Центр

Первое сообщение в теме :


Центральная улица, много домиков: тут тебе и маленький банк, и кузнец неподалеку, нормальная безымянная таверна (где не надо продавать свою душу за кружку пива и еду), парочка магазинчиков со всем самым необходимым и лавка с эликсирами в основном для лекарского дела. Все, что нужно.

Все было с Тирием решено. Шут принял его условия. Парнишка было воспарял, вполне возможно даже духом. Был ли он у него, дело десятое, но изрядно повеселевшее воспоминание, предложило компании пройти-таки в помещение, более располагающее для отдыха. И компания направилась в след за воспоминанием мага. Но когда они уже почти было подошли к пошарпанной двери таверны, шут внезапно остановился как вкопанный. На мгновение сжался, задрожал, стал судорожно шарить за спиной. Затем сел на корточки, затих и обхватив колени руками, внезапно безудержно засмеялся.
- Эх, как тоскливо в этих дождливых краях без Бианки. Как она там? Небось похмельный Тихон таки уже подкинул ее в печь своей лачуги. Мерзкое быдло!!! - Синдари, внезапно вызверившись ломанулся куда-то в сторону, как будто завидел там заклятого врага и решил тотчас с ним поквитаться. Но улица была по-прежнему пуста. Шут развернулся в сторону стоявшего возле входа в таверну воспоминания, смотрел он куда-то сквозь прозрачного парня, взгляд стали вновь отсутствующим и безумным, рука дернулась в сторону поясной сумки, где был сокрыт последний доступный шуту источник музыки, но довольно быстро отдернулась. «Нет флейта сейчас не лучшая подруга.» - Сказал про себя шут, затем помедлил пару мгновений и запел звонким чистым голосом.
- Я устал безо всякой борьбы,
Мне б подальше от вашей пальбы!
Так и было бы все если бы,
Да кабы. Заяц не судьбы!
А он смешливый как девица.
Он стоит возле деривцаа…
И улыбкой щирица.
Очи голубы. Заяц несудьбы.
Белый свет черным выкрасил,
Всю траву маю выкосил.
И поет накась выкуси,
Колдуны дубы! Заяц несудьбы.
Его уши не слышат мольбы,
Под клыками его чахнут дубы.
Что же ведьмаки так в округе глупы,
Да слабы. Заяц не судьбы.
А он красивый, да толика
Где-то плачет гармоника.
Перебор, пентатоника,
Джину с тоником бы… Заяц не судьбы.
Сбережения выпросил,
Всю родню мою выкосил.
Поматросил да выбросил,
Из своей арбы. Заяц не судьбы. – Шут дослушал, одному ему слышный проигрыш, невидимого оркестра и завершил песню.
- Я пытался уйти от войны.
От надежды и чувства вины.
Но дороги почти не видны,
А глаза слабы. Заяц не судьбы!*
«Так ты же сам все прекрасно понимал. Если не знал наверняка, то наверняка догадывался. Сущности что спрашивают разрешения «войти» добра с собою не несут. Че уж теперь то нервничать.» - Раздался голос в голове у шута, на этот раз его собственный, но от того не менее чуждый, коли ты не ощущаешь его как всецело свой. – «Сомневаюсь, что этот паразит сможет причинить вреда больше чем твое проклятие. А еще стоит понимать, что мнимый вред в будущем, в настоящем менее опасен, чем перспектива остаться в этом не сильно дружелюбном месте, без знаний Тирия.» - Звучал голос, но наваждение должно быть уже сходило на нет. Теперь Синдари отчетливо понимал, что это его голос, в его голове.
- Извините. Что-то накатило опять. – Беззлобно улыбаясь, бросил шут своей спутнице, которая спорхнула с плеча, во время странных метаний дурака и своему новому «лучшему» другу. – Да. Согласен. Самое время выпить. – Шут направился твердым шагом за воспоминанием, обдумывая слова-карканья Алес и пытаясь припомнить, где именно в этой деревенской суматохе вокруг священной птицы Уарды, Нира О'Берн умудрилась дать согласие на переезд Тирия из головы охотника на демонов, в ее собственную рыженькую головку.
таверна "Ешь до отвала."


*Текст песни Михаила Елизарова. "Заяц несудьбы."

Таверна "Ешь до отвала!"

«Тут живут люди и не все они уже отдали свои души», - резонно заметило воспоминание, - «Ты можешь попросить еды у кого-то в поселении или же попросить эту еду отработать. Как раз же ищешь, чем бы себя занять…»
Некоторое время воспоминание молчало, то ли слушая то, о чем говорила парочка, то ли просто сохраняя таинственное молчание, а затем снова выдохнуло где-то в черепе Синдари:
«Только работа тут… сам понимаешь. В общем, если будешь пытаться устроиться, то готовься к тому, что придется замараться. А!» - это «А» - было особо громким так, что шут чуть было не оглох на правое ухо, - «Еще можно попросить еды в борделе, но тогда придется сплавить туда девицу!»
На улице никто не показывался, все сидели по домам или в таверне, не желая мокнуть под дождем.

- Жалко? Это не про меня. – Шут добродушно улыбнулся и отломив треть, от куска сыра протянул еду Алес, которая юркнула под широкий капюшон плаща. Эксперименты на живых созданиях шуту совсем не импонировали, но понять насколько все серьезно с этим местом было необходимо. Тем более Тирий заметил, что живущие в этом месте люди, еще не все простились со своими душами. Исходя из того, что таверна, которую они посетили была явно местечком центровым и почти все жители наверняка хоть раз в ней столовались, все могло быть не так плохо.
- Для мага, пускай и в виде воспоминания, не утончённые у тебя идеи друг Тирий. Отнять, да отнять. Заладил тоже. Я же не лиходей какой, артист как никак, натура тонкая и не склонная к насилию. Из-за еды и одежды, точно не склонная. – Ответил воспоминанию Синдари. Их диалог наверняка со стороны выглядел странно. Шут отвечал в слух. Что бы Алес, слышала хотя бы часть общения.
- Интересно. Так выходит ты не оборотень, а иное создание. Полностью с тобой согласен, как отыщем подходящего демона, будем очень внимательно подбирать слова для контракта. – Шут переключил свое внимание на Алес. Тем паче Тирий в голове замолчал. – Ничего так не красит ужин, как приятная беседа. Можешь пока рассказать мне о себе птица Алес. - Шут потянулся рукой к мехам с вином, но тут в голове громко гаркнуло воспоминание, отогнав сильное желание приложится к горячительному.
- Ну замараться я положим не боюсь, лишь бы оплата за подобную работенку была достойная. – Ответил шут и потер правое ухо, в котором нещадно звенело. – В бордель говоришь? Вот видишь сударыня ворона какой милаха поселился в моей башке, предлагает твою человеческую форму в бордель за еду сдать. Чтоб тебя там уестествляли по-всякому. Но я думаю, что мы с тобой поступим согласно заветам бродяг всех миров и времен. Будем наниматься на работу навязчиво. – С этими словами шут оглядел улицу и поняв, что дом, под навесом которого они расположились ничем не хуже остальных, по крайней мере с него можно было начать. Он встал, подошел к двери и трижды постучал в нее кулаком, попутно убирая в сумку остатки сыра и доставая из нее флейту.
таверна "Ешь до отвала".

 Таверна "Ешь до отвала!"
Алес поймала клювом кусок сыра и практически вгрызлась в него, удерживая одной лапой. 
- Конечно я не оборотень! Я же гор-р-рю: вор-р-рон! Сама Магия дает афлипам р-р-разум. Мы и есть магия. Надо сказать, мы могли быть быть более р-р-развитой р-расой, если бы люди не появились р-раньше нас.
И продолжила жевать, мир-рно затихнув.
- Можно и отобр-р-рать, да зачем. Ты ж ар-р-ртист, лютня тр-рень-тр-р-рень, деньга звень-звень! А я могу иногда выдавать тупые слова, и неучи всякие пр-р-римут за говор-р-рящую вор-рону. И р-р-руки не замар-раешь, хотя я в пр-р-ринципе могу помогать. Я хор-роший маг боевой, и мечом в целом машу. Надо?
И вновь зажевала сыр, уронив кусочек на землю. Птица повернула голову, чтобы посмотреть. что творится впереди, потому как из-под капюшона хорошо видела разве что щеку Синдари.
- А вот в бор-рдель не надо, я и пр-риложить могу за такое, знаешь ли, - хмыкнула птица, все так же сохраняя шутливый настрой. 
В целом, теперь птица начала приглядываться к прохожим, пытаясь приметить неплохих жертв для грабежа. Желательно, с широкими карманами, набитыми золотом. Самый быстрый, пусть и ненадежный, способ заработать денег в городе грешников!

И вот сейчас наблюдая, как Алес уминает сыр, Синдари мог понять, что хорошего мага и неплохого воина именно он подвергает эксперименту, а не Тирий, который предложил девушку всего лишь сдать в бордель.
И пока шут стучал в дверь, а за дверью доносилась какая-то невнятная возня и неторопливые шаги, Алес могла почувствовать, что голод ее лишь усилился. И та самая крошка, упавшая на землю и размоченная сейчас дождем являлась для нее словно капля в пустыне.
Нет-нет, ее непременно нужно было поднять и съесть, а затем раздобыть еще такой же вкусной еды и срочно! Желудок сковало словно железной проволокой – так хотелось есть.
- Иду! – послышался недовольный приглушенный мужской голос.
Вот дверь приоткрылась, и на Синдари дыхнули убойным запашком перегара и немытого тела. На пороге стоял высоченный детина, косматый, заросший в рваной рубахе и заляпанных в грязи штанах. Босиком.
- Чо тебе? – грубо спросил он у шута, рассматривая того заплывшими мутными глазами. На птицу внимания не обращали.

Алес уминала предложенный ей сыр, с завидным аппетитом. Вернее, было сказать с явным остервенением. В голове Синдари заворочались дурные предчувствия, но что сделано, то сделано. Удел любого эгоиста – беречь себя, в первую, а зачастую и в последнюю очередь. А ведь именно эгоистом и был отставной циркач. За годы странствий по велению проклятья ведьмы он почти вовсе об этом позабыл, но то ли его давненько не теребило вышеуказанное проклятье, то ли в этих местах была скрыта некая сила, что заставляет подниматься на поверхность души самые негативные качества, шут все отчетливей и отчетливей начинал узнавать в себе, себя прежнего. Он тут же вспомнил приятный соблазн греха, который он ощутил, вывалившись из портала и будучи на краткое время освобожденным от проклятия магией хозяина деревни. Так же ему вспомнились слова, плачущей кровью девушки, которую он принял за смерть. Слова про грешника, которому тут самое место.
- Ты как Алес? Все в порядке? – Голос шута звучал слегка отстраненно. Он почти полностью погрузился в размышления и ощущения. Но распахнувшаяся дверь и ударивший в лицо запах перегара и немытого тела, вернул его к реальности. На пороге, стоял здоровенный детина задрипанного вида. Шут тут же смекнул, что ночлега, или работенки искать тут бессмысленно. Но отвечать на нехитрый вопрос хозяина дома следовало незамедлительно.
- Милсдарь, не поймите меня превратно, но все в округе говорят, что вы истинный ценитель напитков крепленых. А я путник, попавший в ваши края из далека и совершенно случайно. – Шут сооружал историю на ходу, благо это было его сильной стороной в силу профессии. – И так же совершенно случайно у меня при себе есть бурдюк доброго Авалонского, красного, крепленого. Посчитай полтора литра с небольшим. В иных обстоятельствах мне бы и в голову не пришло предлагать такую драгоценность кому бы то ни было, но обстоятельства сложились… Так вот. – Шут перевел дыхание. – Не хотели бы вы обменять сей дивный алкоголь на какую ни будь, может даже самую скромную снедь, да рубаху, можно даже ношенную. – Шут провел рукой по мехам, что были заткнуты за пояс. Держался он нарочито вальяжно, но был собран и сжат внутри как пружина. От такого супчика ожидать можно было чего угодна.
«Славный дождик. Кругом лужи. Природа на моей стороне.» - Подумал шут. И улыбнулся детине гримасой истинного коммивояжёра.

Для Алес будто отключился весь мир. Больше ничего не существовало, кроме нее и сыра. Только мягкие лакомые кусочки...
Небольшой птичий желудок очень быстро натягивался, набивался сыром, и последняя крошка так сладко валялась на земле, просто требуя ее сожрать. Голос Синдари на секунду вывел Алес из транса.
В порядке ли она? Да вроде да, только есть очень хочется... Желудок свело судорогой, и это стало пусковым крючком для вороньего рефлекса.
Алес будто закашлялась, а потом выплюнула все, что сожрала, теперь действительно оставляя желудок совершенно пустым. Выплюнула прямо на плащ Синдари, вместе с желчью, пусть сыр и не был переваренным от слова "вообще". Теперь птица стала действительно голодной, но еды рядом уже не было. От страха Алес смогла лишь каркнуть, не выражая ни согласия, ни протеста на вопросы.

Если бы все было так просто…
Даже после того, как Алес отрыгнула почти все – зверский голод никуда не делся. Все было настолько плохо, что вороне захотелось снова проглотить то, что теперь пачкало одежду Синдари, плюс афлип отлично помнила, где они эту еду раздобыли, и там ведь ее были горы.
Бесконечные горы вкусноты, ожидающие ее.
Бороться с этим желанием было невозможно, Алес тянуло обратно в таверну. Благо, что они отошли совсем недалеко.
Почти вся болтовня шута пролетела мимо уха заплывшего детины, однако слова про бурдюк с вином он услышал. И как только услышал – нервно облизал губы, с не слишком нормальным блеском в глазах глядя на Синдари.
- Я не расслышал… - прокашлялся он, осматриваясь по сторонам, явно подмечая, что поблизости никого нет, - Чо там тебе нужно было за вино?

Немым ответом на вопрос Синдари, относительно самочувствия спутницы, была воронья отрыжка, которая замысловатым эполетам теперь украшала, в районе плеча плащ шута. Ответ явно скверный. Дурак пока не понимал, что конкретно, но с едой из таверны, явно деле было неладно. Хотя в данный момент самочувствие Алес отодвигалось на второй план. Реакция детины оказалась вполне предсказуема в своей непредсказуемости. Шут слишком много времени провел в обществе подобных субъектов, чтобы сходу понять две вещи. Первая – вином детина заинтересовался всерьез. Вторая – обменивать на требуемую шутом еду и одежду, хозяин дома, спиртное явно не собирался.
«Надо было сразу прислушаться к советам воспоминания и не пытаться корчить из себя благородного торговца. Не зря Тирий, почти в каждом своем совете делал акцент на слово: «Отнять». Чтож видимо здесь такие нравы. И мы не будем лезть со своим уставом.» - Подметил про себя шут, наблюдая за реакцией некем не похмеленного гражданина грешного города. Нездоровый блеск глаз, озирающихся по закоулкам пустынной улиц, явно высматривающих нет ли по близости ненужных свидетелей, почти прямым текстом давал понять, какие действия последуют дальше.
Шут на мгновение переключил свое внимание на ворону. Внятного ответа относительно состояния она не дала. К тому же было совсем неясно, как она поведет себя в заварухе, предварительно накушавшись местных деликатесов. Подвергать излишней опасности ее не хотелось, хватит и опытов с едой. Не сводя взгляда с детины, шут ловким движением освободил сумку от лихой снеди. И не менее виртуозно убрал в не Алес. Твердо, но бережно обхватив ворону по верх сложенных крыльев, посадил ее в сумку как в гнездо. А затем закрыл клапан сумки на застежку. - Побудь пока там. - Коротко бросил циркач и вернулся к напряженной беседе.
- Еду сударь. Еду и одежду. Именно это я хотел бы получить в обмен. – Говоря эти слова шут сделал два ненавязчивых шага назад, дистанцируясь от собеседника. В голосе циркача больше не звучали дружелюбные нотки. Приняв вальяжную позу, пружиня на полусогнутых ногах он слегка развел руки в стороны.
- По рукам? – В голосе Синдари ненавязчиво, но вполне ощутимо зазвенела сталь. Шут сконцентрировался в моменте времени.
«Иссохшего колодца, сокрытого в пустыне
Сестрицу я знавал, со мной она и ныне.
Сухих объятий тлена незыблема граница
Ведь мертвая водица, зовется та девица.» * - Шут читал заклинание стоя в небольшой лужице, но с каждым произнесенным про себя словом, лужица становилась все более полноводной. Вода уже уверенно скрывала лодыжки отставного хозяина цирка.  

*Начало каста «Купол воды».

Алес не могла с собой ничего поделать, вороний желудок реагировал на нездровую пищу не совсем так, как человеческий. Ей все еще хотелось есть, даже сожрать то, что только что выплюнула, но как только птица подумала о еде, ее вновь вывернуло. На этот раз только желчью. Приятного было мало. И так было совсем недолго и просто сдохнуть. А пока на плащ Синдари отправилась еще порция желчи.
Когда блевать стало уже совсем нечем, Алес даже взбодрилась, но сознание заполонили мысли о том, сколько хорошего она только что выплюнула. Сожрать это снова конечно хотелось, но можно же вернутьсяв таверну, это же совсем близко...
Алес уже готовилась взмахнуть крыльями и улететь, но ее схватили совсем не нежно, как показалось самой птицы. Она извернулась и даже попыталась укусить Синдари за палец, и, если он был без перчаток, с высокой долей вероятности она бы прокусила до крови.
Оказавшись в сумке, птица недовольно каркнула и забилась внутри, надеясь, что застежка была закрыта ненадежно. А по итогу просто начала колупать бочину вещевого мешка клювом, чтобы пробраться наружу. И попутно жевать все то, что удалось отколупать.

То, что там у Синдари у ног собиралась вода - пьяница не заметил, а если увидел, то не придал значения. Попутно сам шут мог почувствовать, как его сумку начинают драть изнутри, при этом тычки Алес клювом попадали иногда в ту саму сторону, где находилось тело мужчины. Не самые приятные ощущения.
- Ты ее что, есть собрался? - хмыкнул детина, прокомментировав то, как Синдари засунул ворону в мешок, но ответить не дал, в один шаг сократив расстояние меж ними, поймав шута за плащ и с довольно приличной силищей дернув на себя, желая затолкать к себе в хату.
Действительно, зачем напрягаться и пытаться что-то сделать на улице под проливным дождем, когда можно свернуть шею или проломить череп в сухом и теплом помещении?
Внутри была достаточно бедная обстановка. Печка в дальнем углу, на которой стоял железный тазик. Покосившийся шкаф практически у самой двери и койка с тонкой подушкой и дырявым одеялом у окна. На полу валялись кости, какой-то мусор и пустые глиняные горшки.

Алес не желала спокойно вести себя, оказавшись в сумке у шута. Нет, это конечно было логично, шут просто не мог понять почему она там так истошно бьётся. Свое самочувствие после сырка она так и не удосужилась прокомментировать, да и ситуация резко поменялась. Но когда пару раз, мощный вороний клюв больно уколол Синдари в ногу, дурак потерял концентрацию, отвлекаясь на боль, и дал шанс детине воспользоваться моментом. В следующий миг, шута уже втащили за плащ внутрь дома. Он только успел мысленно покрыть себя последними словами за излишнюю говорливость. «Надо было сразу глушить говнюка, а не разговоры разговаривать.» - Мелькнула правильная, но как всегда запоздавшая мысль и дверь за ночным визитером захлопнулась. Шут, легким движением руки отстегнул фибулы, и перекатился через себя, подныривая под руку громилы. На ноги он встал, оказавшись возле окна, от грязной лежанки смердело немытым телом.
- Нет, просто люблю совать птиц в карман. – Коротко, деловитым тоном, ответил шут, а затем извлек из-за пояса меха с вином и бросил их детине, который стоял возле входной двери, держа плащ шута в руке. – Твоя взяла. Держи. Заслужил бесплатно. – Взглядом шут быстро окинул комнату, задержав его на горке костей. С ходу определить, кому они принадлежали, было трудно. «Большие. Не исключено что человеческие. Дело дрянь.» - Подметил про себя Синдари. В бедро еще раз тукнуло безжалостное острие вороньего клюва. Надо было прекращать эти болезненные копошения спутницы. Дурак расстегнул сумку, выпуская ворону на волю.
- Гляди как Алес. Дядечка нас на ужин пригласил. Планируется что я съем тебя, а уже после того, как шут будет «нафарширован» нежной воронятинкой, его подадут на стол хозяину дома. – Шут сказал последнее предложение голосом распорядителя элитной столичной корчмы, в которой кружка самого дрянного пенного отпускается не меньше чем за пятьдесят серебренных монет. – Если нам представится возможность с тобой в такой корчме отобедать, то плачу я, а ты заказывай все что пожелаешь. – Добавил шут уже своим голосом. – Эх… Славно бы мы с тобой оптировали птица Алес, если бы не этот ужин.

Метния птицы были весьма логичными с ее стороны, посидеть в темной сумке взаперти, там, где даже крылья нельзя расправить - настоящая мука для ворона! Вряд ли самого Синдари когда-то сажали в сумку настолько же бесцеремонно. 
Быстро шут мог понять, что Алес начала целиться ему в спину специально. Либо чтобы отомстить, либо чтобы отгрызть от него кусочек. Каннибализмом это не являлось, с какой стороны ни посмотри, а морально-этические нормы Алес никогда на гибкость не жаловались, да и теперь уж точно не заржавели. 
В целом, это все не помешало Алес услышать ключевое слово. Ужин. Едой ворон себя не считала, даже наоборот, как падальщик она стояла в пищевой цепочке даже выше человека. Даже перестала биться на пару секунд, будто доказывая свою адекватность в данный момент. 
В итоге Алес почти взяла себя в лапы, и даже каркнула в ответ:
- С тебя еда, когда выйдем отсюда! 
И приготовилась выпрыгивать, если Синдари все же решит ее выпустить из проклятой сумки. Стенки давили на ворона морально, и принять человеческий облик было весьма затруднительно в такой ситуации. Не всякий афлип был способен сделать это даже в спокойное время, не то что сейчас. 
В этот раз Алес превратилась с очень громким хлопком, вызванным скоростью трансформации крохотной птицы. Меж пальцев девушки тут же пробежали искры, и она практически напрыгнула на мужика, чтобы оглушить того молнией, даже не думая о том, что может по себе попасть. Разве что инстинктивно остановилась в десятке сантиметров. 
Если бы у Алес было время подумать или порефлексировать, она бы надеялась, что резкий маневр даст Синдари время прирубить мужика. Если сам под раздачу не попадет, конечно.

_____
Заклинание "Молния"

Немытый, взъерошенный детина достаточно ловко поймал бурдюк с вином, хмыкая своей маленькой победе и отступая чуть в сторону. Только вот следующие слова Синдари заставили лицо незнакомца сначала вытянуться, а затем сморщиться.
- Я тебе не людоед, пшел вон, ищи таких же как сам, в другом месте! – и он указал шуту на дверь, но выпроводить не успел, потому как вылетевшая ворона приняла облик обнаженной девушки. Налюбоваться на красоты нагого тела - было не суждено, ибо девица тут же начала искрить магией.
- Эй, усмири свою бабу! – рявкнул детина, запустив в Синдари его же мехом с вином.
А воинственная Алес могла понять, что голод-то никуда не делся, а в человеческом облике начал давить сильнее. И было уже не до атаки на обидчика. Желание набить брюхо едой из таверны вновь сделалось невыносимым!

- О как мы заговорили. – Заметил шут с легкой саркастической улыбкой, без труда уклоняясь от запушенных в него мехов с вином, которые всего мгновенье назад здоровяк держал в руках как знамя своей маленькой победы. – А сразу, без этих бычьих наездов, хватания немытыми руками добрых путников и немых угроз обойтись было нельзя? – Синдари поднял с пола меха и оперся на стену возле окна. – К слову, баба не моя. И вообще не баба. Она Афлип. На ее бесстыжую наготу тоже, не обращай особого внимания, для нее, как я понял, это в порядке вещей. А на улицу мы не пойдем. Там холодно, мокро и хреново в целом. Так что давай здоровяк, включай в себе добропорядочного хозяина и вежливее к гостям относись, а то я за Алес не ручаюсь. – после этих слов, шут сбавил накал укоризненной полемики и продолжил. – Мы тоже не едим люде. Живых не едим точно. – Дурак кивнул на Алес. – Она всё-таки ворона, следовательно, падальшик, но это не в счет. И давай уже «дружить». В качестве знака доброй воли предлагаю выпить. Держи. - Шут вновь кинул здоровяку меха с вином. – Я не из этого мира, и совсем запутался в происходящем. Мне бы хоть пол часа спокойствия. В мыслях разобраться. – Последние было сказано шутом безлично. Он скорее обращался к себе, а не к присутствующим.
- Алес. Как ты в целом? Что с этим сыром из таверны? Как ты себя после него чувствуешь? - Шут обратился к Афлипу, надеясь, что ответ будет не сильно удручающим.