Вулкан Астарот

Первое сообщение в теме :


Земля подножья вулкана покрыта пеплом, что не пощадил ничего. Тут ядовит сам воздух. Здесь правит огонь и лава.

К’Шарр взять на себя ответственность за ребёнка не согласился. Ну и правильно. Сама Рехста на его месте тоже бы не согласилась.
Не зря они опасались по поводу Рины: дамочка оказалась с сюрпризом, и ничего хорошего этот самый сюрприз им всем не предвещал. А в первую очередь – Оливеру. Которого прямо сейчас надо было поскорее подальше от жутковатой двуногой твари оттащить. И плевать, что она пока не пытается своими когтями воспользоваться, а только орёт там себе какую-то бессмыслицу: арахнотавр существу с такой внешностью доверять физически не могла. Хотя нет, не так. Не доверяла она вообще никому, кроме милых глупышек вроде К’Амори. Но в данном случае недоверие подкреплялось на редкость грозным внешнем видом Тейл.
- Стелилась перед Сё Туа я, это верно, - пробормотала цералинка. – Но Камори права, на службу мы к ней вместе поступили. Так что, ежели с мальчонкой что приключится, я бы на твоём месте за сохранность пушистого зада побоялась.
Рехста выставила перед собой меч остриём вперёд: старый-добрый лонгпойнт, позу, красноречиво выражающую простую мысль - «попробуй подойди». Уперлась ногами в землю. Проследила глазами, как котолюдка устремляется на помощь мальчишке. Вот и хорошо. Ожидаемо. А тот времени тоже не терял: ускользнул из-под бока чернокожей дылды и попёрся опять Беа оплакивать. Ну что за сентиментальность… Каков же дурак…
- Да, я думаю, её надо убить, если сама не уйдёт, - скривила арахнотавр злобно губы. – Пристрелишь?.. – и, повысив тон, ответила уже Рине. – А я знаю?! Пошла прочь! Ищи в другом месте!
Блондинистая мелочь тоже решила ей что-то предъявить, на что Рехста нервно процедила:
- Не бывает таких случайностей! Хватит там копаться и иди сюда! А ты – вали! – повторила она Тейл и медленным шагом двинулась вперёд. – Забираем пацана в охапку и заканчиваем с этим походом. – бросила Рехста через плечо К’Шарру. Ей и правда надоели все эти задержки. Хватит с неё. Её её шкура дорога. И Церашель надо поскорее вернуть.
- Тащи его сюда, К’Амори!..


И тут что-то громко захрустело на вершине отрыгнутого червём холма. У волшебства Рехсты истёк срок годности. Объятия магического льда отпустили тысяченогую пленницу, и она продолжила жить ровно с того момента, на котором замёрзла. Мясорубка челюстей пришла в движение, забрызгивая всё вокруг кровью и стремительно превращая ногу мёртвой Беа в фарш. Пришла…и остановилась. Сколопендра оторвалась вдруг от своей замечательной трапезы, приподняла голову (или, по крайней мере, то место, откуда росли мандибулы), посмотрела на Оливера – именно посмотрела, сфокусировала на нём взгляд россыпи мелких чёрных агатов-глазок – а потом развернулась и побежала прочь. Так быстро, как только могла, и ни кусочка больше с тела Беа не забрала. Её можно было без труда догнать…если у кого-то возникнет вдруг такое уникальное желание.

А между Оли и К’Амори произошло нечто очень странное. Волшебные объятия последней привели к сразу нескольким событиям. О которых никто, кроме этой парочки, не ведал.
Во-первых, демон, который всё это время с Оливером советовался, и который выразил крайнюю удовлетворённость согласием мальчишки прикрыть Беа глазки, заткнулся. Притом не просто умолк – нет, ему как будто прикрыли пасть подушкой. Он что-то приглушённо мычал на заднем плане. А Оливер, в соответствии со способностями каджитки, ощутил отток негативных эмоций и ошеломляющее чувство понимания с чужой стороны. Его душу заполнило почти материнскими теплом и заботой.
А вот для каджитки ощущения были прямо противоположными, притом в гораздо худшей степени, чем она привыкла. Вместе с отнятыми негативными эмоциями пришло что-то ещё. Если представить чувства мальчишки как тёплое молоко, то это что-то было тугим комком масла или свернувшейся шариком молочной плёнкой. И теперь оно пыталось проникнуть в каджитку. И всё бы ничего, но на эти попытки отозвалась её магическая перчатка: она ещё плотнее прижалась к обожжённой плоти и похолодела.
И тогда воровку пронзило на удивление чётким, даже чужим осознанием нескольких вариантов действий. Решать надо было быстро. Прямо сейчас. В этот краткий и бесконечно важный миг.
Она могла оттолкнуть молочный сгусток. Вернуть его обратно Оливеру. Туда, откуда он пытался вылезти. Или, может, даже не пытался – может, его просто оттуда выносило слишком мощным эмоциональным течением.
Она могла попытаться его взять. Получится ли его забрать? Вряд ли. Он не пролез бы в метафорическое горлышко, но, может, если оторвать небольшой кусочек…как на пробу…то что-то и получится. Только вот что с ним потом делать? Ему найдётся место в сердце самой каджитки, это уж точно. Если она решится так рискнуть. А если нет – то можно попробовать подержать какое-то время в холодной хватке латной перчатки и куда-то деть потом. Насколько это рискованно? Возможно ли?
Третий вариант предложил песок. Тысячи голосов похожего на живое мясо песка воззвали опять к К’Амори, и хор их эхом отдавался в её голове вновь и вновь. В их словах по-прежнему не было смысла. Они состояли из одних лишь согласных букв. Но они желали то, что К’Амори отыскала в Оливере, и, возможно, если просто протянуть руку и раздавить этот масляный комок, то получится их им накормить… Утолить их голод. Может, хоть тогда они от неё отстанут?
Откуда К’Амори всё это знает? Что за сила ей сейчас подсказывает? Какие у каждого из вариантов возможные последствия? Вопросы, вопросы… на которые нет смысла ждать ответа. Она должна решать. Время замедляется, искривляется, фокусируется в одной-единственной точке – и точка эта на спине у мальчика, там, где латная перчатка каджитки касается его тела.
Она должна выбрать. Откажется ли К’Амори от груза Оливера? Попробует ли забрать его часть? Решится ли выпустить на волю, на радость голосам из песка?
Ей слово.
_____________________________
Внимание: сейчас требуется только внеочередной пост от К'Амори. 

К’Амори будто абстрагировалась от внешнего мира, как только нити магии коснулись тела ребёнка. Она не видела и не слышала ничего, будто перестала осознавать. Каджитку накрыла волна эмоций Оливера. Только вот ощущения были незнакомыми, чужими. Да, К’Амори успела привыкнуть к странным чувствам, принадлежащим кому-то другому, но что-то было не так. Кошка смогла догадаться сквозь пелену ненависти, застилающую глаза: слишком сильно, ребёнок не мог испытывать настолько много негативных эмоций. И с этим жутким, будто сбивающим с ног, потоком чувств, неправильных, темных, шло что-то ещё. Явно инородное, тоже жуткое. Кошка не знала, что это, но почему-то просто чувствовала. Может была виновата магическая перчатка, а может говорили инстинкты.
Этот комок... от него будто веяло какой-то силой. И каджитка хотела его себе. Да, его можно было отправить туда, откуда он пришёл, но так было бы слишком скучно. К’Амори ощущала теперь жажду мести, исходящую от Оливера. Она не знала, кому он хотел мстить, хотя догадаться было очень легко. Но теперь мстить хотела и кошка. Неважно кому, просто мстить. Всем и сразу. А для этой мести ей нужна была сила. Каджитка будто потянулась к комку, пытаясь схватить инородное тело, если не все, то хотя бы кусок.

Жребий брошен!
В том месте, где находились К’Амори и Оливер, словно разорвалась подводная бомба. Почему подводная? Потому что взрыв этот не повлёк за собой ни света, ни жара, ни пламени, и не разорвал всем вокруг барабанные перепонки оглушительным грохотом. Напротив, звук был низким, тяжёлым, протяжным. От него леденило душу. Примитивные механизмы самосохранения посчитали бы его предвестником землетрясения или извержения вулкана. Прошедшая по телу каждого из присутствоваших дрожь это впечатление только усилила.
Но звуковой удар был единичным. Почти одновременно с ним К’Амори и Оливера швырнуло в противоположные стороны. Оба при этом скатились с грязевого холма и упали в песок.
В момент, когда неведомая сила оторвала их друг от друга, маленький Хойм почувствовал сильную боль в левом глазу. Из уголка оного тонкой карминовой струйкой шла кровь. Демон, по-прежнему приглушённый, молчал ещё некоторое время. С ним что-то было не так. Его присутствие…ослабло. Мальчику могло показаться, что ему стало легче дышать. Или, может, что в голове немного прояснилось.
Но недолго его пассажир молчал. В конце концов он заговорил, и в голосе его звучал могильный холод. Не было там ни лести, ни привычно-дружеского тона.
«Никогда больше не позволяй ей тебя касаться. Никогда!»
Каджитке тоже было больно – всё в той же закованной в магическую рукавицу кисти. Один-единственный взгляд на перчатку выявил бы чудовищный факт: металл ожил. Он как будто потёк, запульсировал, потемнел и распух; тончайшие его щупальца поднялись от латной манжеты вверх по руке и впились в кожу. Пальцы перчатки заострились ещё сильнее. Волосяной гребень, проходивший по тыльной стороне ладони, распушился, и стал похож на комок щупалец подводной актинии. Жёлтый цвет сменился на тёмно-красный.
Пальцы этой руки вдруг сжались и разжались сами собой. Ещё раз. Запястье крутанулось туда-сюда, как будто разминаясь. А потом контроль над конечностью вернулся к уроженке Нирна.
Песок больше не был похож на мясо и перестал источать вкусный запах. В глазах двоилось. В желудке разразилась буря, к горлу подступила неодолимая тошнота.

Рехста, жмурясь, отняла ладони от гудящих мембран. Огляделась. Жаждущая лежала в сером песке прямо у неё под ногами, во рту стоял вкус крови – она язык прикусила. Арахнотавр пригляделась ко всем остальным. Ну дела! А она-то думала, что это Тейл сейчас представляет наибольшую заботу…
- Что это, Цера, было? – туповато поинтересовалась она, ошарашенно разглядывая К’Амори. – Кто-то знает? – покачиваясь на нетвёрдых ногах, арахнотавр наклонилась обратно за Жаждущей. 
___________________________
Очерёдность: К'Шарр, Оливер, К'Амори, Рехста

К’Шарр, безусловно, беспокоился о сохранности своего пушистого зада, но страх перед Се Туа в данное беспокойство не входило. Тем более, когда она так далеко… Некромантка, может и из сильных мира сего, но даже и ей не победить весь этот мир. Каджит весьма сомневался, что из-за проваленного задания по принуждению и без надзора, эта старая карга начнет их рыскать по свету.
К’Шарр оставался при своем, он и хвостом в сторону мальца не повел, а вот К’Амори совсем иное дело. Круто же спелись девочки в его отсутствие.
— Пр-р-ристрелил бы не спр-р-рашивая, если б этот каджит мог. — и молча он уже хотел было двинуться к Тейл, сжимая в лапе нож, но пара шагов для него стала пределом: произошедшее с Оливером и К’Амори для него уже перестало вписываться в рамки нормального этого мира. Они просто отлетели друг от друга после обычных объятий. Глухой хлопок дрожью отдался в теле. Странное ощущение охватило усатого, у него пропало всякое желание кого-либо убивать.
Каджит смотрел поочередно то на Оливера, то на Рину, то на свою соплеменницу, затем обернулся к вулкану. В памяти мелькнули моменты о том другом мальчишке, который свободно швырял К’Шарра, будто он котенок. Вдобавок ко всему магия Рехсты пропала, и насекомое-переросток ожило, закусывая ногой натуралистки.
— Может пр-р-росто свалим отсюда?... — бросил он Рехсте. — Никто нас не хватится…

Нет, орать тут было бессмысленно. Да и топтаться на одном месте когтистому чуду местной природы уже порядком надоело.
“Не хотят по-хорошему - будет по-плохому...”
Наверное, малец как-то почуял ее недобрые намерения, ибо учесал к трупу, застрявшему в зубах многоножки. Ну или последние почести отдать решил. Совсем зверем генази не была, несмотря на “веселую” жизнь и биографию, потому решила дать ему время. Опять зря. Все резко встрепенулись, вспомнив, что тут как бы небезопасно, причем теперь втройне. И никуда валить несмотря на увещевания многолапки она не собиралась. Пока ей хотя бы лук не отдадут, куда бы и как его не дели. В конечную потерю своей деревянной прелести наемница не верила - ну или не хотела верить. Как-то это совсем печально было бы.
В любом случае, кошка очешуительно быстро умудрилась вернуться к холму, а дальше началась очередная ересь. Многоножка очухалась, но вместо того, чтобы напасть на парочку, решила свалить. Сама собою напрашивалась мысль, что либо кто-то из присутствующих как-то управляет ползучими тварями, либо настолько ужасен, что они сами драпают в ужасе. И кто-то из ужасных товарищей определенно находился сейчас на холме. А значит, мог быть замешан в случившемся с Риной казусе. Вопрос - кто?
Ответ пришел почти сразу, леденящим душу гулом, от которого пробрало дрожью. Вот только ничего он не прояснил. Малец истекал кровью, каджитка вплавлялась в перчатку, к ним пер арахнотавр, хоть теперь уже как-то неуверенно, и лука до сих пор нигде не видать было. Единственное, что сейчас хоть как-то удерживало Тейл от попытки сжечь всех к демонам, а потом разбираться, что за чертовщина - так это то, что лук тоже мог сгореть, если он где-то в радиусе поражения или на одном из претендентов на шашлык.
Она вдохнула, успокаиваясь, а потом в несколько длинных прыжков прискакала к Оливеру, теперь уже особо не церемонясь и нанизывая его за спину рубашки на парочку когтей, и поднимая в воздух перед собой. Еще один коготь целился ему аккурат в висок.
- Завязывайте с вашей дурацкой магией, или мамой клянусь, я ему башку проветрю. Вещи свои в кучу сложили - вторая когтистая рука указала в сторону подле склона холма.

_________
Проклятье - 3/10

Объятие было приятным и неожиданным. Оливер изумленно распахнул светлые глаза, почувствовав как вся злость и горечь прошедших дней просто испарилась за секунду. Ох... Он никогда раньше не ощущал такого покоя на душе. Мальчик громко выдохнул, прикрыв глаза, желая насладиться этим умиротворением еще немного, когда какая-то сила вдруг больно ударила в грудь. Хойм закричал, почувствовав к тому же ужасную боль в глазу. Что-то потекло по щеке. Теплое. Даже горячее.
Ребенок свалился на спине, ошалело глядя перед собой. Рука протерла чуть ниже левого глаза и мальчик испуганно ойкнул. Кровь. Что произошло, боже?!
- А? - что-то было не так. Демон словно потерял над ним контроль, давая мыслить куда яснее. Но... как? Кошка сделала что-то одними объятиями? Оливер едва поднялся на ватных ногах, в шоке уставившись на ожившую перчатку у нее на лапе. Это... это был его демон? Она забрала его? Нет. Вот же он. Все еще внутри. Оливер слышит его ледяной шепот.
- ААА! - ему не дали прийти в себя. Он вдруг почувствовал как тело дернуло вверх, словно бы земля ушла из под ног. На миг ему показалось, что демон решил поиздеваться над своим носителем, но к виску приставили жуткий когтистый палец. Это...нет! Это была та женщина, которая стала монстром. И она угрожала, - нет, пожалуйста! Не надо!
Мальчик громко закричал, размахивая руками и ногами. А еще мысленно взывал к демону, умоляя спасти ему жизнь.

К’Амори практически вцепилась в Оливера, но их просто раскинуло в разные стороны некой силой. Низкий и тяжёлый взрыв пробирал до костей, чувствовался в каждой клеточке тела. Каджитка даже не сразу поняла, что катится вниз с холма, просто потому что была оглушена неожиданным взрывом и болью. Оказавшись на песке, кошка свернулась клубочком, сразу не в силах открыть глаза. В целом, она и потом не хотела этого делать.
Каджитка истошно завопила, от боли, от страха и от непонимания. Перчатка ожила и явно посчитала себя главнее хозяйки. А может она и была хозяйкой?.. К’Амори могла бы дрогнуть от этой мысли, если бы ей не было так жутко смотреть на оживший металл. Она даже не сопротивлялась, когда кусок доспеха сам собой сжался в кулак, кошка не понимала, что происходит. Воровка могла лишь тихо поскуливать, пытаясь не распрощаться со своим последним приемом пищи. Ей было плевать на всех, кто был вокруг. У К’Амори было множество своих проблем.

Едва-едва жизнь начинала приобретать определенность и смысл, как в неё снова врывался вихрь случайных и уму Рехсты совершенно непонятных событий. Вроде как всё было просто. Возьми труп, возьми мальчишку, приведи обоих на вулкан. Но диковатая реальность этого мира любит вносить свои никому не нужные коррективы. То труп теряется, то мальчишка выкидывает идиотские фокусы… не говоря уж о ставящих палки в колёса странных женщинах. И ведь каждый раз женщины. Мамба, Сапфир, Агнис, Сё Туа, Беа, Рина Тейл… Казалось бы, не должно это удивлять выросшего в Цералин арахнотавра. Но вот удивляет.
Нет. Никто не знает, судя по всему, что это было. И вот предложение К’Шарр делает очень дельное. Да вот только не посмеет Рехста проявить присущую каджиту беспечность и бросить мальчугана. Не хочет она восстанавливать против себя эту рогатую волшебницу, способную не только поднимать мёртвых драконов, но и заставлять их летать невзирая на полное отсутствие каких-либо аэродинамических данных.
Жаждущая снова грозно блистала у неё в руках. Это приятно. Эсток напоминает, что как минимум один способ решить все проблемы у неё есть. Не очень надёжный и с подвохом – он традиционно порождает волну новых. Но в этот раз, может, всё обойдётся?
- Не пойду я никуда без этого слизняка, - бросила она коту и устремилась опять вперёд, твёрдо вознамерившись взять Оливера за шкирку и силком потащить вверх по склону.
Но не успела. Трансформировавшаяся Тейл оказалась быстрее.
- Ты что, дрянь, делаешь?! – зло вопросила цералинка. – Отпусти его, он мой!
Фактическая ошибочность этого заявления её ничуть не смущала. Жаждущая взметнулась, Рехста встала в «быка» в каком-то десятке метров от Рины, остриё направила той в район уродливой башки.
- Я повторяю в последний раз, - зарычала она. – Я не знаю, что тут за магия, что с тобой стало, где тут города, я вообще ничего не знаю! Бросай мелкого! Хоть царапину на нём мне оставишь – я с тебя шкуру спущу до того, как… Спущу, в общем!
Она резко поморщилась, когда их разговор прервал истошный вопль К’Амори. Надо было, наверное, подойти к каджитке, поинтересоваться, что не так, где болит, чем помочь, что произошло вообще… Но выдрать Оливера из рук этой сумасшедшей сейчас важнее. Ничего страшного с пушистой не произойдёт. Так ведь?.. Стоп, а что это у неё с рукой опять?
«Не отвлекайся, Рехста, лучше на руки Рины смотри», - напомнила она себе.

Попытки воровки удержать в себе последнюю трапезу успехом не увенчались – полупереваренная пища гейзером помчалась вверх по пищеводу. Вслед за рвотой пришли озноб и целые реки выступающего на коже холодного пота. Уши заложило. А перчатка всё пульсировала. Манжета сжималась и разжималась на запястье К’Амори в каком-то злобном ритме. Хтонический элемент брони, кажется, становился массивнее и тяжелее. А на внутренней стороне ладони надувался металлический пузырь диаметром сантиметра в четыре. Каджитка могла слабо пошевелить пальцами, но не чувствовала их.
Демон Оливера отозвался немедленно.
«Я не могу», - рявкнул он. – «Эта мразь оскопила меня. Бойся её. Бойся того, чем она станет, маленький Оливер. А я тебе помочь не могу. Ту силу, что у меня осталась, мне самому не выпустить. Теперь только ты можешь себе помочь. Тебе придётся хорошенько пожелать причинить этой чернокожей шлюхе боль, и поскорее. Возьми себя в руки! Трус! Кричи, сражайся, возненавидь их всех, дай мне сил, подпитай меня, воспользуйся тем, что у меня ещё осталось! Ну!»

Не хотели ее всерьез воспринимать, ну что ты с ними поделаешь. Мелкий брыкался и трепыхался, несмотря на острие когтя у виска, и сохранности его шкуры на пользу сие не пошло. Проткнуть не проткнуло, но висок до крови поцарапало, хоть чудище и старалось не угробить его раньше времени. Вообще-то, Рина совсем не хотела его гробить. Все же, убивать она не то чтобы особо любила. Но детей много, а лук такой один. Пусть от его волшебных свойств ничего не осталось, но это единственное, что хоть как-то связывало ее с Эримелем. Мелькали периодические мысли вернуться домой и проверить, что там твориться, но что-то подсказывало, что лучше уж жить в неведении, чем наткнуться на ужасающую правду. Уж она-то знала, на что способен ее бывший хозяин в гневе. А гнева в нем хватало не на одного эльфа. Может, потом, когда она выберется из этой дурацкой ситуации и доберется до цивилизации, стоит порасспрашивать о новостях из той местности. Но это потом.
Сейчас не особо подходящее время для мыслей о прошлом и будущем. Кошка занималась своей пойманной лапой и команду игнорировала. Кот вообще не пойми о чем думал, но, кажется, на мальца ему было плевать по большей части. А паучиха наконец призналась, что сама ни бум-бум, где они, и что тут как.
“Ну, царапину он сам себе поставил, допустим…”
- Ой, как страшно. - Тейл встряхнула трепыхающегося у нее перед лицом парнишку аки щенка шкодливого за шкирку. Рука уже ныла от напряжения, но злость и адреналин пока что играли на руку, какой бы тавтологией это ни казалось в данном случае. - Я могу допустить, что вы, придурки, не в курсе происходящего. Тащите себе валяющееся без присмотра говно, а потом в нем же и застреваете по уши. Но мне все это нахрен не сдалось. Я хочу свои вещи назад, и если их у вас почему-то нет, то ваши личные я прекрасно вижу. Меч свой бросай. И сумку. И что там у тебя еще на себе припрятано.

_________
Проклятье 4/10

Оливеру оставалось только кричать и плакать, мотая ногами в воздухе. Висок кольнуло болью и по щеке скатилась одинокая бусинка крови, заставив паниковать мальчишку еще сильнее. Демон что-то шипел в ухо, Рехста угрожала, чудовище рычало, а ему оставалось только умолять о пощаде. В крови бушевал адреналин, заставляющий дергаться, зажмурив глаза, но этого было недостаточно. Оливер открыл глаза, сквозь слезы взглянув на женщину. Ну почему? Что он ей сделал? Она же была... мила с ним какое-то время. Снова предательство?
Мальчик сжал зубы, желая сделать хоть что-то по чужой указке. Разозлится. Ведь, да. Он зол. Он ненавидит паучиху и каджита, в меньшей мере - другую кошку, неужели ему есть что терять? Оливер попытался представить как рука демона разорвет ей голову. Ударит. Сломает. Хойм снова вопил. Повторял про себя:
"Ненавижу, ненавижу,ненавижу..."

Каджитку продолжало мутить. Никакие сжатые зубы не могли остановить это ужасное ощущение и скудную пищу, что рвалась из желудка наружу. К'Амори стошнило в большей части желчью, еда уже успела перевариться. Кошка зажмурилась и закрыла ухо свободной лапой, чтобы не слышать, не видеть того, что происходила в десятке метров от нее. К'Амори хватило собственных ощущений.
Перчатка тяжелела и тянула лапу к земле. Воровка попыталась пошевелить пальцами и даже не поняла, смогла ли это сделать, ничего не чувствовала. Доспех пульсировал, лишь добавляя неприятных ощущений и страха. Кошка смогла найти в себе силы открыть глаза, чтобы посмотреть, что творится. А на перчатке вздувался какой-то пузырь.
Вот теперь К'Амори жалела, что подобрала эту перчатку, хотя и смутно помнила, что вообще происходило. Жалела, что решила помочь Оливеру, таким образом навлекая беду на себя. И решила, что с нее хватит разборок. Просто свернулась в клубочек, прижимая к груди перчатку.

К’Шарру не присуща вся эта «исполнительность», которая ведет Рехсту. Более того, он не боится эту Се Туа, хотя бы потому, что ее далеко и рядом нет. Каджит уверен в том, что глупо бояться того, чего в помине может и не быть. Все-таки, надеяться на исполнительность первых встречных-поперечных — такое себе, что не внушает должного уважения к сильной фигуре, способность поднять драконьи кости и заставить их летать.
Обстановка лишь накалялась и каджиту участвовать в этом, мягко говоря, уже не хотелось. Будь арбалет при нем, проблема решилась бы в один миг, но откровенно марать лапы он не желал. К’Шарр отступил к подножию вулкана, ожидая, когда решится все само собой.

Рассвирепевшая Рехста с трудом вообще костлявого монстра слышала. «Что она мне? Что мне Оливер? Ну сдохнет он и что? Мы, что ли, виноваты? Как мы могли предсказать, что нам эта черномазая встретится… И червь…»
Подействуют ли все эти аргументы на Сё Туа? Уверенности не было. А если нет? Цералинка ведь не кот, который только своей плешивой вонючей шкурой и рискует. У Сё Туа в плену Церашель. А Церашель – это ключ к её, Рехсты, будущему. Если хоть что-то во всей этой драной Мистерии и внушило ей пока что такое же уважение, как способности Сё Туа, то это сила свалившегося ей на руки с небес ребёнка.
«Тейл достаточно сжать пальцы и голова поросёнка лопнет, как гнилой орех. А Сё Туа потом прикажет своему громиле то же самое проделать с моим приёмышем», - зло подумала арахнотавр.
Как хотелось плюнуть на всю эту чушь и броситься вперёд! Как сильно она желала просто взять и пробить кончиком Жаждущей тонкую шею Рины! Но ей не хватит скорости. Особенно на песке. От пушистых товарищей помощи не жди – Кошаррь, того и гляди, сейчас вообще закусок достанет и на песочке рассядется, Камори вон наизнанку выворачивает.
Рехста швырнула Жаждущую чуть вперёд – примерно на середину разделявшего их с Риной расстояния. Эсток поднял тучку пыли.
- Я её тебе не отдаю, не думай, - пригрозила она. – Знак добрых намерений. Отпусти мальчика, а я помогу тебе найти твои вещи. Знаешь… - она облизнула пересохшие губы, - …мне кое-что рассказывали…
Догадка, конечно, ни чем не подкреплённая, но вдруг? Цералинке вспомнилось знакомство с Советом Матерей Диватмойя на берегу того безымянного озера у ночлежки… Она тогда впервые приобрела дар ледяного прикосновения. И кто-то из тех женщин – кажется, не покойная Кин, а одна из её товарок – рассказала ей, что это нечто вроде местной болезни. Лихорадкой она её назвала, так? Так.
- Лихорадка. Я думаю, что это ты умудрилась где-то в говно наступить, а не мы. И подхватила эту их местную хворь. Лихорадку. Мне рассказывали, что она… ну, странная. Видала, как я заморозила многоножку? Я ж вообще-то этого не умею. Иногда получается только. Мне говорили, это тоже может быть лихорадка. Так что, может, отпустишь пацана, а? Мой он, говорю же. А я тебе помогу. Идёт?
Дипломатичность, достойная наивысших похвал! Каких усилий воли, какого духовного напряжения она Рехсте стоила! И как жаль, что у Рины на то, чтоб слова арахнотавра обдумать (и быстро на них ответить), было всего лишь секунд пятнадцать.

Потому что потом уровень ненависти в организме Оливера переполз наконец за нужную отметку, и демон получил возможность атаковать. Невидимый кулак материализовался в воздухе рядом с Оли и со всей дури влупил Рине в бок, отшвыривая её на пять метров прочь от мальчика. Её когти напоследок наверняка оцарапали его лицо ещё сильнее. Теперь Рехста, Оливер и Рина находились в вершинах прямоугольного треугольника с неравными катетами; монструозных воительниц соединяла гипотенуза длиною в корень числа сто двадцать пять.
Рядом с Оливером зашевелился песок. Под ним что-то двигалось.
«Не бойся», - прошелестел демон. – «Когда ты прикрыл глаза темнокожей бабе, я подчинил своей воле членистоногое, что её жрало. У меня на его счёт были планы, но с учётом происходящего я решил его вернуть. Если эта дрянь опять попробует к тебе подойти, её ждёт сюрприз».

Металлический пузырь на ладони К’Амори лопнул, обнажив участок её голой ладони. Только это уже мало напоминало её ладонь. Шерсти не осталось, кожу тоже будто содрало – только участок голого красного мяса с кривой, рваной линией посередине. Прямо на глазах у каджитки линия разошлась по шву, обнажив ряды кривоватых зубов.
Пульсация в перчатке превратилась. Кажется, процесс её прирастания завершился. Она ощущалась как живое и тёплое продолжение тела К’Амори, и полностью повиновалась её попыткам шевелить рукой или пальцами. Только пасть на ладони каджитка по своей воле открыть или закрыть не могла.
__________________
Очерёдность: Рина, Оливер, кошка, кот

“Какая еще, к демонам, лихорадка?! Мозги мне пудришь, зараза, но я узнаю, кто из вас эти дурацкие чары навел. И тогда ему - или ей - не поздоровится, ой не поздоровится…”
Проникновенную речь Рехсты монстро-Рина слушала с прищуренными глазами, а под конец растянула пасть в сладенькой ухмылочке. Ну, она должна была такой выйти, по задумке, однако, как оно выглядело в ее новом обличье пока что проверить можно было лишь по реакции окружающих. Хотя окружающим, мягко говоря, дело до нее было лишь частичное - К’Амори там в сторонке чуть ли не внутренности пыталась выплюнуть, занимаясь своей многострадальной лапой в перчатке. Кот явно дал понять, что ему плевать на пацана. Ну оно и понятно - Оливер ему вроде как враг теперь, и как-то рисковать собою при таком раскладе смысла не имело. Одна из причин, почему Тейл так настойчиво их доставала и решила отобрать добро, заключалась в том, что даже в тех частях Темных земель, которые ей были знакомы, шанс встретить мертвяка или какого-нибудь монстра был куда более велик, чем найти провиант или пригодную к питью воду. Остаться в подобных условиях с голым задом, причем в прямом смысле, - самоубийство в чистом виде. А этой местности она еще и не знала, вдобавок. На чужую доброту рассчитывать не приходилось, уж явно не после всего что тут случилось за последний час.
Впрочем, высказать все, что она думала о якобы предложении помощи, бывшая наемница не успела. Мощный толчок так вдарил по ребрам, что отбросил совсем не маленькое тело на приличное расстояние. Когти при этом если мальца и царапнули, то по спине, а не по лицу - ибо разжавшаяся на его рубашке рука в тот момент контролю не подлежала, и царапала в размахе все, что было на пути.
Кажется, часть ребер видоизмененной генази при ударе хрустнула, но общая боль и шок пока не давали нормально оценить свое состояние. Первым делом приземлившаяся и поднявшая тучу пыли Рина решила рассмотреть, кто ж ее так саданул-то, но ничего нового не увидела. Сложив два плюс два, выходило, что пацан всему виною - он мало того, что сделал что-то с кошкой, так еще и ее отбросил. Очевидно, что мог и над обликом надругаться. Вопрос в том, как.
“Псионик, что ли? Ну все, шутки кончились.”
Резко подобравшись и рванув ползком к Оливеру, чародейка приблизилась на пару метров, и с ее украшенных когтищами пальцев сорвались тонкие струйки огня. Они переплетались, за считанные секунды образуя летящую к жертве огненную цепь. Цепь должна была поймать и обездвижить слишком буйного мальчишку. Возместив частично причиненные им страдания путем легкой поджарки в местах касания.


_________
"Огненная цепь" 1/3

Оливер рухнул на землю, вскрикнул от боли в оцарапанной спине. Не делал попыток встать, морщась от свежих горящих царапин. Порванная рубашка пропиталась кровью. Боже, когда уже кончатся его мучения? Мальчик всхлипнул, резко подняв голову к монстру. Что ему делать теперь? Руки сжались в кулаки. Он явно зол, но и Хойм тоже. Мальчишка плотно поджал губы, стараясь снова разозлиться, перебороть страх, заменить его ненавистью, ведь никто не поможет и даже не попытается. Он окинул взглядом своих пустых попутчиков и вернулся к женщине, вдруг бросившейся на него в то время как рядом с ним, под песком что-то задвигалось.
- Что мне делать теперь?! - громко спросил он у демона. Глаза в ужасе расширились. но он старался сохранить в себе ту ярость, пробудившуюся несправедливостью, даже когда женщина сотворила странное заклинание. Ну уж нет. Он не умрет здесь. Он не сделал ничего плохого, просто защищался! И если уж кому то и придется умереть сегодня, то точно этой злобной твари! Оливер лишь надеялся, что его непомерной злости на весь мир хватит, чтобы демон смог действовать.