Затерянный храм

Первое сообщение в теме :


Этот храм спрятался в гуще леса. Он давно пустует. Единственные его обитатели - это летучие мыши, да животные, что забредают в его залы.

Следуя совету Лессы, ликан покинул убежище мага, неся тапиру на «руках», но весьма своеобразным способом, перемахнув через колонну узником, идущих к выходу, так что снаружи он оказался в числе первых.
"Наконец то, а то смрад в обиталище этого старца, меня весьма раздражал"
Остановившись, Луциан аккуратно уложил теневую на траву, а затем пронаблюдал за действиями любимой, а после того как та уснула, обессилев от применения принадлежавшего магу кольца, уже ее взял на руки, Тапиру есть кому нести, в силах Кева сомнений не было.
"Красивая получается картина, ликан несет спящую девушку на руках, главное, что бы особо ретивые герои не подумали чего, а то забот нам пока хватает, потом еще прятать трупы…. Кому это надо"

Кевина не нужно было просить дважды и он моментально покинул пропитанный почти осязаемым злом храм. К тому времени Луциан уже опустил Тапиру на траву.
- Пожалуйста не надо, в следующий раз я обязательно все сделаю как надо.- просила о чем-то оборотница, пытаясь освободиться из рук Бранага, а тот сильнее прижимая девушку уже замотанную в свою куртку к груди тыльной стороной ладони бережно стирал оставляющие мокрые дорожки на щеках слёзы.
- Шшшш...Все хорошо, ты только не плачь, ладно?
Так тихонечко уговаривая ее оборотень все ускорял шаг.
- Авиния сказала про зелье.- услышал Луциан, несший на руках Кхалессу,а Кевин уже мчался со своею драгоценной ношей.
"- Только не опоздать, только не опоздать. Держись, девочка."- повторял он снова и снова.

Сознание наконец прояснилось и девушка взглянула на своего спасителя. Как же она была рада видеть Кевина. Тапи обняла его за шею и уткнулась в его плечо. Слезы продолжали бежать по ее щекам, но, наверное, в первые в жизни теневой не было стыдно за свою слабость. Она не боялась порицания или того хуже наказания. Она слышала стук сердца оборотня, он успокаивал и вселял надежду.

Мелькающие по сторонам деревья слились в одну сплошную линию, с такой скоростью мчался полуобезумевший от тревоги оборотень, с драгоценной ношей на руках. Ударом ноги распахнув входную дверь в домик Авинии и остановился в центре, осматривая его.
- И где же этот сундучок хотелось бы мне знать.- время работало против него и не растрачивая его по пустякам Кевин не выпускал из рук Тапиру, расшвыривая ногами, все, что попадалось. По счастью он остановился перевести дух у окна и тот час заметил выглядывающий из под вороха одежды окованный медью уголок сундучка.
- Кажется нашел.- короткое волчье рычание и сундучок с негромким звяканьем раскрылся. Внутри были простые деревянные четки, стопка пожелтевших от времени писем, перевязанных бечевкою и небольшой флакончик, внутри которого колыхалась зеленоватая жидкость. Выдернув пробку зубами Бранаг принюхался. Пить неизвестно что.
- А вдруг Авиния решила отомстить за смерть мужа?- прокралась предательская мысль и он замер, не решаясь на последний шаг.

Вновь эта деревня и дом с кровавыми стенами. Тут все началось и здесь все может кончится. Кевин держал ее на руках и что то искал. Взгляд девушки остановился на ворохе одежды. Она мягко освободилась из объятий оборотня и, присев на корточки стала искать что-нибудь подходящее. К ее великому разочарованию, у Авинии были лишь платья. Выбрав себе черную длинную тунику, Тапира одела ее. Размер подошел, но вот по длине было коротковато. Подняться теневая уже не смогла, но признаться в этом не могла, поэтому осталась сидеть на полу. Обернувшись она увидела, что мужчина стоял и принюхивался к пузырьку со странной жидкостью.
- Что это?-тихо поинтересовалась она у Кевина.

- Это то зелье, о котором говорила Авиния, что тебе его нужно выпить, но зачем?- задал он вопрос сам себе, вспоминая слова женщины, которая была его путеводной лисичкой с погоне за тварью, которая унесла Тапиру.
- Там зелье. Дайте его Тапире. Надеюсь вы успеете.- повторил он слова женщины, тогда заставившие его сердце пропустить несколько ударов.
- У меня только два варианта, один такой. Не знаю каким образом, но это зелье уберет остатки контроля над тобою и ...- оборотень замялся, вспоминая, что в груди девушки сейчас вместо живого, трепещущего сердца холодная звезда. - Возможно невероятным чудом сделает ее вновь сердцем, или...- вновь молчание, парень собирался с силами, что бы озвучить свои мрачные мысли.
- Или убьет тебя. Ведь именно я стал причиной смерти ее мужа.- все таки он это сказал, сжав в руке этот пузырек.

Теневая, сидя на полу, внимательно слушала Кевина. Она видела как ему тяжело даются слова. Но решение все рано принимать ей. Тапи с трудом поднялась а, подойдя к мужчине, накрыла своими ладонями его руку, ту в которой он сжимал пузырек.
- А я спасла ее и мальчика от вас,- оборотница попыталась улыбнуться, но вышло не очень убедительно. Она взяла зелье и не раздумывая выпила одним глотком. На вкус оно было той еще гадостью. От горечи Тапира аж передернула плечами. Девушка замерла прислушиваясь к своим ощущениям.
- Ничего,-пробормотала Кинтайр. Она вопросительно посмотрела на Кевина, может изменения сказались на ее внешнем виде.

" - Всё таки она решилась, храбрая девочка. Не знаю, как бы поступил я, окажись на ее месте."- проскочила упадническая мыслишка и Кевин стиснув зубы так, что под кожей заходили желваки долго смотрел на Тапиру, а потом рывком прижал к себе, точно боялся чего то.
- Давай выйдем из этого пропахшего смертью дома, а то еще немного я взвою, переполошив окрестных волков.
Он пытался перевести все в шутку, скрыть страх, пусть коряво, но искренне. Не отпуская от себя девушку, придерживая ее за плечи оборотень вышел из дома, выводя и ее.
- Конечно тебе идет моя куртка, но вот появляться в таком виде среди людей думаю не стоит. Не мешало бы поискать что то более, менее подходящее для девушки. Как думаешь, найдем?- уже прошло несколько минут и Тапира жива, это значит она не умрет и Авиния не обманула.

Повинуясь порыву оборотня, Тапира прижалась к нему и обняла в ответ. Каких-то странных ощущений или изменений, она не испытывала. Разве что по-прежнему не слышала и не чувствовала собственного сердца, но об этом она смолчала. Беспокоить Кевина она не хотела, как и портить такой теплый момент. Кинтайр отстранилась.
- Думаешь эта туника мне не идет?-Тапи попробовала кокетливо повертеться, демонстрируя найденную в вещах Вини одежду. Слабость хоть и медленно сходила на нет, но все же еще давала о себе знать. - Хотя в штанах, я чувствую себя более уверенно.
На улице было гораздо лучше, чем в доме. Хотя Тапира, была оборотнем и ее клыки не раз обагрялись кровью, сейчас девушке казалось, что она насквозь пропитана запахом крови и убийств. Она ведь отлично помнила, что было в храме. Помнила, как хотела убить Кхалессу. Одна часть волчицы противелась этому, но другая... Она бы с удовольствием перегрызла горло и Луциану и... Теневая вздрогнула. Нет она бы никогда бы так не сделала.

- Не идет? Ты о чем?- чуть плутоватый взгляд скользнул по девичьей фигурке и делая вид, что раздумывает Кевин левой рукою потер давненько небритый подбородок.
" - Ей немного лучше, ишь как кокетничает." - покачивая головою про себя заметил оборотень, а вслух откровенно похвалил Тапиру.
- Идет, при чем настолько, что боюсь, встретим какого либо графа и умыкнет тот у меня девушку с такими восхитительными бедрами.- откровенно любуясь ею он легонечко коснулся плеча.
- Пошли отсюда, вон чуть далее начинается тропинка, может приведет куда, а там разживемся тебе более приемлемой одежонкой. Учти, откажешься идти, на руках понесу. - состроив угрожающее выражение лица галантно подставил девушке локоть, точно не в лесу находился, а в какой то гостинице.
Тропинка.

- Графа? Тогда у нас будет отличный ужин и кров,- Тапира хищно оскалилась, а потом рассмеялась. Ей действительно становилось лучше. Девушка уже уверенно стояла на ногах. Когда же рука Кевина коснулась ее плеча, оборотница прижалась к ней щекой.
- Идем,-Кинтайр согласно кивнула, а после того как мужчина галантно предложил ей локоть, девушка отвесила шутливый книксен и вновь рассмеявшись взяла его под руку.

Тропинка

-Да что ж это такое!- Думал ликан,- Все куда-то подевались, то ли я заснул, то ли опять мир перевернулся! Где Лесса, Кевин, Тапира!? Помогло ли ей зелье!? - Ворох мыслей крутился в голове волка, который рассеянно пытался унюхать какой либо след любимой и друзей.
ведьмина избушка

Начало игры

Ворота захлопнулись за его спиной и исчезли в тумане, стоило Адаме отойти на пару шагов. Он даже не оглянулся.
Ему были привычны все эти формальности – вся страна была перегорожена блок-постами, кое-где ещё действовал комендантский час, поэтому он не удивился, когда странный коротышка у ворот потребовал от него заполнить бумаги.
Адама Ирима был всего лишь крохотным винтиком в гигантской машине Империи, но Империя всегда желала знать, где находится каждый её винтик.
Наверное, это было разумно. Адама никогда не вникал в большую политику – он просто заполнял бумаги и показывал удостоверение, когда надо было.
Его немного беспокоили лишь чёрные стволы деревьев, которые всё выплывали выплывали на него из тумана, не думая кончаться. Возле деревни, к которой Адама, по его подсчётам, должен был выйти, не было никакого леса, однако, тропинка под ногами всё сужалась, а ветви так и норовили схватить его за плащ и хлестнуть по лицу.
Это совершенно точно был лес. И Адама заблудился в нём, но упрямо продолжал идти вперёд.
«Я спутал», - угрюмо думал он. – «Давно тут не был, забыл про какую-нибудь рощу. Большой лес быть не может – куда-нибудь да выйду».
Но утренний туман рассеялся, сверху, из просветов в густых кронах проглянуло солнце, а «роща» всё не кончалась.
Никаких признаков человека тоже не было: ни рвов, ни гарей, ни землянок, ни свежих пней. Только птицы перекликались в вышине незнакомыми голосами, да один раз огненным всполохом порскнула прямо под ногами рыжая лиса.
Мысль о том, что он заблудился в лесу, Адаму не пугала. Он умел ориентироваться на местности и смог бы выйти, стоило ему только захотеть… но он не очень-то и хотел. Безлюдные места ему нравились, - он мог идти молча, не перекидываясь ни с кем и полусловом, много миль и дней. В дороге он никогда не скучал; ему достаточно было смотреть по сторонам и запоминать золотистые поля пшеницы от края до края или какой-нибудь поросший земляникой овраг, чтобы потом вспоминать о них пустыми зимними вечерами среди голых зимних степей.
А говорить… зачем? Да и не с кем было.
Среди деревьев наметился просвет, но никакой деревни там не оказалось.
Только древний, заброшенный храм, обросший мхом и ползучими кустами.
Адама никогда раньше не видел таких. Он и богов-то таких не знал.
Зато сразу увидел как минимум несколько отличных огневых точек за рухнувшими колоннами и, на всякий случай, отошёл обратно, чутко наблюдая за храмом.
Храм молчал.
Адама обошёл его по периметру, перескакивая через толстые, змеящиеся корни, и остался доволен - вокруг не было ни души.
Он долго бродил, разглядывая странные статуи со сглаженными непогодой чертами, и полустертые барельефы, на которых непонятные человекообразные существа делали какие-то непонятные вещи – кажется, сражались друг с другом.
Кое-где стены и плиты пола почернели от золы, выдававшей следы кострищ, но чувствовалось, что подолгу в этом месте никто не оставался.
Адаму это вполне устраивало. Он смахнул с невысокой плиты, нагретой падающими сквозь пролом в крыше солнечными лучами, сор, высохший птичий помёт, и дохлую ящерицу, расстелил плащ… и замер.
Из-под груды камней, шумно фыркая и шелестя высокой травой выбралось гуськом ежиное семейство. Здоровенный еж-патриарх в тёмной шубе, а за ним ёжики мал мала меньше, ещё совсем светлые и мягкие на вид. Они топали, переваливаясь, и деловито обнюхивая щебень – видимо, им не спалось, а может, тут, в полутьме храма, им казалось, что всегда вечер.
Не отрывая взгляда от этой процессии, Адама достал из сумки яблоко и, подумав, разрезал пополам охотничьим ножом. Неожиданно громкий хруст яблочных семечек, попавших под лезвие, эхом разнёсся по нефу и вспугнул гнездящихся под сводами летучих мышей, ошалело заметавшихся, как чёрные кляксы.
Ежам было всё равно. Они не обратили внимания даже на то, что Адама тихо положил в траву половинку яблока.
Адама редко видел ежей – в его представлении они должны были обожать яблоки и накалывать их на колючки, но эту семью интересовали только жуки и опарыши, жившие под перевёрнутыми камешками. Только самый маленький ёжик, которого так и хотелось взять в руку, и который целиком уместился бы в ладони Адамы, подошёл поближе, ткнул яблоко носом, фыркнул и потрусил обратно к норе.
Провожая его взглядом, Адама почувствовал лёгкое разочарование.
- Ну и чёрт с вами, - буркнул он, растягиваясь на расстеленном плаще и чувствуя, как солнечный жар укрывает его, будто невесомое пуховое одеяло.
Он надеялся, что ежи всё-таки одумаются и вернутся. И, может, дадут себя погладить, раз не боятся людей. Особенно ежонок с мягкими белыми колючками, крохотными лапками и глазками-бусинками…
Адама лежал, привычно сунув берет под голову, положив слева меч, и слегка придерживая лямку вещмешка правой рукой. Он не спал, но плавал у самой поверхности сна, расслабляясь и давая телу отдых, и готовый вскочить при любой опасности.
Опасность не спешила появляться. Вокруг лежала дремотная тишина, яблоко бурело в траве нетронутое, и только муравьи деловито ползали по нему, будто пытаясь осознать, какое счастье им привалило.

Яблоко, которое вручило Рану доброе, хоть и странное, маленькое существо, не продержалось в его сумке и дня. Пройдя через Врата, кирин огляделся и шел еще какое-то время в тумане, пока тот не рассеялся, и мальчик не обнаружил себя в лесу. Ран не сразу понял, как он попал из поля, на котором не было ни дерева, в гущу леса, но предпочел не задумываться о мелочах. Тем более, что к тому времени желудок настойчиво требовал подкрепления и замечательное, ярко-красное и потрясающе сладкое яблоко, - и где только такие берут?! - послужило отличным завтраком. Только после краткого сна после завтрака, мальчик начал понимать, что очутился отнюдь не в родном лесу. Более того, этот лес не походил ни в чем на лесную чащу, в которой он вырос. Здесь росли совершенно другие растения, предназначение которых кирину было неизвестно, деревья, хоть на первой взгляд и были похожи, тоже, при ближайшем рассмотрении, неизменно отличались от тех, что он знал. Даже в их кронах порхали яркие, совершенно незнакомые птицы, певшие другие, непривычные песни.
Рану понадобилась неделя, чтобы освоится в этом новом лесу. В первые дни он пытался выйти обратно к Вратам и вернуться, но в итоге лишь заплутал окончательно. А затем вопрос еды и питья стал настолько остро, что кирину волей-неволей пришлось приспосабливаться к новым условиям. Наблюдая за животными, Ран пытался определить, какие ягоды и растения те едят и собирать себе в пищу только те листья и плоды, которые употребляли другие обитатели леса. С водой дело обстояло хуже. Кирина постоянно мучила жажда, и в первые дни он просыпался рано, чтобы попытаться найти остатки влаги на листьях кустов и слизать их. Каждый день он пробирался глубже в лес, в надежде найти ручей, но матушка Фортуна постоянно отворачивалась от него.
Отчаявшись, Ран несколько раз пытался вызвать дождь, проводя шаманские ритуалы, но дождик не спешил накрапывать и орошать кирина вожделенной влагой, а его пение распугивало птиц и могло привлечь хищников, осторожные шаги которых он слышал по ночам.
Сон мальчика только нельзя было назвать сладким. На ночь он забивался под раскидистые кусты или между корнями деревьев и забывался тревожной дремой, прерывающейся много раз за ночь, стоило какому-нибудь животному приблизиться к его укрытию. В его лесу кирины редко становились жертвами хищников, но этот лес был гораздо менее гостеприимен, чем его собственный.
Прислушиваясь к шепоту растений, Ран пытался поговорить с ними и попросить о помощи в поисках воды, еды, выхода, в конце концов, но местная флора отказывалась общаться с олененком, лишь нашептывая ему слова утешения и спокойствия, от которых тот еще больше впадал в отчаяние.
К концу недели Ран уже еле держался на ногах. Постоянная жажда, голод и отсутствие сна вымотали его, но кирин упрямо проходил понемногу каждый день, в надежде выйти из леса или найти воду, а затем обосноваться на время рядом с ее источником.
В разгар одного из дней, он и увидел ЭТО. Это было зданием, насколько мог судить кирин издалека. Но вовсе не таким, как хижины, которые строило себе его племя. Здание было высоким, громоздким и каменным, что сначала повергло мальчика в шок. Да во всем лесу не сыщешь столько камней, чтобы построить такое! А еще камень был резным, красивым, и манил обещанием прохлады и защиты. Лишь подобравшись ближе и настороженно выглядывая из-за кустов, Ран понял, что он не единственный, кого привлекло это величественное сооружение. Тут и там сновали мелкие животные и насекомые, а затем изнутри раздался звук, заставивший сердце Рана дрогнуть, а уши - настороженно приподняться. С таким звуком обычно разрезают яблоко. Может кирина уже мучили голодные слуховые галлюцинации, но проверить нужно было обязательно. От одной мысли о яблоках у мальчика подводило живот.
Выждав какое-то время, настороженно прислушиваясь к звукам, доносящимся из здания, и так ничего и не услышав, мальчик осторожно выбрался из кустов и направился к входу, подходя вплотную и касаясь ладонью изрезанной рисунками стены. Это действительно был камень, но как можно было создать из камня целое здание, да еще так красиво украсить его, оставалось для кирина загадкой. Восхищенно замерев, он задрал голову, разглядывая возвышающуюся над ним стену несколько минут, а затем решил заглянуть внутрь.
Глаза Рана не сразу привыкли к полумраку помещения, а когда привыкли, кидаться и кричать уже было поздно.
Он был не один. На полу лежало какое-то существо, внешне отдаленно напоминающее его самого, только без рогов, со странной формы ушами и гораздо крупнее.
"Человек?" - Ран слышал о людях и даже видел картины с их участием в летописях киринов. Те же летописи предупреждали, что людям доверять нельзя, так как они жестоко и хладнокровно истребляют киринов ради их рогов. Человек спал. По крайней мере он лежал с закрытыми глазами и выглядел вполне умиротворенно.
Попятившись назад, к выходу, мальчик скользнул взглядом по полу и замер снова. Рядом с человеком лежала половинка яблока. Настоящего яблока! В животе предательски забурчало.
В другой ситуации Ран ни за что не подошел бы и близко к такому опасному существу. Но человек спал, а яблоко лежало, брошенное и ненужное, и его срез уже начинал коричневеть...
Человек явно не собирался его есть. А вот кирину есть очень хотелось. Поэтому, ступая на самых цыпочках и стараясь не производить ни малейшего шума, мальчик подобрался к вожделенной добычи и опустился на пол, подбирая яблоко и разглядывая пару секунд прежде, чем надкусить. Яблоко было настолько сочным и вкусным, - по крайней мере, так показалось голодному кирину, - что тот потерял осторожность и ел его прямо так, на месте.
Впрочем, половинка яблока закончилась, не успев начаться, едва ли утолив голод и жажду.
Ран никогда не воровал у своих соплеменников. Кирины всегда делили все поровну, и понятие воровства, как такового, в их племени не существовало. И все же, когда взгляд Ру упал на сумку, лежащую рядом с человеком, что-то настойчиво подсказывало ему, что в нее лезть нельзя. Но там могли быть еще яблоки.
Мучаясь моральной дилеммой, он наконец пришел к выводу, что, раз этот человек разбрасывает яблоки по полу, то не будет ничего страшного, если он, Ран, заберет их себе.
Поэтому уже через несколько секунд любопытный кирин переместился к сумке и раскрыл ее, с любопытством заглядывая внутрь.

Адама наблюдал за мальчиком с той минуты, как тот подобрал яблоко.
Наверное, стоило встать и спросить у него дорогу. Но Адама не простил бы, если б спугнул это немного странное и голодное существо.
Адама не видел раньше таких подростков, и дело тут было вовсе не в рогах. Рога его не очень удивили – он навидался химер, которых выводили в имперских лабораториях. Генералам начало казаться, то обычные люди, даже обвешанные железом, переломить ход войны не смогут, - так и начали появляться странные, безнадёжно больные от рождения уроды, нежизнеспособные калеки, которые дохли в мучениях стоило им сделать несколько шагов. Те же, которые не дохли сами, либо погибали в бою, либо убивали себя сами, не в силах приспособиться, либо были настолько тупыми, что могли только выполнять простейшие команды и пускать слюну. Они были даже хуже животных.
Адама навсегда запомнил слабоумную девочку с вислыми собачими ушами и длинными когтистыми руками, которую держали на привязи в лагере Пятой Центурии. Она виляла хвостом, лаяла, знала всего несколько слов и отзывалась на кличку «Дура». Грязная, запуганная Дура, спящая в будке на цепи могла разрывать врагов на части без особенных усилий, но даже не пыталась противиться, когда солдаты пускали её по кругу. Центурион Август называл это «правильной дрессировкой».
Мальчик-олень не был похож ни на одну химеру, которую Адаме доводилось видеть. У него было хорошенькое личико, большие, живые и умные карие глаза, как тёмные вишни, ладная, худенькая фигурка и нежная светлая кожа. Его мягкие, беззащитно-розовые изнутри ушки чутко подрагивали, ловя каждый звук, и Адама почти перестал даже дышать.
Даже когда оленёнок подошёл совсем близко и сунулся в вещмешок, он всё равно медлил, разглядывая в близи длинные, украшенные ленточками рога.
Ни одной химере никогда не приходило в голову себя украшать. Да ещё и делать это так… забавно.
У Адамы даже мелькнула мысль отдать ему вещмешок, но, правда, тут же исчезла. Снаряжение было казённое и выдавалось не для того чтобы его разбазаривали. Поэтому, Адама протянул руку и крепко ухватил оленёнка за рог, слегка потянув к себе.
- Ты. – Со сна это «ты» прозвучало грубо и хрипловато, хоть и негромко. – Местный?