Жилище лекаря

Первое сообщение в теме :



Вы думаете, что цветами вылечить нельзя? Тогда зайдите к местному лекарю и, вы поймете, что цветы могут не только красиво стоять в вазе и пахнуть, или украшать венком голову юной девы, - они могут гораздо больше, - надо только уметь их правильно смешать.

Из коридора местные обитатели скрылись в одну из комнат жилища и теперь их голоса приглушённо звучали оттуда. "Похоже, меня не услышали", - подумала Сау и, немного помявшись на пороге во второй раз подняла руку, чтобы ещё раз попытаться обратить на себя внимание этих людей, но стучать не понадобилось: из-за поворота, за которым скрылась компания, к ней приближалась незнакомка. Она хромала и волосы её были заляпаны грязью. "Отшельники часто неряшливы", - ответила седовласая на вопрос, заданный самой себе, и поняла, что всё ещё стоит с приподнятой для удара по косяку рукой, неприлично пристально разглядывая жительницу этого домика.
- Мне пригодилось бы знать, где я нахожусь, - ответила после некоторой задержки Эскорца. "Ей не следует знать о порталах, может быть, она рьяная почитательница шестерых?", - подумала бывший инквизитор. В воздухе повисла пауза.
И привал тоже был бы не лишним, - добавила Сау, когда на неё, словно огромный мешок с песком, свалилась разом вся усталость последних дней, прошедших в непрерывной погоне за надеждой встретить свою младшую сестру, "которой тоже лучше не рассказывать о портале... И о том, что было в гетто...", - девушка сжала в кулак левую руку. "Сау, не накручивай себя, ты надёжно защищена, Сестрёнка и не узнает ни о чём, а если и узнает, то всё равно...", - неуверенность странницы не отразилась на её лице, но прокатилась по телу волной стыда за свою "особенность".
В этот момент наёмница резко оборвала свои размышления, вспомнив, что общается с местной жительницей. 
Не волнуйтесь, я смогу оплатить ваше гостеприимство, - добавила гостья. Она всегда предпочитала одинокие домики в дали от поселений и готова была даже переплачивать, при необходимости, за возможность переночевать в подобном месте. Она считала, что так - безопаснее всего.

Известие об еще одном ангеле резко подняло настроение многокрылой и объяснило, почему это место так напоминает родные края. Но почему тогда она не почувствовала присутствие Божьего Сына? Собрат скрывался, как и сама Корифиэль? Или же попал в беду? Не потому ли именно сюда привело ее провидение, дабы выручить пропавшее дитя? Может, если она покажется в истинном обличье, то собрат откликнется?
С другой стороны, это мог быть и не настоящий ангел. Или некто, потерявший божью благодать и ставший падшим. Или самозванец. А может просто легенда. Стоило это проверить.
Знала ли что-то еще Элизабет, ангел не успела спросить, ибо та ушла встречать нового гостя.
А на ее слова о божественной силе прокаженная отреагировала так, как Корифиэль и ожидала от приспешника Дьявола. Даже одно упоминание Творца не могло не взволновать продавшего душу. Истинное же имя вообще грозило уничтожить, особенно если в духовном плане прислужник был более близок к демону, нежели к человеку. Но смертным запрещено слышать имя Бога вплоть до Страшного Суда, так что в этом плане Рене ничего не грозило.  
А вот о каких Шести та говорила, посланница Господа могла только догадываться. Либо за время пребывания хэрувима в измерении Хаоса у Ада добавилось еще два лидера, либо в мире этой грешной их изначально было больше. Но не зная их имен, изгнать скверну и очистить душу было проблематично. Проще всего спросить напрямую у их почитательницы.
- О каких именно Шести ты говоришь?
На тираду Рене и предложение сразиться ангел и не думала отвечать согласием, так и оставшись сидеть на краю койки, где сидела до того. Все это грозило вылиться в очередной конфликт, который ни к чему хорошему не приведет. Она лишь покачала головой и, сочувственно глядя, ответила инквизиторше:
- Заблудшее дитя, ты хочешь казнить меня лишь за то, что даровано мне свыше? Мы все - дети одного Создателя, мы все - любимые творения Божьи. Но люди впали в грех, познали искушение и забыли об этом. Зависть, ненависть, гнев - все это от Дьявола. Нельзя познать любовь Творца через убийство. Этот путь ведет лишь во тьму. Ты все еще сможешь свернуть с него, осознав свои ошибки и искренне раскаявшись в содеянном.

[av=http://img.ii4.ru/images/2017/12/23/909677_NPCpng_6578042_24002151.png]
И пока Рене, Яте и Корифиэль «мило» общались, Элизабет стояла и разглядывала седовласую незнакомку, которая определенно точно не была больной, но просила отдыха.
Девушка не была уверена в том, что домик был предназначен просто для отдыха, но с другой стороны – койки были свободны, да и сам лекарь вряд ли бы отказал в такой просьбе, а потому…
- Денег не нужно и конечно, - Элизабет осеклась и сделала приглашающий жест рукой, - …проходите. Вы находитесь в Цветочной стране.
Решив, что раз незнакомка не в курсе, где находится, то вполне может оказаться иномиркой, как и сама рыжая, девушка добавила:
- В мире Мистерия. Прошу за мной, - и повела Сау как раз в сторону доносившихся голосов, кстати говоря, уж слишком там они стали громкими, наверное, что-то бурно обсуждали.

Яте не могла взять в толк, от чего именно в словах беловолосой так заводится Рене. Та уже и судила и приговор вынесла, вот только как такой исполнить? "Северянки." - это был вердикт самой степнячки. Одна - исполнена снисходительной спеси, вторая - параноидального гнева. Добро бы хоть могла ковырялом своим замахнуться, чтоб быть в гневе страшной.
- Отлично понимаю. - Яте и не думала даже на ноги подниматься. - Ты вызываешь белобрысую на бой. Ну так она сейчас напялит свою скорлупу обратно и взрежет тебя, как жертвенную козу. Потому што ты сейчас не в силе, но ты ее вызываешь. А значит, я могу только с боку посмотреть. Вот как я понимаю. - она поерзала, устраиваясь поудобнее, но вдруг собралась в пружину и прибавила, теперь уже к Корифиэли: - А ты б сапогом уже рот себе б заткнула, а? Какие тут тебе ди... дитяи? - неправильно, ну да и бездна с ним, с пафосным стилем. - Ей и так тяжело, тело и башку солнцем пропекло, а ты над ней глумишься. Корчит тут из себя смиренную. У нас в клане с таких спесь возжами сбивали.
Ну, предположим и не сбивали: вряд ли в ее поколении был кто-то понадменее и поспесивее, чем сама Кила. Но в данном случае она чуяла тем, чем седла давила, что, при всей ее антипатии к блондинке, не права была именно Рене. Охотница может и не понимала, в чем именно, но перегибала мечница знатно, хотя и готова была за это на мечи падать. Но, даже если Сфорца и дурковала, то она была хоть сколько-то своей дурковатой. А эта - девчонкиной. А Кристи Яте, застань врасплох, на нож подняла бы не задумываясь. Хотя мысли о том, что Рене и к ней через губу относится, уже начали долетать до Ятиного сознания.

Были ли то последствия солнечного удара, пережитых потрясений, или же в Рене просто особо сильно взыграла её фанатичная нетерпимость? Она сама уже не могла ответить на этот вопрос. Так долго, кажется, размышляла над своей целью в этом мире, с такой уверенностью пришла в конце концов к простому заключению: стоит восстановить силы и устремиться на поиски пути сквозь эту Мистерию, обратно к подножию Шести Тронов. Но в чём он заключался, этот самый путь? Чего Шесть хотят больше: увидеть её живой и раскаявшейся, распростёршейся ниц у их божественных ног, или же злой, яростной, верной их Догматам? Какой смысл в жизни, если это жизнь человека сломанного, отрёкшегося от своих идеалов?
Спустить беловолосой еретичке её слова и неведение - всё равно что вернуться домой на щите. Конечно, если Мистерия - её личный ад, то это - очередное испытание. Рене должна выступить против ереси. Вне зависимости от того, может ли она победить. Вопрос её выживания в данном случае второстепенен.
Элликсена требует поклонения, Цератея - истины, Каерлан - крови. А Рене Эскорца принесла им клятву под сводами святой Церкви, которая, пусть и обрекла её семью на смерть, по-прежнему остаётся единственным настоящим ориентиром в жизни. Багровая Церковь - как непоколебимая скала в бескрайнем бурном океане. Как путеводная звезда, чьи благословенные лучи пронзают даже самый страшный туман в самую тёмную ночь.
- О Шести Сёстрах, - почти не разжимая губ, цедит Рене Эскорца в ответ на вопрос Корифиэли. - Шесть Сестёр восседают на Шести Тронах и следят за порядком в мире, который подарили своим детям.
Она терпеливо - с прямо-таки могильным, напряжённым, мрачным терпением - выслушивает претенциозное, высокомерное обращение еретички. На краткий миг её пронзает странная мысль: есть что-то неуловимо знакомое в том, каким спокойным, преисполненным уверенности тоном беловолосая ей рассказывает о своей ереси. Но она отметает эту мысль. И молчит, выслушивая теперь уже Яте Килу.
Её пальцы ни на секунду не отпускают рукояти Гильотины.
И когда с губ темноволосой срывается последнее слово, Рене издаёт короткий, угрюмый смешок. Гладкий лик стеклостальной маски устремлён в сторону Корифиэли, и из-за светло-жёлтой поверхности раздаются хриплые, глухие слова. Эскорца говорит, как рубит.
- Ты близка к правде и в то же время ходишь очень от неё далёкими тропами. Ты упускаешь из виду самый страшный грех. Грех, из-за которого я, Яте Кила, и не могу сейчас молчать или бездействовать, и плевать на моё состояние! - повышает она голос на пару полутонов. - Твой грех - ересь, Корифиэль Безродная!
Голос срывается на яростное - и громкое! - рявканье. Рене когда-то так же выносила приговоры еретикам в Лавинии, только тогда её голос ещё не был искалечен и изуродован лепрой. Теперь говорит она хрипло и в нос, но смысл слов всё тот же. Ей в такие моменты вообще кажется, что это Каерлан через неё оглашает свою волю.
- Твой Творец - ложь! Твоя магия идёт от Седьмой Сестры, от Лишённой Имени! - провозглашает с религиозным рвением Инквизитор. - Я требую, чтобы ты немедленно покинула стены этого здания, и приняла свой приговор!
Краем глаза она заметила, что Элизабет в коридоре как раз появилась. И не одна. За ней шла ещё одна женщина, с короткими седыми волосами. По сердцу Рене будто провели ржавым ножом, иначе она описать это ощущение не могла - просто что-то с новоприбывшей было очень и очень не так. Внимание её вернулось к Корифиэли.
- Потому что того требует Закон Шестерых. - завершила она. И опять её взгляд скользнул в направлении коридора. Зафиксировался на лице новой гостьи.
По спине пробежал холодок, а пальцы сами собой сжались на рукояти Гильотины. Крепко. Очень крепко.
Сознание всё ещё пыталось поймать за хвост убегающие мысли. Отчаянно отвергало выползающие на поверхность воспоминания. Отказывалось как-то осознавать увиденное глазами. Рене всей душой хотела, чтобы седовласая сейчас же развернулась и пошла прочь, но, спроси её сейчас кто-нибудь, почему - она бы не смогла ответить.

- Благодарю вас, -сказала Сау, поклонившись кивком головы хозяйке дома и переступив порог. Она проследовала по длинному коридору, увешанному пучками разнообразных трав, неизвестных мечнице, в комнату, из которой были уже явственно слышны голоса, самый громкий из которых принадлежал явно разозлённому человеку. Словам девушки она не придала особого значения. "Люди часто называют край, в котором они живут, не так, как он называется официально... А странные девушки - тем более. Интересно, мы на крайнем юге Лавинии?", - подумала седовласая и сразу отмела версию с нахождением за границей, ибо язык местной она понимала прекрасно. "В любом случае не это сейчас важно".
Предположение наёмницы подтвердилось, когда она прошла за незнакомкой в комнату, в которой находились ещё три девушки, из которых внимание гостьи привлекла только одна. "Так, веди себя естественно и не забывай о манерах. Проблемы с церковью тебе точно ни к чему". Рука инквизиторши была на рукояти её меча, а гнев, похоже был обращён на блондинку, которой, судя по всему выносился смертный приговор. Сау замерла в проходе, вспоминая, как сама занималась подобными вместе с Рене. "Будто бы это было вечность назад... А если это действительно она?", - задалась мечница вопросом, но вот из-под маски раздался хриплый жёсткий голос. "Нет, даже для её ревнивой сестрёнки расхаживать в инквизиторских одеждах, с маской-реликвией на лице, да ещё и продолжать исполнять свой долг во время, когда за ней охотится добрая часть Лавинии - глупо".
Когда в тишине комнаты прогремела завершающая реплика, холодный лик, вылитый из стеклостали, еле заметно довернулся в сторону лица пришедшей девушки, которой казалось, будто взглядом из-под гладкой светло-серой поверхности вполне можно было резать напряжение, повисшее в комнате.
- Эйн карум Каерлан, - твёрдо произнесла девушка заведя согнутую в локте левую руку за спину в легком поклоне головой, глядя туда, где должны были быть глаза багровой служительницы.

Ответ Рене мало что прояснил, кроме того, что ее вера относилась, возможно, не столько к Сатане и его подручным, сколько к старым языческим богам, большую часть из которых во времена Корифиэль уже было не сыскать. Часть вполне могла сбежать от карающей длани Господа в другие миры и наплодить там свои культы. Также могло оказаться, что и Яте поклонялась языческим богам, оттого и поддерживала прокаженную так яростно. Как обстояли дела с Элизабет в плане веры пока не было ясно, но она хотя бы пока не проявляла враждебности. Новоприбывшая девушка, кажется, была знакома с прокаженной. Смысла ее фразы ангел не понимала.
Продолжать спорить с Рене о богах также не имело смысла. Проповедникам требовалось много лет, дабы обратить несведущих на путь истины, пара часов знакомства в новом мире с новыми правилами ничего не решит.
- И ты, и я сейчас - гостьи Элизабет. И вряд ли законы твоего мира, как и законы моего, имеют здесь силу. Я обещала ей свою помощь. За вами следом я также отправилась лишь из-за заботы о твоем здоровье. Лепру можно вылечить. Вернуть тебе человеческий облик. Но я не смогу этого сделать, если ты меня убьешь. Или если продолжишь убивать божьих созданий направо и налево. Есть существа страшнее тех, что неугодны тебе лишь оттого, что наделены магией. Твой клинок мог бы послужить во благо людям. А я тебе не враг. И никому из присутствующих здесь не враг. Я могу уйти, если моя помощь вам не требуется, но лишь после того, как окажу ее тем, кому она действительно нужна.

[av=http://img.ii4.ru/images/2017/12/23/909677_NPCpng_6578042_24002151.png]
Когда они пришли, женщина в маске спорила со всеми остальными на повышенных тонах, а под конец и вовсе заорала. Суть спора Элизабет не уловила, но поморщилась на всю ситуацию в целом.
- Прошу Вас, - примирительно произнесла она, обращаясь к Рене, - Тут находится обитель для больных и желающих отдохнуть. Да, первых сейчас здесь нет, но, пожалуйста, выясняйте свои отношения на улице, - после чего обернулась к седовласой девушке и добавила, - Можете занять любую койку, чуть позже я принесу обед, - и помедлив, спросила, - Как мне к Вам обращаться?
А вот то, что светловолосая целительница вроде как намылилась куда-то или ее прогоняли, Элизабет совсем не понравилось.
- Стойте! – она шагнула вперед, - Не уходите. Если Вам нужны деньги, то я готова заплатить, лишь бы снова нормально ходить!
И тут же взволнованно губу прикусила, потому что при себе у нее был только один камень сомнительной ценности, а больше она пока ничего не заработала.

Вряд ли Рене сейчас хоть в какой-то момент могло заинтересовать то, что на лице Яте Килы, обычно скупом на мимику, ныне можно было ясно прочитать практически следующее рассуждение: "Ну так бы заранее сказала, что тебя не надо из пустыни волочь, ты и так о первую встречную-поперечную расшибиться готова". Женщиной двигал какой-то неистребимый фанатизм, вторая, пособница девчонки из пустыни, отвечала так, что степнячка вообразила как минимум не меньший пыл, а пафосные и длинные речи, которыми они обменивались, значили для Килы не больше, чем лошадиный навоз, за исключением фразы блондинки, что та не враг. Киле врагом была - защищала ментальщицу, значит враг.
Яте даже не приходило в голову, понятное дело, что окажись в комнате гнолль, она с тем же бы жаром него нападала и наседала, не в силах переносить молча такое отвратительное соседство. Охотница цокнула языком, закатила глаза и поднялась на ноги. "В гнолий курган обеих." - решилась она и поддержала Элизабет - хозяйку, вернувшуюся с еще одной седоволосой, словно старуха, девицей.
- Хотите драться - валите в сад. Иль обеих сама выкину. Закон чужого крова. - резюмировала Кила. - А ты, хозяйка, меж ними не лезь лучше - обе с дурью. Пошли тоже на улицу, попробую твою ногу расправить, у нас постоянно кто-нибудь с лошади шибался, тоже высота. Хуже не станет. Можт твоему тут лекарю силы просто не хватило, дернуть правильно.
Тут скрывался хитрый один момент: Яте не считала себя владеющей магией. Она действительно владела кое-какими чарами, но в том, что касалось лечения, искренне верила, что это ее шаман врачевать научил, а не чудотворствовать. Там, на "теплых местах" - на камнях или на земле, Кила чуяла мягкую, добрую силу, окутывавшую и утешающую, с благодарностью черпала ее сама полными горстями, могла и других одаривать. Но не признавала. Не верила, что это само собой. Она возилась с ранами, как на душу положит, вправляла каким-то совершенно диким способом вывихи или переломы, даже рассечения складывала. Но в каждый момент - животворная мощь из самых недр земли струилась сквозь ее ладони. Вот потому-то наездница и решила, раз уж так - может сумеет вправить хромой ногу. Это только в ее воображении она понимала про анатомию, про раны и про то, как с ними обходиться надо. Все равно, как уже сказала, хуже не сделает, точно. Только ее для этого земля манила. А та, что дает жизнь прекрасному оазису вокруг них - отлично отзовется ее чуткой руке.

Она не могла отвести глаз. Не могла пошевелиться. Не могла ни слова вымолвить.
Это, верно, была чья-то дурацкая шутка. Рене ведь находилась в мире для грешников и колдунов: с кого-то вроде Кристи сталось бы вытащить из её головы этот образ, испоганить его до крайности и вот таким образом молодую Эскорца подразнить.
Или, может, очередное испытание богов? Немыслимое по своей жестокости? Если так, то Рене разумом охватить не способна была этот чудовищный замысел.
Так что стояла, хлопая ртом, таращась сквозь резные глазницы, напряжённая и напуганная. Ересь Корифиэли показалась вдруг детским лепетом, напыщенным, но безвредным. Реальность в лице новоприбывшей напомнила ей, что здесь, в Мистерии, обитают существа куда отвратительнее и страшнее нечестивых блондинок.
Например, песчаные монстры, способные копаться в чужих головах.
Или розововолосые дети с демоническим блеском в глазах.
Или призраки.
Вроде призрака её старшей сестры, Сау Эскорца, что вошёл только что в эту комнату.
Нет, не такой она помнила свою павшую родственницу, но ошибки быть не могло, черты лица не сотрёшь и не изменишь. Образ-то, может, и изменился: краска под глазами и седые волосы никак не соответствовали бережно хранимому воспоминанию о погибшей сестре. Кровавая и гадкая картина из далёкого прошлого прорезалась в сознании: вот она, храбрая Сау, лежит в канаве, залитая кровью, и непонятно, где - её, а где - чужая; лежит в стороне её верное оружие, а пальцы безуспешно зажимают раны; и шепчут пересохшие губы...шепчут...что?
Рене Эскорца в тот судьбоносный день прочитала по ним “беги”. Прочитала неизбежность рокового конца для Сау и возможность спастись для себя. Прочитала оправдание собственной трусости, прочитала возможность нарушить догмат Умбры, предать верность родной крови. Но разве не мучалась она потом долгими ночами, вспоминая, как оставила ещё вполне себе живую сестру погибать среди предателей и грязных эльфов? Разве не воображала себе немыслимые и извращённые до крайности ужасы, которые, верно, сотворили с телом Сау поганые остроухие?
И вот оно, ожившее напоминание о её слабости, обретший плоть памятник самому страшному поражению в жизни Рене Эскорца. Стоит в комнате и приветствует её традиционным жестом Инквизиции Каерлан. "Чиста пред Каерлан. А я? А я перед ней чиста?"
- Каерлан са, - прошептала она. "Каерлан видит. Каерлан знает." Почему-то это прозвучало очень глупо и невпопад. 
“Это - злой мистерианский фантом”, - отрешенно подумала служительница Багровой Церкви. - “Это - обман зрения. Надо мной издеваются. Или меня вновь испытывают. Или...она настоящая”.
Она с трудом очнулась от своих дум, услышав вновь спокойный голос Корифиэли. Слова влетали ей в ухо, многократно отражались от стенок черепа и вылетали через другое. Бессмыслица. Мешанина. Не имеющие никакого значения и веса оправдания ереси. Но ей было плевать. Она всё глазела на Сау, или то, что притворялось Сау, только рано поседевшей и сменившей имидж. Разум непререкаемым тоном вещал: это не может быть твоя сестра, потому что она погибла, и ничему тут верить нельзя.
Душа и сердце его не слышали.
- Сау, - хрипло выговорила она. - Сау?!
“Я должна проверить, я должна вспомнить, что знает только она...ах, какая же чушь, ведь если её породил этот мир по моим воспоминаниям, то она легко ответит...а если её создали Шестеро, то они-то точно уж всё знают… Нет! Она должна взглянуть мне в глаза, она...”
Решительным движением Рене убрала руку с рукояти Гильотины, подцепила маску и сдвинула её вверх, на макушку и лоб, обнажая изуродованное пятнами лепры над бровями и на щеках лицо.
- Это я, - прошептала она глухо, еле слыша собственный голос. Как же сильно она охрипла из-за своей хвори! И говорит теперь в нос! - А ты...это ты? Сестра моя... 
Она успела прочитать ответ по глазам своей сестры, успела улыбнуться, успела недовольно и машинально обернуться в ответ на последние реплики Яте и Корифиэли - а потом разум её поглотила тьма.
“Нет! Только не сейчас!” - завопила она мысленно, чувствуя, как контроль над конечностями вновь её покидает. "Надо её предупредить!"
- Я схожу с ума, кто-то лезет ко мне в голову, - скороговоркой выдала она. - Осторож...
И всё. В очередной уже раз за сегодня Рене Эскорца оказалась заперта в крошечной коробке в углу собственного сознания. Сквозь остекленевший глаз внутрь падало немного света. Она выглянула.
Её тело дёргалось, словно умалишённое (впрочем, так оно и было). Маска упала обратно, скрывая искажённые примитивнейшими эмоциями черты лица. Так уж получилось, что в момент, когда на Рене упало проклятие, она смотрела в сторону Корифиэли, и что-то во внешнем виде ангелицы свело с ума примитивный комплекс первобытных инстинктов, которыми её тело теперь управлялось.
К счастью, эти самые инстинкты не включали в себя умение и желание пользоваться клинком, а потому Гильотина так и осталась висеть в ножнах на боку.
Женщина, которая только что звалась Рене Эскорца, грубейшим образом попыталась ухватить Корифиэль за плечи и протащить сквозь всё помещение к ближайшему окну с намерением туда вместе выбраться, дабы поскорее скрыться с глаз остальных присутствующих. Степень успеха её попытки напрямую зависела от самой ангелицы, равно как и от действий всех остальных присутствующих. В процессе Рене не терпела никаких возражений и попыталась бы врезать наотмашь любой, кто попытался бы ей помешать.
А рассудок настоящей Рене стремительно гас.
“Только не сейчас! О Шестеро, за что мне это! Кто из них в этом повинен? Кристи? Яте Кила или Элизабет? Я их обезглавлю, когда мне вернут тело! Обоих! Без суда! Кто в моей голове? Пошла прочь, верни мне моё тело, это же моя сестра, пусти меня к моей сестре... ”

Девушка, отдав все необходимые почести инквзиторше, подозрительно замолчавшей после её приветствия, обернулась к хозяйке дома, чтобы представиться.
- Моё имя, - начала было мечница, но моментально осеклась. Её взгляд перестал быть приветливым, а лицо, казалось, превратилось в подобие маски той, что назвала имя седовласой. "Хромая девушка, инквизитор, наёмница и ещё одна, что она может уметь? Не важно", - думала Сау, медленно оборачиваясь в сторону багровой служительницы. "Всего один момент... Ну же, хоть что-нибудь! Они не должны отсюда уйти.", - думала отступница, ища удобный момент для атаки.
Она не могла так просто погибнуть тут или быть взятой в плен. Этого Эскорца не простила бы себе... Этого не простила бы ей Рене. Рука девушки плавно опустилась на рукоять клинка, а взор её был направлен на приоритетную цель - девушку в багровых одеждах.
- Да, - прозвучал холодный ответ на вопрос послушницы, ибо смысла юлить не было. Сау полностью сконцентрировалась на предстоящей бойне, которой, однако, не суждено было случиться. Всё тело наёмницы будто парализовало, стоило маске из стеклостали обнажить лицо своей владелицы.
- Ре... Рене?, - оторопела гостья. Перед ней стояла её любимая младшая сестра. Её лицо было изуродовано, одежда обтрёпана, голос звучал не многим лучше не смазанных дверных петель, но это была действительно она. "У неё вышло... Она сбежала!" Старшая Эскорца сделала небольшой шажок вперёд.
- Ты действительно жива!, - воскликнула она и на её усталом лице начала рисоваться улыбка счастья и облегчения, сменившаяся почти тут же на недоуменное выражение.
- Что происходит? Рене!, - взволновалась Сау и схватила свою родственницу за запястье правой руки, намереваясь отдёрнуть её от той, кому выносили смертный приговор минутой ранее.

Решение степнячки увести отсюда Элизабет выглядело разумным, но определенные опасения насчет ее методов лечения у Корифиэль все же возникли. Пока что перед ее глазами разворачивалась целая драма - кажется, девушки были знакомы друг с другом. Более того, они оказались… Сестрами?
Отчего-то ангелица почти сразу решила, что ее новые спутницы не из этого мира. А шансы встретить двух знакомых существ в одном месте и в другом измерении близились к нулю. Впрочем, она и сама уже не была уверена, в каком из миров находится. Может, это все еще измерение Хаоса, которое играет с ней в злые игры, даря надежду на возвращение, дабы потом, с еще большей жестокостью, ее отнять. Ибо не могло такого быть, что Господь не ответил на ее зов - лишь два места во всем мироздании были настолько ему противны, что свой лик от них отвергнул он. Окажись многокрылая в Аду, это стало бы очевидно сразу - собратья сразу теряли свою благодать в обители Дьявола, принимая облик, соответствующий месту. Хаос же был коварен и многолик. И происходящее вокруг вполне могло оказаться его происками.
По сути, это ничего не меняло. Многие здесь нуждались в помощи и в обращении к Свету. Окажись она в Аду или еще где, помогать страждущим и спасать невинных все равно являлось богоугодным делом. Иного пути ангелица не принимала. Знаки и явления можно истолковать по-разному, но сейчас они казались вполне однозначными. Особенно после того, как прокаженная набросилась на нее с голыми руками, намереваясь куда-то утащить. Естественно, Кори и с места не сдвинулась, благо, сил сопротивляться пусть и буйной, но все еще слабой человеческой женщине у нее вполне хватало. Но в опасности могла оказаться новообретенная сестра прокаженной, ибо собою последняя владеть явно перестала, и риск того, что она накинется на седовласую, был весьма велик.
Блондинка обратилась к Сау, кивнув на Рене:
- Бедная девушка совсем помутилась рассудком. Прошу вас, отойдите, я попробую ей помочь, пока еще не поздно.
Она надеялась, что вторая Эскорца не набросится на нее с мечом, следуя примеру первой, ибо применять к ней силу не было ни причин, ни желания.
А вот с Рене без применения силы уже сложно стало совладать. Но предпринимать что-либо до тех пор, пока не станет ясно, как отреагирует на происходящее ее сестра, ангел не хотела.

[av=http://img.ii4.ru/images/2017/12/23/909677_NPCpng_6578042_24002151.png]
Элизабет подозрительно покосилась на Яте. Воительница не производила впечатление лекарши или целительницы и были опасения, что та может навредить сильнее в желании помочь. А тут еще буйная женщина, что была в маске, крепко вцепилась в блондинку, норовя ее куда-то утащить. Блондинка не собиралась этому помогать, а потому в комнате снова возник риск мордобоя и Элизабет уже успела пожалеть, что впустила в не свой дом эту буйную компанию.
«Приходи быстрее, я одна не справляюсь!» - мысленно обратилась она к старику лекарю, затем нервно улыбнулась Яте и как можно миролюбивее ответила:
- Даааа, мне не горит. Я могу и подождать, когда Ваша спутница освободиться.

Рене стремительно и окончательно теряла контроль над собственным телом. Её рассудок вновь оказался безнадёжно заперт в костяной клетке, в которую превратился её череп. Здесь не было больше света, не было звуков или запаха; она стремительно исчезала, вязла в страшной и бездонной трясине. Она пыталась закричать - но у неё не было уже для этого губ. Зыбучие пески неведомого колдовства, что завладело её душой и телом, тянули её вниз; ей залепило глаза и уши, затопило рот и лёгкие, волосы слепило в уродливый и тяжёлый колтун. У набившегося за щёки песка был вкус страха, отчаяния и ярости; несчастная и беспомощная, Инквизитор Эскорца вновь обратилась за помощью к своим великим шести богиням, а они, из жесткосердия ли или равнодушия, и не думали ей отвечать. Мало-помалу она исчезала, тонула, вот уже смыкается поверхность трясины над её макушкой, вот пропадает из виду сжатый до боли кулак. Рене растворилась в этом мерзостном песке, пожелав напоследок самой себе вновь проснуться - и на сей раз уже точно отомстить тем, кто с ней так обходится. Если это, конечно, не Шестеро. 
У Шестерых она попытается вымолить прощение. 

Так что не слышала она чужих голосов, не знала, что её восставшая из мёртвых сестра признала её и бросилась на помощь. Не ведала, что до неё пытаются достучаться. А то примитивное, невесть откуда взявшееся дикое существо, что теперь управляло её телом, знать ничего не желало и действовало по велению очень грубых инстинктов. И на первое место среди этих первобытных программ сейчас вышла необходимость обнять Корифиэль, взять её под мышку, выскочить с ней через окно, а всех, кто по пути попадётся - отпинать и раскидать. Как минимум. Если не будут проявлять излишней настойчивости. За излишнюю настойчивость могут остаться с проломленными черепами.
К сожалению, попытка Сау взяться за запястье Рене была расценена именно как излишняя настойчивость,  и попытка её наказать последовала немедленно: вторая рука Рене сжалась в кулак и молотом понеслась в направлении лица сестры, чтобы выдать охлаждающую пыл затрещину. Правда, силы-то в измученном солнцем теле было мало, да и удар был плохонький, с размаху, с широкой траекторией, очевидный и предсказуемый, так что тренированная Сау наверняка смогла бы его если уж не предвидеть, то остановить. Если бы сама Рене этот удар видела в собственном исполнении, её бы от стыда удар хватил: получается, что инструктора дома Эскорца по рукопашному бою ничего не добились?..
Ну а захваченную руку женщина попыталась рывком выдрать. Будут тут всякие седовласые пришелицы права предъявлять на красавицу-избранницу! Пусть других ищут! Например, темноволосых степнячек, всё равно они больше никому не нужно! А Оно, существо, которое поселилось в теле Рене, заберёт Корифиэль себе, и никто ему не указ. 
Хорошо, что маска успела упасть обратно на лицо, и никто не видел звериного оскала и вылезших из орбит глаз. А может, плохо - потому что гримаса Рене стопроцентно подтвердила бы: девушка не в себе.
В самом буквальном смысле.

Слова незнакомой блондинки не достигли сознания Сау, затерявшись где-то в бурлящем океане вопросов о том, что же здесь произошло. Рене пыталась вырваться из хватки своей старшей сестры, но её попытки не возымели особого успеха. Седовласая мысленно похвалила свою сестрёнку, посчитав слабость её движений плодом сопротивления воли инквизиторши тому, что захватывало её разум.
- Рене, Рене... Я рядом... Тиише, тише. Всё будет в порядке, - шёпотом повторяла отступница. В этот момент она заметила удар. Быстро среагировав, наёмница перехватила и вторую руку своей сестры. "Попыталась меня ударить... Да что же тут творится?!", - подумала она, пытаясь закрутить непослушные руки, так сильно желавшие добраться до еретички.
- Что здесь происходило?, - громко спросила Сау, переводя по очереди взгляд на каждую из присутствовавших в комнате и при этом стараясь не выпустить бьющееся в яростном желании тело в багряных одеждах. "Если я только узнаю, что в этом повинны вы, я вас выпотрошу ржавым гвоздём", - будто говорил холодный взгляд гостьи, которая, удерживая Рене отметила про себя, что если бы так сейчас поступил кто-нибудь другой, то он скорее всего лишился бы каждой конечности, которой прикоснулся к её дражайшей сестрёнке. Слишком долго они были в разлуке, не зная: встретятся они или нет. Слишком дорого Старшей Эскорца обошлось спасение от смерти. Ей на мгновение показалось, что глиф на её левой руке нагрелся и зачесался. От этого девушка едва заметно вздрогнула, но хватку не ослабила, продолжая впиваться вопрошающим взглядом в глаза девушек, окружавших её