остроухому не удалось. Айлини закричала, а тело эльфа пронзила адская боль, будто парень в момент оказался между молотом и наковальней. Голова тут же поникла на грудь, боль была на столько жуткой, будто каждая косточка была раздроблена, а сухожилия с остервенелой яростью вырывают прямо из организма. Лирой даже не понял, мог ли он дышать в это время.
Однако разум был достаточно чист, чтоб начать обдумывать дальнейшие действия превозмогая дичайшую боль неизвестного спектра и характера. Эльф уже испытывал подобные ощущения, может даже больнее. Его кожа уже плавилась прямо на теле, а на землю падали куски мышц слезая прямо с кости. Его тело продели сотни тончайших острых волокон странных растений, а скелет хотели разорвать яростные лианы. Тогда это было страшно, по-настоящему страшно и ужасно, просто невероятно невыносимо больно. Лирой прошел испытание тогда, Лирой пройдет испытание сейчас. Его не пугала боль, хоть и никаким образом к подобного рода боли привыкнуть нельзя, но повреждений на своем теле он не видел.
Тогда парень стиснул зубы и через силу поднял голову, даже не став осматриваться назад, дабы не тратить силы, Лирой догадывался или же утешал себя, что это всего лишь испытание. Уара уже могла в это время пытаться атаковать хранительницу, чего очень бы не хотелось эльфу.
- Только... Не... Атакуй её.... Ззз-нак. П-п-пробуй убрать...
Как и не хотелось видеть страдания его друзей, может он именно поэтому не обернулся, а не потому что ему могло не хватить сил. Не только физическая боль в этот момент терзала эльфа, но и душевная. Он не хотел, чтобы из-за каких то его решений страдали другие. Парень вообще не мог терпеть вида чьих то мучений, страданий или слез. В такие моменты его эмпатичность разрывала душу похлеще всяких магических сигилов.
Эльф не знал, можно ли смотреть на знак и на всякий случай закрыл глаза. Через силу натягивая мышцы губ, пока те из оскала не превратятся в более менее приличную улыбку, эльф произнес:
- Я ть...те....бе.... не враг.
В душе воспрянуло тепло, какие то странные чувства взвыли пожаром в самом сердце. Помимо болевых ощущений было что-то еще, такой же неописуемой природы. Но то было приятно, словно роза среди полыни, еле заметный, тонкий, едва уловимый аромат. Отметины, что оставил храм на парне засияли светом, начали переливаться изумрудным свечением, словно уловили его настрой. Парень открыл глаза и смотрел прямо в глаза Сфинкса.
"- Отступите сейчу-ас-с."
- Отпусти их... Ты обещала!!! Я смотрю, внимательно смотрю, я смотрю! Я готов смотреть!!! - срываясь на крик повторял Лирой.

Четверка этого еще не знала, но боль была с ними теперь надолго: однажды явленный, символ боли словно вплавился в их тела или души. Не было смысла ни отворачиваться, ни накрывать светящуюся ядовито-зеленым литеру - магия уже сработала. Волшба Жойена помогла притушить костер, в котором они горели: спазмы терзавшие всех четверых, не отступили, но переносить пытку стало легче. Даже крики Айлини утихли. Дух лежала в своем круге, обхватив себя за плечи, но едва ее коснулись чары Дарклина, подняла залитое слезами лицо. Теперь ей хватало самообладания для того, чтоб попытаться помочь своим спутникам, и, поднявшись на колени, она тихо что-то запела, перемежая свой неясный речетатив всхлипываниям. Но что она заклинала они не видели и понять вряд ли могли, потому что никакого явного эффекта призываемые ею силы пока не имели. Да и откликнется ли местный эфир на ее магию?
Уара стрелой пронеслась на встречу крылатой и рухнула ей практически под ноги. Наивно было предполагать, что заклинание, которое девочка сумела сплести, сможет оттеснить тяжеленую тушу лигрицы. От порыва ветра гиносфинкс отпрянула, прижав уши, как простая кошка, которой дунули в морду, но тут же оскалилась в рыке и обрушила на эйру тяжелую лапу. Девочка успела разглядеть, как из короткого меха выдвинулись острые крепкие когти, что спустя миг вонзятся в ее тело...

И удар твари прошел насквозь, не причинив Уаре никакого вреда. Можно было потеряться в ощущениях - боль продолжала рвать ее сознание на части, но физически эйра в прямом смысле не почувствовала. Гиносфинкс разочарованно взревела, яростно хлеща хвостом в воздухе. Не о том ли она и говорила, заявляя, что их тут нет? Но рывок в ответ на Уарино заклинание был не осознанным, а скорее инстинктивным, естественным движением крупной, могучей хищницы. Попади она, еще неизвестно, сумела бы ли с ее когтями справится даже способная срастаться и заживать практически на глазах плоть драконокровой.
Раздавшийся вслед крик Лироя только обескуражил хранительницу еще сильнее. Эльфу, пожалуй, было хуже прочих: из-за их попыток раздобыть заветное знание, не только его истязали, но и Уару, и даже Айлини. И даже, кажется, случайно попавшего с ними в пещеру незнакомца. Учитывая милосердный и отзывчивый нрав остроухого, их страдания жгли ему душу едва ли не так же, как сигил боли, призванный сфинксом.
Крылатая прильнула к земле, настороженно глядя своих противников. Она не видела в них врагов, и пыталась заставить покинуть ее тюрьму, отпускала живьем, но они и не уходили, и, если не считать попытки самой маленькой призвать ветер себе на помощь, не сопротивлялись. У нее не оставалось способов заставить их убраться прочь, не причинив им настоящего вреда, и сфинкс пока еще колебалась, думая о той мести за свое пленение, что звучала в словах Лироя. Но и добровольно отдать им то, за чем явились, не могла.
-Убир-р-р-хррайтесь. - прорычала она снова.
И тут раздался треск, словно сталкивались булыжники, катящиеся с горы. Перед Айлини прямо из пола росли камни, поднимались в воздух и слепливались между собой, формируя гротескную и нескладную фигуру, лишь отдаленно напоминающую силуэт человека. Поспользовавшись тем, что сфинкс была отвлечена на Лироя и Уару, пользуясь поддержкой магии Жойена, она спешила завершить призыв раньше, чем кто-то прервет ее заклинание.

Увы, заклинание не произвело ожидаемого эффекта. Магия, терзавшая четверых пленников, не ослабла и не рассеялась, хоть кошка и отпрянула от неприятно ударившего в лицо порыва ветра. Чары продолжали действовать вне зависимости от того, чем занималась сама заклинательница. Неужели тогда единственный доступный вариант – убить хищницу? Но их группе в таком состоянии вряд ли это под силу…
Рука малышки вновь упёрлась в землю, а сама Уара, досадливо зарычав сквозь стиснутые зубы, успела заметить быстрое движение мощной лапы. Тело малышки напряглось, осознав неминуемость удара. Эйра попыталась было отпрянуть, но конечности отказывались слушать так, как прежде, а потому увернуться ей бы всё равно не удалось. С внимательностью загнанной добычи наблюдая, как когти стремительно приближаются к живой плоти, эйра сконцентрировала всю свою энергию в одной крохотной точке аккурат посреди груди, планируя в последний момент хотя бы постараться вызвать огненный щит… Но он не потребовался.
Прошедшая сквозь тело лапа не оставила на коже ни царапинки. Оглушённая разочарованным рёвом кошки, Уара с молчаливым изумлением всматривалась в подрагивающие руки, оказавшиеся призрачнее, чем она ожидала.
«Она говорила, что нас здесь нет…» - размышляла малышка, поморщившись от очередной мучительной волны, распространившейся по телу. – «Почему же тогда мы испытываем боль? Или её тоже не существует? Может, это всего лишь внушение?»
Ведомая очередной идеей, Уара медленно выпрямила спину, с сосредоточенной серьёзностью вперив взор в мохнатую грудь противницы, чтобы было проще концентрироваться.
«Мне не больно,» - со спокойным упрямством начала эйра внутренние увещевания, стиснув кулаки. – «То, что я чувствую, - иллюзия. Меня здесь нет, и боли тоже нет…»
В своё время, на одном из не менее жутких испытаний, ей сказали, что сила – в самоконтроле. Возможно, настало время проверить? Игнорировать выворачивающие наизнанку ощущения было не легко, но Уара с настойчивостью приговорённого шла по избранному пути в надежде, что эта дорога приведёт к спасению.
Вот только события продолжали развиваться в несколько неожиданным русле.
За спиной послышался треск и, полуобернувшись, малышка заметила формирующуюся из камня прямо перед пришедшей в себя лесной девой нескладную человеческую фигуру. Вот уж от кого эйра не ожидала подобной прыти, так это от Айлини…
«Меня. Здесь. Нет!» - как заведённая продолжала повторять девочка, с трудом собрав себя на корточки, чтобы в следующий миг оттолкнуться ногами от земли и воспользоваться подготовленным заклинанием левитации, которое, если повезёт, сработает. Оставаться между каменным орудием и кошкой было как минимум неразумно, как максимум – опасно. – «Боли. Тоже. Нет! Моё сознание. Принадлежит. Мне!»

– Только... Не... Атакуй её.... Ззз-нак. П-п-пробуй убрать...
Предостережение остроухого, брошенное юркой пепельной спутнице, заставило подрагивающую руку Жойена в нерешительности так и зависнуть на полпути к колчану со стрелами. Оперение щекотало пальцы, привнося в помутненное сознание Дарклина частичку осязаемой реальности. Мужчина так и не сподобился на атаку, прислушавшись к словам незнакомца. Кажется, у остроухого паренька были какие-то свои мысли на этот счет…
Поток ветра, сотворенный по воле девчушки с копьем, едва ли принес крылатой хищнице ощутимый дискомфорт, ударившись в ее морду наподобие смачной оплеухи. Но Дарклин тотчас же дернулся на своем месте, стоило опасным когтям химеры блеснуть поблизости от скорчившейся на полу пепельной девчонки. Скребущее ощущение беспомощности накрыло Йена с головой, чутье и рефлексы кричали о том, что ни он, ни остальные незнакомцы, ослабленные сейчас влиянием зеленого знака, не смогли бы поспеть за молниеносной атакой крылатой кошки. Однако то, что последовало далее, и вовсе заставило лучника обомлеть: мощная лапа, казалось, не причинила выбившейся в авангард девчушке никакого вреда. Не было слышно криков яростной боли, которая непременно последовала бы за такой грубой атакой, кроме разве что разочарованного рыка крылатой хищницы, не пролилось ни капли горячей крови. Наоборот, пепельноволосая только выпрямилась и поспешила прытко уйти в прыжке с передовой, абсолютно целая и невредимая.
Кажется, что заверения крылатой химеры о том, что их здесь нет, не были лишены истины. Возможно, что сработало какое-то условие этого странного места, а возможно, что это какая-то особенность самой пепельной девчушки – ведь, что лучник, собственно, знал о природе троицы незнакомцев, с которыми он оказался заперт в этом гроте? По правде говоря, не так уж и много.
Дарклин рассудил, что стоило начать с более очевидного варианта:
– Как… как тебе это удалось? – превозмогая боль, прохрипел Жойен, взирая на девочку, каким-то неведомым образом избежавшую серьезных ранений после прямого столкновения с хранительницей грота.

Хищница между тем грозно рыкнула, вновь настойчиво выдворяя четверку из своей скромной обители. Дарклин бросил малодушный взгляд в сторону золотистой сферы, он не стал напрасно обманываться: идея последовать настойчивому совету химеры действительно роилась в его голове. Однако воспоминания о промозглом кратере с запечатанными каменными вратами или о последнем его мучительном перемещении через магическую сферу не добавляли Йену уверенности в правильности хода своих мыслей. Возможно, его побег не прекратит этой агонии, а возможно, что к ней ко всему прочему добавятся и муки терзаемой совести, оттого что бросил эту троицу путников. Посему сперва стоило разобраться с проблемами насущными – в лице крылатой привратницы – а уже после раздумывать о том, куда и каким все же образом он двинется дальше.
«Любые испытания ниспосланы нам неспроста», – хмыкнул про себя лучник, проглатывая вместе с железным привкусом слюны и тщедушные свои грезы о побеге из этого странного места. Боль была с ним, но несколько отошла на второй план, покуда Йен был всецело захвачен размышлениями об этой животрепещущей тайне.
Гул горной породы, раздавшийся откуда-то сбоку, обратил на себя внимание Дарклина и заставил обернуться, чтобы обнаружить у себя под боком странную фигуру каменного голема, еще до конца не оформившуюся, но уже обретавшую силу, питаясь магией субтильной девы. Лучник, к своему удивлению, совершенно пропустил тот момент, когда дева начала напевать себе под нос тихий и нестройный речитатив, пытаясь наколдовать каменного защитника.
– Обожди, – вытянув руку в сторону лесной девы, проговорил Дарклин. – Не спеши нападать, возможно, мы не сумеем одолеть ее силой.

Что то сильно кольнуло в груди, когда огромная лапа обрушилась на Уару, но по необычайному случаю, удара не произошло, эйра словно призрак пронеслась сквозь лапу хранительницы.
"Проекции. Тени. Аватары."
Лирой тут же выхватил кинжал и слегка порезал себе тыльную сторону ладони около большого пальца. Кровь тут же начала просачиваться из небольшого пореза, а легкие ноты жалящей боли были едва уловимы в бешенном потоке той боли, что принесла своим знаком Хранитель.
"Ошибся."
Это место даже более странное, чем показалось сперва. Этот храм таит в себе какие то скрытые ритуальные силы или же это сила демона, что забросил нас сюда. Как бы то ни было, время уходило, боль разносилась бушующей рекой по телу, и надо было что то предпринимать.
-Убир-р-р-хррайтесь.
- Я не могу уйти... Мои земли гибнут под воздействием черной магии той, чье имя ты защищаешь.
Лирой сделал еще несколько медленных шагов к хранительнице.
- П-прошу прек...ратить это бессмысленное истязание. Я не хочу сражаться.
Каждое предложение давалось эльфу с трудом, но ему совершенно не хотелось ввязываться в эту бессмысленную бойню с таким существом. Даже тот факт, что группа защищена от физических контактов от Сфинкса не играло существенную роль в этом бою.
- Я уже превзошел вашу решительность, я бросил вызов пленителям, что сковали вас... Ваше величество же предпочитает бездействовать сидя в дурацкой клетке, даже не пытаясь скинуть оковы.
"С твоей помощи или без неё, я справлюсь".
Сзади раздался каменный треск, от чего Лирой обернулся назад, чтобы увидеть как Айлини сотворяет что то наподобие голема. Можно ли было давать ей завершить свой призыв или нет, эльф не знал. Как было бы правильно поступить в этой ситуации. Парню не хотелось второй раз отталкивать от себя Айлини, да и Уара уже пыталась безуспешно контратаковать кошку.
"Все же выбор эльфа был на стороне товарищей и если знания суждено было добыть в бою, то так оно и будет."
- Последний раз прошу, прекратить это...

Как ни старалась Уара убедить себя в иллюзорности происходящего, ей это не удавалось. Выламывающая кости боль по-прежнему терзала, жестоко и неотвратимо, и если что-то и помогало превозмочь пытку, так это светлая магия Жойена. Благодаря ему трое могли превозмогать собственные тела, даже концентрироваться на создавании заклинаний. Но, как ни странно, плотью тут обладала именно крылатая тварь. Она не могла разорвать их, как обещала, но и сама была неуязвима для их оружия. Она была разумна, и даже не желала им зла - не в большей степени, чем готова была от них защищаться, с ней можно было пытаться договориться, но отдать им то, за чем они пришли, ей мешал не только инстинкт самосохранения, но и наложенные на нее колдовские узы. Она была стражем не по своей воле, и была принуждена защищать тот секрет, что им хотелось получить.
Зловещая зеленая руна медленно угасала в воздухе, но ощущения не проходили. Сработав раз, символ оставался запечатленным в арканном пространстве до тех пор, пока не иссякнет магия, его питавшая. А Сфинкс была могучим магическим созданием. Не только эйра пыталась убедить себя в том, что место, страж, боль - не настоящие. Кровь выступила на пальце эльфа, когда он полоснул по своей руке лезвием, но неприятные ощущения практически растворились в том, что он и без того испытывал - хуже не стало.

Голем Айлини окончательно сформировался и поднял над бесформенной головой две кувалды рук, вокруг которых вращались острые камни. Серебристым светом вспыхнули глаза призванного создания, и оно сделало первый шаг вперед, но дух послушалась окрика Дарклина, и скомандовала своему защитнику:
- Стой! - а сама растерянно повернулась к юноше, кивнув на Лироя: - Но он же...
- Р-р-разумно, р-разумно, - прорычала кошка, двигаясь вперед. Она просто прошла Лироя насквозь, яростно хлеща себя хвостом по бокам. - Та, ковау-у тут нет, пр-р-ризвала мне игр-у-ушку. Эльф, р-р-иту-аул не обр-рхатить вспять. Оскор-р-рбляя меня, ты только показываешь невеже-уство. Значит мои зага-а-аудки действительно не для ва-аус-с.
Оттого, что Лирой напоминал ей о неспособности справиться с теми проклятиями, что связывали ее разум, слив его с заветным знанием и впечатав приказ защищать всеми силами - лучше не становилось. Крылатая, может быть, и хотела бы назвать им имя, даже просто чтоб отомстить за себя, но не могла этого сделать. Выбор у них был, и пора была его делать: отступить, сражаться или померяться остротой ума, отвечая на шарады сфинкса. Химера остановилась на расстоянии прыжка от голема, собралась в тугую пружину, и мускулы под ее коротким лоснящимся мехом кожей играли в рассеянном свете, наполнявшим зал. Она внимательно и настороженно следя за топчущимся на месте каменным созданием, ожидающим приказа Айлини. А та, в свою очередь ждала решения своих спутником, не решаясь сама отправить его в бой без согласия остальных.

К счастью, заклинание сработало, и Уара смогла переместить себя подальше от возможной линии атаки каменного человека, полноценно оформившегося к моменту её приземления. Правда, нападать ожившее изваяние не спешило, прислушавшись к команде лесной девы, ожидавшей отмашки от остальных.
Обессиленно соскользнув на пол у ближайшего доступного укрытия, эйра прекратила действие заклинания и прислонилась спиной к твёрдой опоре, вперив поддёрнутый болью взор в разворачивающуюся перед глазами картину, чтобы несколько оценить ситуацию.
– Как… как тебе это удалось? – тем временем донёсся со стороны хриплый голос незнакомца, и эйра, дёрнувшись, вновь поморщилась от выворачивающихся наизнанку суставов.
- Если бы… это была я, - многозначительно выдавила девочка, разочарованно поджав губы, и чуть повысила голос. – Как ты предлагаешь мериться силой, если ни ты нам, ни мы тебе не можем причинить вреда?
Настойчивые увещевания не помогли. Муки не ослабли ни на йоту, а потому, уверившись в бесполезности этого занятия, Уара начала искать иные пути избавления от страданий, терзавших не хуже стаи голодных волков. К сожалению, в отличие от несчастной жертвы ожесточённой охоты, они умереть не могли, словно застряв посреди беспощадно повторяющегося процесса умерщвления.
Диалог эльфа с кошкой также ничем не помог их группе, лишь уязвил гордое создание, наславшее на них невиданную порчу, а потому Уара на миг всерьёз задумалась, а так ли им нужно это имя, кинув краткий взор на сияющую сферу. Малышку привело сюда любопытство, совпадавшее с интересами погибающего леса и намерениями компании, но это далеко не значило, что она готова была распрощаться ради этого с жизнью. С другой стороны, хранительница заверила, что не убьёт их, а потому… всё ещё можно было попытаться.

– Если бы… это была я.
Ответ пепельной девчушки внес чуточку ясности в происходящее наравне с тем фактом, что химере удалось без всяких усилий миновать остроухого, вставшего на ее пути, протаранив его тело насквозь так, будто бы он был каким-то бестелесным призраком.
Дева не ослушалась просьбы Жойена и приказала своему каменному детищу остановиться. Туша, целиком сотканная из острых глыб, блеснув серебром глаз, лишенная всякой самостоятельной воли, замерла в неподвижности. Крылатая лигрица застыла напротив, напружинившись, кажется, для последующей молниеносной атаки. Дарклин почти что со свистом втянул зубами воздух, взбалмошно перебирая в голове ворох мыслей и догадок. Каждый вдох казался ему в настоящий момент сущей мукой, ему чудилось, будто грудная клетка выворачивается наизнанку всякий раз, как Йен делает такой необходимый ему глоток воздуха. Зловещий сигил, зависший в невесомости, начал тускнеть и истончаться, чего, однако, нельзя было сказать о его влиянии на тела четверки пришельцев. Думать нужно было быстро и желательно правильно, иначе Дарклин всерьез задумается над тем, чтобы позорно сбежать с поля брани. Вопрос пепельной девчонки о том, что они сейчас находились в обоюдной недосягаемости друг для друга, подкинул охотнику пищи для размышлений. Все же магия боли, которую призвала крылатая, вполне успешно ослабила их, посему в этой догадке была серьезная брешь.
Химера показалась ему вполне себе воодушевленной появлением нового игрока на шахматной доске этой неравной и непонятно кому ведомой игры. Кажется, что исполинская кошка увидела в призванном создании полноправного соперника или по крайней мере что-то в этом духе. Об этом свидетельствовали внимательные кошачьи глаза, следовавшие за каждым шорохом массивной каменной фигуры. По сему пока что выходило, что магия самого Йена, поток ветра, выпущенный прыткой девчушкой, и призыв лесной нимфы возымели какой-то эффект на эту странную, обволакивающую их сейчас реальность. Сама же крылатая доказала неэффективность физических атак против мелкой девчушки, да и то, как химера прошла сквозь остроухого каких-то пару мгновений назад что-то да значило. Дарклин, ошеломленный болевыми ощущениями, пропустил большую часть сотворения голема, поэтому ему было тяжело сказать, было ли каменное существо воссоздано из горных пород этого места или дева сотворила своего защитника буквально из ничего. Но факт оставался фактом, каменное создание имело магическую природу.
– Не обессудь, дражайшая… – Дарклин утер со лба выступивший от натуги пот рукавом рубахи, а потом, скорчившись от резкого движения, уронил руку на бедро. Скрыв за этим движением свое намерение, он как можно незаметнее потянулся к перевязи колчана, уповая на то, что крылатая сейчас была всецело поглощена наблюдением за опасным стражем. Хищники обладали более узким углом обзора, предпочитая концентрировать все свое внимание на предполагаемой жертве, коей сейчас служил каменный защитник лесной девицы. Дарклин понадеялся, что магические хищники имели примерно такие же повадки... Другая же рука Йена в это время крепко обхватила доселе упертый в землю охотничий лук. Мужчина сделал вид, что резко пошатнулся, отрывая нижнее плечо орудия от пола.
– Я далеко не первый добряк из всех ныне живущих, много зла наворотил, оттого, наверное, и оказался здесь, но тебе я зла не желаю. Разве что самую малость за эту подлянку со светящейся закорючкой, но и тут к тебе претензия невелика. Ты же страж, а мы вроде как покусились на твое сокровище…
Он понадеялся, что волшба и в этот раз его не подведет, представил в голове тонкую, едва осязаемую стрелу. Слабую – под стать его изнеможенному символом боли сознанию, такую, что крупной лигрице она была бы как слону дробина. По уже укоренившейся привычке Йен выпустил две стрелы: одну самую обыкновенную – деревянную с металлическим наконечником, а вторую магическую, исходившуюся слабым желтоватым свечением. Целился лучник в мощные поджатые лапы. Первая, по его скромным предположениям, должна была и вовсе не потревожить химеру, а вот вторая должна была стать пробой пера, проверкой границ их возможностей в плане воздействия на окружающую их в нынешний миг действительность.

Переосмысливая все события, которые произошли, эльф сделал для себя пару выводов. Физическая оболочка существа не могла коснуться их, а наши оболочки не могли влиять на нее, однако магия Уары весьма успешно подействовала на хозяйку этого места.
- Это было не оскорбление.
"Оскорбления могут быть дальше."
Эльф закипал от происходящих действий. В таком состоянии было не то, что двигаться и говорить проблематично, даже сосредоточится через раз удавалось. Как можно испытывать подобное и не умирать от болевого шока или не падать в обморок?
- Любое проклятье можно снять. Многие наши тревоги и проблемы появляются лишь от нехватки знаний. - Пока Лирой говорил, существо направилось в его сторону и прошло прям сквозь парня, словно тот был призраком, - кажется не я один здесь невежда, верно, Хранительница знаний?
Не смотря на глобальную разницу между гостями и хозяйкой во всем, будь то внешность, магические силы или мировоззрение. В данный момент их общей стезей была боль, и если у группы она была буквально физическая и осязаемая, то у сфинкса она была удушающе безысходная, заставляющая исполнять чью-то чужую волю. Эльф на секунду задумался.
"Так сильно ли мы отличаемся"
Парень усмехнулся, пытаясь каждую секунду превозмогать себя. Начальная вспышка боли была сильнее, Лирой не мог знать наверняка, но мог догадываться, что новый паренек не так прост, как казался на первый взгляд.
- Я действительно не хотел, чтоб до этого доходило, вне всяких сомнений, что каждый наш удар по тебе будет пронзать меня болью не меньше твоего, в прямом и переносном смысле - прошептал парень. - Не смей поворачиваться ко мне спиной! - Уже закричал Лирой и что было сил, попытался вызвать лианы из того места, где происходил призыв голема, а также прямо перед собой, чтобы растения были с двух сторон от сфинкса.
Лирой не знал подействуют ли они на соперницу, однако наступало время проверить. Такое существо связать будет достаточно не просто, скорее даже невозможно, но блокировать ту или иную конечность опутывая ту, хотя бы на какое-то время могло бы сыграть нам на руку.
- На боль, мы ответим болью! Уара, сделаем ставку на голема, постарайся прикрывать его и Айлини щитом по мере необходимости.
Оставалось увидеть, может ли голем сразится с химерой.

Символ боли серьезно ослабил всех пятерых, но магия Жойена, пусть и не исправляла положение, но поддерживала их. Давала возможность худо-бедно выпрямляться, призывать собственные заклинания, находить в терзаемых телах силы действовать. Когда его стрела сорвалась с тетивы, выстрел получился слабым и неверным, не делающим чести лучнику, но все же, летевшей в цель. Пронизав тело хранительницы тайн насквозь, она плашмя упала в воду и затонула в бассейне, но вот магический снаряд, шедший едва видимой искрой с ней параллельно, вонзился в напряженную перед прыжком лапу, вырвав недоуменный и болезненный рык крылатой. Из-под меха брызнула струйка черной в этом свете крови. Впрочем, прыжка не остановила. Сфинкс выпрямилась в воздухе, и опустилась на голема, сшибая призванного на пол, передние лапы заполосовали голову глыбы, метя в глаза. Из-под когтей летели искры, и на каменной роже оставались глубокие шрамы. А в следующий миг глыба, заменявшая голему кулачище, ударила в бок кошке, отбрасывая прочь. Впрочем, с него посыпались камешки, уже не поднимавшиеся в тело голема, как бы не старалась Айлини поддерживать существование каменного существа. Извернувшись, крылатая вскочила на ноги, оскалилась и рявкнула, призывая магию. Волна силы ударила в голема, в Жойена, в Айлини, вырывая духа из очерченного ею круга, почти так же, как откидывал некрупных врагов призываемый Уарой ветер. Только заклинания крылатой были сильнее. Дух вскрикнула, ударяясь спиной в стену, и каменный гигант дрогнул, но она удержала концентрацию, не дав своим чарам распасться.

А Лирой пытался призвать лианы. Но нет, голый камень стен не хранил и крохи рыхлой породы, где они бы могли укорениться. Но неожиданно для себя, эльф почуял землю, выше, над головой. Десятилетиями песок и земля, истлевшие листья заносили прозрачный купол над их головами. Стекла очищались магически, магия же хранила от истлевания и сами рамы. Но там, в стыках витража, в углах рамы, накопилось достаточно, чтоб могли прорасти лозы, обрести силу и подчиниться приказам мага природы. Раздался треск, и стекла со звоном провалились в бассейн, а сверху, змеями, спускались зеленые ростки, крепнущие с каждой секундой, наполнявшиеся силой, чтоб крепкими веревками попытаться ухватить стража. А сфинкс уже готовилась создать новое заклинание, и ее глаза ярко пылали, ничего доброго пятерке не суля...

Ещё какое-то время что Лирой, что словоохотливый пришелец пытались разговаривать с крылатой, стремясь то ли отвлечь, то ли договориться, однако вскоре события стали развиваться слишком стремительно для их ослабленного болью сознания, а потому всем присутствующим стало не до разговоров.
Со стороны светловолосого юноши были выпущены две стрелы, первая из которых благополучно прошла сквозь кошку, не причинив той никакого вреда. А вот вторая, искрящаяся, магическая, успешно вонзилась в напряжённую лапу, вырвав из груди противницы рык боли. Цепкий взор эйры ухватился за скользнувшую по меху струйку тёмной крови – результату удачной атаки. В тот же миг лазурные глаза вспыхнули приятной мыслью: она уязвима.
Вслед за этим слуха эйры коснулся окрик Лироя, несколько запоздавший, поскольку разозлённая кошка уже опрокинула главную их ставку в этом бою на каменный пол. К счастью, голем и сам неплохо справился с врагом, одним мощным ударом откинув тяжёлое тело хищницы в сторону. На пол посыпались мелкие камешки, говорившие, что столкновение не прошло для каменной фигуры бесследно, однако гигант устоял, и это было куда важнее.
К несчастью, ответ крылатой не заставил себя ждать. Кошка, издав громогласный рык, единой волшебной волной ударила Айлини, незнакомца и их исполинского война в грудь, отбрасывая живые и более хрупкие фигуры к стене. Голем дрогнул, но устоял, чудом удерживаемый силами лесной девы, оказавшейся крепче, чем Уара предполагала изначально.
Как бы там ни было, девочка услышала слова эльфа, а потому, подобравшись, уже перенесла себя заклинанием левитации к упавшим спутникам, застыв чуть в стороне от каменного стража. То ли от неосторожных движений, то ли по воле самой хищницы, боль, незримыми клыками терзавшая живую плоть, только усилилась, едва не заставив малышку распластаться рядом с теми, кого она собиралась защищать. Припав на четвереньки подобно раненному зверю, эйра исподлобья уставилась на кошку, готовившуюся к новой атаке. Нужное заклинание уже тлело внутри, готовое в любой момент сорваться и обрести силу, если кому бы то ни было рядом с ней будет угрожать опасность. Однако в голове малышки зрела ещё одна мысль, которую она вскоре собиралась осуществить.
Как по заказу над их головами раздался звон, и осколки лопнувшего стекла переливающимся градом осыпались в воды озера. С потолка извивающимися путами скользнули лианы, с каждой секундой крепнущие и набирающие силу.
Кинув краткий взор на Лироя, Уара воспользовалась отвлечённым вниманием хищницы, чтобы сконцентрировать свой взгляд на её голове. От натуги на лбу малышки выступила испарина, а плотно сжатые губы побелели от напряжения. Однако это должно было принести свои плоды. С судорожным выдохом эйра послала в противницу сконцентрированный клубок энергии, который должен был вакуумом накинуться на голову хищницы, лишая её кислорода.

Слабый, исходивший светом снаряд хоть и остался практически незаметным для крупной кошки, кажется, только пуще прежнего раззадорил воинственную хранительницу знаний. Как Дарклин и предполагал, обыкновенные стрелы были такими же неосязаемыми для лигрицы, как и их собственные тела в этом диковинном измерении. Иное дело - магия… Если бы магию можно было представить в качестве осязаемой субстанции, то тело химеры, должно быть, было соткано из родственной ей материи, раз так охотно отзывалось на воздействие волшбы пришельцев.
Крылатая химера с прытью бросилась на исполинского каменного недруга, опережая неповоротливое существо. Лязгающий звук когтей о камень наполнил своды просторного грота. Голем был не намерен уступать лигрице (или же это было желание самой лесной девы?), однако с каждой своей атакой, он казалось терял все больше частичек своего каменного существа. Сначала химера исполосовала морду исполинского оппонента, выстругав опасными когтями из него мелкую каменную крошку, а после глыба, мощным ударом отбрасывая от себя сфинкса, и вовсе лишилась огромной части культяпки.
Впрочем, беспрепятственно взирать на сие захватывающее дух зрелище Дарклин был не в состоянии: химера в запале боя призвала атакующую волну магии, которая отбросила охотника к каменистой стене. Сгруппироваться Йен не сумел, отчего, кажется, у него потемнело в глазах от сильной встряски. Дарклин крепко зажмурился, прогоняя темные мушки, то и дело всплывающие перед глазами, и только негромкий вскрик, прозвучавший откуда-то сбоку, заставил лучника предположить, что лесной деве, находившейся не сильно поодаль от него, досталось не меньше. Впрочем Йен не готов был утверждать, что и сам остался в этот момент немногословным: тихие и самые отборные ругательства сорвались с его языка вперемешку с болезненным стоном.
Когда Жойену все же посчастливилось неимоверным усилием воли открыть веки, лучник заметил перед собой застывшую в оборонительной позиции невысокую фигуру пепельной девчушки. Дарклин предполагал, что девочка просто пришла на выручку своей лесной спутнице, однако такая смелость со стороны мелкой придала охотнику небольшую толику моральных сил.
В кои-то веки следовало поблагодарить ранее наложенное заклинание боли, благодаря которому муки от резкого удара принесли Йену не больше страданий, чем он испытывал до этого. Тем не менее, резкая, нечеловеческая боль никуда не делась и, кажется, и вовсе не собиралась прощаться с неудачливыми пришельцами. В подтверждение его догадок пепельная девчушка припала на четвереньки, кажется, полностью обессиленная непрекращающимся действием магии боли. Дарклин предположил, что это, должно быть, закончилось действие его воодушевляющего заклинания. Более того, лучник был удивлен, что его действие продлилось так долго, несмотря на его, скажем так, не самое сносное состояние.
Откуда-то сверху раздался крепнущий с каждым мгновением треск, Дарклин тут же вскинулся и перевел взгляд на разрастающийся мириадами трещин купол. Звонким дождем стекло осыпалось в резервуар с водой, а на его месте возникли несмелые гибкие корешки. Дарклин не знал наверняка, по чьей воле в потолке этой богом забытой обители начали разрастаться лозы растений, однако более чем решительный вид остроухого наводил на вполне очевидные мысли. Кажется, что и у этого джентльмена был увесистый туз в рукаве.
Крылатая химера тем не менее не была настолько глупа, чтобы безмятежно прохлаждаться в сторонке, пока эти удивительные путники силой воли разламывали многовековые стеклянные потолки. Глаза хищницы вновь опасно засияли, и будь Жойен хоть тысячекратно не такой мнительной натурой, он бы все равно побоялся того, что же наступит дальше. Сложно было представить себе пытку хуже той, которой они подверглись в тот раз, когда в воздухе засиял ярко-зеленый сигил, однако Дарклин подозревал, что это было далеко не самое жуткое из арсенала магических пыток хранительницы тайн. Одно охотник знал наверняка, нужно было действовать на опережение и не дать химере завершить начатое заклинание.
Нащупав отброшенный вместе с ним к стене лук, Дарклин, подстегиваемый чувством опасности, сосредоточился на цели перед собой. Охотник вытянул руку с орудием, но перевязь колчана осталась нетронутой. Йену было неимоверно сложно держать прицел лука, когда изнутри буквально разрывало ощущение выворачиваемых наизнанку суставов и вытянутых из тела мышц. Казалось, что вместо костей в его организме были раскаленные металлические прутья, а в ушах набатом бил только звук непрекращающегося кровяного тока, разгоняемого инстинктивным страхом перед чем-то неизведанным и неизбежным. Стараясь отвлечься от мучительных ощущений, Дарклин настолько крепко сжал челюсть, что в очередной раз ненароком прикусил изнутри кожу на щеках. Кажется, с сего дня привкус крови навсегда будет вызывать в нем тошноту и недомогание.
Пепельная девчушка, упавшая неподалеку от Жойена, тем временем, превозмогая, должно быть, такую же мучительную боль в теле, запустила в крылатую хищницу какой-то магией, сконцентрированной в сферическую форму. Стараясь думать быстро, лучник прикинул, что из такого положения он вряд ли сумеет попасть в недосягаемую сейчас область подбрюшины лигрицы. Дарклин плохо разбирался в анатомии мифических существ, однако предположил, что рана в область глаз, переносицы или шейный отдел вполне способна деморализовать опасного оппонента. Собрав крупицы доступной ему магии, лучник сконцентрировался и выпустил световую стрелу, прицелившись аккурат в крупную шею крылатой химеры.

По счастливой случайности, Лирой смог воспользоваться своими силами в столь ограниченном для его магии месте. Потолок был слабым местом этого грота, там было достаточно пространства, чтобы лианы смогли прорасти в щелях и пробить себе дорогу на поле боя. Нужно было цепляться за эту возможность всеми силами, что оставались в столь изможденном теле эльфа. Лианы, гигантскими змеями, устремились вниз, чтобы не дать сотворить противнику новое заклинание.
Лирой начинал злиться от невыносимой боли, расползающейся по телу, подобно растительности, расползающейся по гроту, которую контролировал парень. Жаль, что нельзя было подобным усилием воли унять эти мучительные всплески по телу.
С силой сжимая пальцы, Лирой переплетал лианы в полете между собой, чтобы те были как можно прочнее, ведь надо быстрее начать продвижение потенциальных оков. Приходилось максимально быстро переплетать лозы между собой, одновременно вызывая все новые ростки, дабы противник не смог одним махом вырваться из пут.
Эльф начал с лап и головы противницы, стараясь залезть путами в глаза хранительнице, и если не повредить их, то хотя бы дезориентировать. Накидывая новый и новый виток на лапы сфинкса, стараясь связать их между собой, от напряжения и боли маг упал на колено, но руки по прежнему старались максимально контролировать природные оковы, на сколько крепко удавалось связывать противницу, эльф не понимал, но под жутким натиском боли, пытался вложить максимум усилий в свои движения.
Последним шагом надо было попробовать связать шею сфинкса с крыльями, натягивая их как можно ближе к друг другу, создавая импровизированную удавку. Чем парень и занялся, упав уже на оба колена.

Совместными усилиями химеру, казалось, удавалось теснить. Даже ослабленная продолжавшей терзать их болью, четверка умудрялась наносить гиносфинксу урон: каменное существо Айлини продолжало сражаться, хотя и из последних сил, по крайней мере не давало крылатой полноценно сконцентрироваться только на магии, чтоб одолеть вторженцев, стрелы Дарклина ранили ее - настолько же верно, как это произошло бы в обычном бою .
Лигрица, рявкнув, легко оборвала первые потянувшиеся к ней лианы, стремившиеся ее спутать, но они все прибывали. Там, где один вьюн не выдерживал ее рывка, разрываясь или не удерживаясь на своих корнях и срывался в воду, справлялись несколько. Она пробовала отскочить, но заломаное крыло не позволило этого сделать. Пасть сфинкса распахнулась, и из нее полилось яркое рыжее пламя, расходившееся широким конусом. Первым оно коснулось элементаля. Булыжник его тела раскалился до красна в момент, и лопнул, разбрасывая по сторонам осколки, не причинившие никому вреда. И практически одновременно огонь полился и сквозь четверку тоже. Пусть пламя, извергаемое гиносфинксом было в физическом мире, но породила его магия. Можно ли было выжить потоке чудовищного жара? Их тела не пострадали, но души пылали так же, как если бы их действительно сжигали заживо. Могло ли это добавить муки к той, что они уже испытывали? Да. Потому что боль, терзавшая их до того, была безвредна. Обессиливающая, отвлекающая, и не причиняющая вреда. Огонь палил саму суть их существования.

Но продлилось это недолго.

Описав башкой дугу, сжегшую и часть лиан Лироя, гиносфинкс сформировала вокруг себя небольшую полусферу, отгородившись от вторженцев. Сквозь плясавшие языки было видно, как она отскочила, пытаясь дать себе передышку от боя, а затем - как скребет пол, как тянется когтистыми лапами к собственной морде, дерет собственное горло, пытаясь скинуть невидимую удавку, накинутую Уарой. Беззвучно разевает пасть, трясет головой, и, наконец, грузно оседает на пол, и глаза ее медленно тухнут и закрываются, когда гиносфинкс теряет сознание от удушения.
Между ее лап, сквозь гриву полыхнул, бликуя в вытекшей из ран, что крылатая нанесла себе сама, пытаясь вделать вдох, крови, полыхнул яркий голубой свет, пробивавшися даже сквозь полыхавший огонь щита.

Битва была в разгаре. Лианы Лироя коварными вьюнами окутывали хищницу, стремясь лишить способности к передвижению, каменный великан Айлини из последних сил наносил тяжёлые удары, чтобы не дать противнику сконцентрироваться на одной из живых и более уязвимых мишеней, а стрелы незнакомца, сражавшегося наравне со всеми, жалящими укусами вгрызались в кровоточащую плоть.
На мгновение загнанная в угол совместными усилиями кошка, казалось, вот-вот сдаст свои позиции, отдавая преимущество в сражении в их дрожащие от боли руки, однако мощная пасть хранительницы широко распахнулась, выпуская на свободу обжигающие языки пламени. Крепко держащие цель живые путы вспыхнули, а голем, которого Уаре было велено защищать, раскалившись, в миг разлетелся на мириады крохотных осколков. Девочка ничего не успела сделать, да и не смогла бы. В широко распахнувшихся лазурных глазах малышки зеркально отразился ничем не сдерживаемый поток ярко-оранжевого огня, тут же ударивший в незащищённые тела и без того с трудом держащейся четвёрки. Уара, распластавшись на земле, сжалась в маленький напряжённый клубок, отчаянно закрывая лицо и голову руками. От новой острой волны опаляющей боли у неё мучительно перехватило дыхание, а в глазах на несколько долгих мгновений потемнело. Дрожа всем телом, эйра продолжала упрямо удерживать действие одного единственного заклинания, дававшегося ревущему от непрекращающейся пытки сознанию с большим трудом. Ярость клокочущим пожаром струилась по телу, пробуждая неприятные воспоминания недавнего прошлого, в котором девочке уже пришлось испытать на себе всю неудержимую силу беспощадного пламени. Она ещё помнила, как слазила и лопалась обугленная кожа, оголяя беззащитное естество. Сдерживаемый гнев подпитывал неохватное упрямство, заставляя, стиснув зубы, продолжать прорубать себе путь в бездонной пучине страдания, цепляясь за призрачную возможность на избавление.
К счастью, бесконечные секунды минули, и хищница, перестав изрыгать смертоносный жар, отпрыгнула в сторону, спрятавшись за пылающей полусферой, которая, однако, не могла скрыть того, что происходило за её границами. Опустив дрожащие и, казалось, всё ещё невыносимо саднящие руки, Уара вперила немигающий взор в мучающуюся от удушья кошку. Внутри мстительным нектаром разлилось сладостно-терпкое ликование. Заклинание всё-таки сработало.
Не произнося ни слова, эйра продолжала с пристальным вниманием наблюдать, как противница отчаянно трясёт головой и беззвучно разевает пасть в бессмысленных попытках отыскать глоток живительного кислорода, как тяжело оседает на землю и, наконец, перестаёт двигаться, застыв в луже собственной крови, обильно сочащейся из разорванной когтями шеи.
На какое-то время в холодных глазах малышки мелькнуло кровожадное желание завершить начатое и оборвать жизнь существу, причинившему ей столько неприятностей, но потом эйре всё же удалось взять себя в руки, и она нехотя, но прекратила действие удушающего заклинания, понимая, что мёртвая кошка вряд ли даст ответы на их вопросы.
Вот только на этом сюрпризы не закончились. Сквозь огненный купол ударил яркий голубой свет, и девочка, нахмурившись, с трудом вновь собрала себя на четвереньки, чтобы потом привстать на одно колено. Так она чувствовала себя хоть немного, но увереннее.