Черный рынок

Первое сообщение в теме :


Здесь продают ТОЛЬКО бумажные фонари! На черном рынке можете купить все: от безобидных травок, до смертоносных ядов и проклятых вещиц… от артефактов до живых рабов… Особенно сейчас в ходу мясо русалок, говорят, что после употребления – появляется удача по жизни… НО здесь продают ТОЛЬКО бумажные фонари!

Вначале он списывал все на пол Ниры. Женщины. Мало того, что вместо того, что бы руководствоваться головой, они зачастую верят в "чувства", дак еще раз в месяц могут стать полностью неадекватными.
Нира показалась ведьмаку избалованной, но вполне логичной. Тянула на младшую дочь какого-нибудь дворянина: образованная, умная, приятная в общении, спесивая и наглая.
Но то, что произошло дальше... Образ рыжеволосой ведьмы треснул, словно его и не было. Её поведение оказалось странным и не логичным. И он чуть было не совершил ошибку, повинуясь рефлексам.
Но все же клинок достать не успел.
Зрение - важный орган восприятия реальности. Для человека критически важен. Ведьмаков после мутаций учили опираться и на другие - слух, обоняние, осязание. И память. Если его хотели ошеломить, то вышло крайне неуместно. Произошедшее вызвало приступ ярости и ненависти к девушке, которая не оправдала доверие. И холодной злобы, из-за того, что её нельзя было убивать.
Резкий выпад вперед, и тяжелое кованное яблоко клинка врезалось в грудную клетку Ниры. Будь он зрячим, то сработал бы более тонко - рассчитанный удар в солнечное сплетение выбьет воздух у любого. Но сейчас точностью в его движениях и не пахло.
Второй рукой, с растопыренными пальцами, ориентируясь на дыхание, по широкой дуге нащупать шею, непременно по пути задев глаза, нос, губы или уши на худой конец. И, сомкнув руку на горле девушки начал её душить. Твердо и уверенно. Ровно до того момента, пока та не отключится.
- Забираю, - тихо проревел ведьмак, недовольный тем, что нельзя было полоснуть сразу. Окружающий его мир сузился до маленькой области, в которой был он и та, которая приговорила себя к смерти. Он был лишь вынужден отсрочить её, что бы понять причину. И попытаться задобрить местных, выдав им нарушительницу на определенных условиях.

«Понятно, так значит они всё-таки пришли за нашей общекомандой занозой в заднице», – подумал Амалур.
Из всех вариантов решения резко усложнившегося вопроса демон решил выбрать, как ему казалось, самый безопасный: уйти, чтобы предупредить остальных.
К превеликому сожалению искусителя, он не знал всех обычаев местных жителей в прошлом, когда только зарождались их общины, и был склонен полагать, что даже при всем своем красноречии имел неоправданно большие шансы облажаться в переговорах чисто ситуативно. То есть, идти и говорить с незнакомцами он не планировал, поскольку попросту не переоценивал себя. Ведь это было вполне логично, когда здравые рассуждения порождали здравые поступки?
«В меньшинстве и на чужой территории лучше вести себя вежливо»
Помимо прочего хватало и иных причин. Например, кто для большинства людей представлял большую опасность из века в век? – верно: те, кто был опасен своей неразвитостью, глупость или банальной жадностью. И исходя из своих размышлений, Амалур решил, что белоглазый мужчина, давящий на Шики, в целях найти некого светлого мага, – одними лишь словами выдавал себя как натуру, отличающуюся чем-то из разряда «жадности», и решать проблемы с таким человеком устно было как минимум не практично. Этот хитрец, лис, или кем он являлся, – явно хотел получить свою светящуюся побрякушку, и вряд ли собирался без неё уходить, – и все это искуситель предположил исходя лишь из одной его манеры речи.
Не говоря уже о том, что агрессивные действия белоглазого намекали на то, что Шики была вынуждена считаться с незнакомцами даже при таком наглом обращении с её городом.
«Забавно», – подумал демон, – «условия в любом случае диктуют они. Ладно, не важно»
В общем, рисковать и влезать в это было настолько неоправданно, что можно было поднимать белый флаг и капитулировать. Однако отдавать жрицу по имени Нира О`Берн Амалур все же не собирался, боясь сугубо за свою миссию, пусть и она была разделена на четверых.
«Ах, ненавижу поступать разумно», – сокрушался он, бросая прощальный взгляд на Шики, и медленно ушел, стараясь не привлекать внимание, при этом не сомневаясь, что его могли заметить. Он шел медленно и размеренно, размышляя, пока наконец не вспомнил свою несчастную компанию, и горячее возбуждение от невзгод Шики сгинуло прочь.
Когда Амалур зашел в комнату и увидел происходящее, первым делом он облокотился плечом о боковую стену прохода и ухмыльнулся.
– Ну вот, спешил к вам, а у вас тут оказывается все замечательно. Зря беспокоился, – сказал он, после чего перевел взгляд на Хельгу. – К слову, Рок, у нас проблемы. В город пришли три незнакомца, которые почуяли здесь некого светлого мага, и теперь всеми силами хотят его заполучить. По сути они взяли город в заложники, и, возможно, один из них последовал за мной, поэтому, думаю, ты ведь все и сам понимаешь, верно? Мы должны уходить, ведь мы здесь совершенно не причем, – на последнем предложении Амалур сделал особый акцент, немного сомневаясь в том, что в нынешнем состоянии ведьмак был способен мыслить трезво.
«В любом случае мы лишь можем притвориться, что нас это не касается. Если повезет, удастся убедить всех в том, что «некий светлый маг» сбежал из города, когда Рок отберет наши силы, устранив тем самым источник светлых сил, по которому эти псы сюда прибежали. Сражаться с ними в любом случае нельзя, как бы печально это не звучало», – подумал демон.
– Хельга, как ты себя чувствуешь? Мне важно знать, в каком ты состоянии находишься.
При всем своем нежелании лезть к девушке, пораженной каким-то недугом, демон подошел к оборотню и постарался прикинуть, как той можно было помочь. Он не знал, что здесь произошло, но смутно догадывался, – ведь не так уж это и сложно было? Если девушка в ближайшее время не придет в себя, а искуситель это предполагал, значит нужно было думать наперед с учетом этого неловкого обстоятельства.

На то, чтобы произошло непоправимое, ушли считанные секунды. Но когда оборотень заметила неладное, было уже поздно.
Иногда быстрые рефлексы и настороженность просто не помогают. В особенности когда кто-то, за кого ты искренне переживаешь, пытаясь поддерживать диалог, внезапно взрывается в сантиметре от тебя.
Волна света, прокатившаяся по комнате, оглушила, оставив после себя звон в ушах и полную темноту. Боль пришла мгновением позже. Раздался жуткий гортанный вой, резко срывающийся в хрип - нечто среднее между разделываемой заживо собакой и человеком, которому перерезали глотку.
Осознание своей беспомощности пришло довольно быстро. Хотя Хельга и успела прикрыть глаза в момент катастрофы, веки оплавило настолько, что поднять их Коннелл была не в состоянии. За то, что находилось под ними, тоже были опасения - впрочем, проще было сказать, за что оборотень не волновалась.
С каждой секундой и каждой попыткой прислушаться к своим ощущениям накатывали злость, обида и непонимание. Страх, конечно, только добавлял масла в огонь. Обычные раны, даже серьезные, могли зажить за какое-то время, не оставив и следа, но ожоги от магии Света?... Хельга вполне рассматривала вариант остаться слепой на веки-вечные. Хотя у нее и оставалась призрачная надежда, что этого не случится.
Самое паршивое в этой ситуации было то, что из остальных органов чувств работали разве что уши: нос залепило застывшей сукровицей поверх расплавленной кожи. Женщине ничего не оставалось делать, кроме как на время замереть, припав к земле и свыкаясь с ощущениями, но и это причиняло боль - руки в момент взрыва оборотень рефлекторно поставила перед собой, и теперь даже с ладоней слезала кожа.
Звуки потасовки она услышала не сразу - вернее, не сразу осознала, что слышит их. Судя по всему, Рок пришел в себя первым. Женщину прошиб холодный пот.
- Не убивай ее! - закричала Коннелл и тут же зарычала от боли, чувствуя, как рвутся волдыри на обожженных губах.
Голос оборотницы был... чужим, грудным, глубоким и хриплым, но в то же время гораздо более громким, чем привыкли слышать его напарники.
Хельга не знала намерений Римона. Сейчас она не знала приблизительно ничего, и это злило. Отчаянная просьба не убивать жрицу, возможно, была излишней, но в этот момент это все, о чем могла думать Коннелл и что она хотела донести до сокомандника. Ей хотелось ответов, и главный вопрос был - почему? Почему Нира решилась бы на такое?
А потом появился Амалур. И в кой-то веки Хельга была рада его слышать. Хотя и предпочла бы быть чуть менее беспомощной, чем сейчас. На слова о пришельцах в городе женщина не выдержала и грязно выругалась себе под нос. Слишком много проблем навалились одномоментно.
- Глаза повреждены, - женщина подняла изуродованное лицо с залепленными веками туда, откуда шел звук, и практически прошелестела эти слова деформированными, распухшими губами.
Оборотница медленно, неловко поднялась с пола, и было видно, что каждое движение дается ей мучительно сложно. Часть заполненных лимфой шишек, пузырящихся одна на другой, вскрылись, и с руки Коннелл отошел, словно пустая хитиновая оболочка после тараканьей линьки, верхний тонкий пласт кожи. С опущенной кисти вяло закапала липкая прозрачная жидкость. Открытая плоть щипала и горела, будто напичканная иглами. Хельга тихо зашипела сквозь зубы, стараясь больше не двигаться и стоять на ногах как можно крепче.
- Я не знаю, надолго ли. Сейчас даже шевелиться больно.

Удар Рока вышел не таким сильным, как хотелось бы, но все равно его хватило чтобы сбить рыжеволосую с ног. Сомкнувшиеся пальцы на шее Арчера как бы между делом намекали на то, что дело запахло жареным. В комнате появился еще светловолосый мужчина, который не спешил слишком активно идти к кому бы то ни было на помощь, предпочитая задавать вопросы.
Зато когда Рок произнес заветные слова, Арчер мог увидеть, как светящаяся энергия выходит из его тела и помещается в браслет, одновременно с этим он понял, что светлая магия покидает его тело. Вместе с этим красная энергия Амалура также тянулась ко второму браслету Рока.
Вместо убежавшего Катсуро и Цу Дэ пока никто не прибежал, но на то, что их и дальше оставят одних разбираться со своими проблемами – было глупо надеяться.
Тело на полу резко тряхнуло так, что Римон чуть было не подпрыгнул вместе с рыжеволосой. Но больше ничего необычного не произошло. Еще мгновение назад Нира беседовала с Тирием, а вернее слушала его угрозы, а теперь лежит, чувствует себя не просто выжатым лимоном, а перетертым в труху фруктом. Помимо этого область живота ее болела как будто бы от удара, шею сжимали сильные пальцы Рока, а в его браслет входила ее светлая магия. Помимо этого в помещении комнаты отчетливо витал запах, а точнее сказать – даже вонь подгоревшей плоти.




___________
Компании разделены.
Очередность: Нира, Римон, Амалур, Хельга.

Настоящее

Опасение сбылось – имя мёртвой подруги вревратило пусть не карету в тыкву, но колдуна в истеричку. Вдова не особенно сожалела – темный маг, кажется, всё равно не предполагал в сделке никакой для неё выгоды. Не желал даже исправить то, что сам ей нагадил, не говоря уже о чём-то большем. Как всегда.
«А я ведь правда помочь хотела. Ну и пошел ты»
Она выхватила из-за мальчишкиного пояса кинжал,, чтобы воткнуть его прямиком в Арчеров бесящий красный глаз, когда мир сузился до нависшего над ней лица Рока, ослеплённого яростью. Хотя нет, кажется, вполне буквально ослепленного.
«Ох, ну вот, кажется, сейчас он меня придушит» - флегматично подумала магичка. Гипоксия почти приятно расслабляла. В теле совсем не нашлось сил на сопротивление. От стыка груди и живота расходились волны боли, выплескивающиеся слезами из глаз – её, кажется, били. Нира подняла руки, хватаясь за чужую ладонь, но не смогла ни вцепиться, ни попытаться разжать.  Прикосновения вышли до нежности слабыми. Захрипела, застонала, явно пытаясь что-то сказать, но стиснувшие шею пальцы этому, опять же, не очень способствовали.
Зато, кажется, остановили поднявшуюся к горлу от щекочущей ноздри вони рвоту.
«Чёрт. А вот захлебнуться в собственной блевоте будет уже как-то не особо красиво. Ну, зато они его, вроде, остановили… Вот ведь мелкий засранец. Встречу – глаз на жопу натяну. Тот самый, красненький…»

Когда к больно бившему по носу запаху паленой человеческой плоти и волос прибавилось амбре рвоты ведьмак остановился. Не потому, что стало жалко ведьму или он устал, нет. Холодная логика диктовала, что мертва Нира только добавит в их копилку проблем и оставит после себя кучу вопросов. Поэтому он просто отпустил хватку и упал рядом на спину.
Амалур подошел весьма кстати. Пусть и продолжил свое ребячество.
- Свяжи ей руки, - после секундного размышления добавил, - пальцы, кляп в рот и повязку на глаза.
Он несколько раз моргнул, но восстановить зрение не получилось, значит ожег был серьезным. Придется ждать. Легче от этого не становилось.
- Мы не можем уйти, - правильнее было сказать, что они не уйдут. Двое слепых, один связанный и один боеспособный демон, - И наше бегство будет доказательством нашей вины.
По лицу ведьмака пробежала гримаса отвращения.
- Хельге нужно лечение. Мне нужно время восстановиться. Остается сдать Ниру местным для восстановления статус-кво, - про то, что сдаст он Ниру исключительно на условиях казни последней после допроса он уточнять не стал. Говорить та после удушения все равно сразу не сможет, к тому же до её мнения сейчас дела не было - хорошо бы узнать, что с Кацуро и девчонкой. Если он мертвы, то боюсь мы в глубокой...
Сделав глубокий вдох он замолчал. Говорить что либо было бессмысленно. Оставалось лишь ждать.

Когда Хельга подняла свое изуродованное лицо в сторону Амалура, он практически не изменился в лице. Это было не совсем очевидно, но запах горелой плоти и чужие страдания приносили ему банальное удовольствие. В каком-то смысле идею дурных демонических вкусов мог понять каждый человек, хоть раз в жизни пробовавший жевать какую-нибудь гадость, от которой другие люди хотели блевать или сторонились, как от бушующего огня. И не важно, что это могло быть, собственная кровь или барбарисовый лист, вонючий жук или чужая, вспотевшая плоть.
С точки зрения людей у демонов были дурные вкусы, но это не изменяло того факта, что их губы с превеликим удовольствием касались окровавленной плоти, что их нутро дрожало от удовольствия, когда липкая, металлическая кровь стекала по языку.
Так и запахи, витающие в комнате, были для демона чем-то далеко не безобразным, как и сама Хельга, с точки зрения обычных людей, выглядящая как расплавленная человеческая куколка.
Но и именно потому, что вся эта вонь и уродство были Амалуру до нельзя привычными, он чувствовал себя предельно комфортно и спокойно реагировал на происходящее.
– Вижу, – ответил он Хельге, поворачивая голову к Року и Нире, – возможно, я бы мог тебе как-то помочь, если бы знал, что с тобой произошло. Хотя я смутно догадываюсь, – закончил он, опустив взгляд на рыжеволосую девушку.
Внимательно выслушав слова Рок, искуситель еле заметно нахмурился.
«Судя по всему между ними произошла стычка, но что она может без своих сил? Не ожидал, что ведьмаку придется её душить. Какой бы стервой она не была, на неё это непохоже. Нира О`Берн полная дура, но слишком мягкая», – подумал демон, вспоминая случай в месте, где Птица призвала всю его команду.
Тогда жрица решила показать, какая она крутая, злилась, вела себя, как захлебывающая от собственной дурости девица, но даже тогда она не переходила допустимые нормы и болтала без умолку, но все без дела, без каких-либо осложнений. Пустой треп, не более, лай собаки, каркание, излишний пафос, но сухой и лишенный смысла, фактически, все, что не доходило до других людей, когда люди говорили, было пустыми раздражающими звуками – но Рок не должен был выходить из себя из-за этого.
Возможно, Рок придушил её из-за её едких слов, но что-то Амалуру подсказывало, что дело было не совсем в этом. Ведьмаку нужно было обезвредить её, чтобы она не натворила лишнего? – но тогда лучше четко ударить, лишая сознания. И то сознания подобная выходка лишит ненадолго: максимум минут пять, иначе случай тяжелый. Но с состоянием Ниры странно, что она вообще еще была в сознании.
«Рок должен обладать куда лучшими рефлексами, чем слабая девушка. Как она смогла? Застала врасплох? К тому же, судя по всему, когда он прямо смотрел на неё. Как будто воин его возраста даже не подозревал об атаке. И видимо по той же причине решил задушить»
– Тебе стоит прийти в себя, Рок. Ты хочешь связать девушку, которую задушил собственными руками только что, без собственных сил, не говоря уже о тех, что ты отобрал. К тому же мне нечем её связывать и затыкать рот. Лучше послушаем, что она скажет, если сможет прийти в себя, – спокойно сказал он, – а я за этим прослежу. Лучше скажи, что здесь произошло.
«Хотя думается мне, ты хочешь тем самым подчеркнуть, что мы и она находимся по разные стороны баррикад. Презабавно, весьма, но ты торопишься», – подумал демон. Он понимал, что ситуация выглядела крайне неприятно, но при всех составляющих торопиться и делать выводы наспех было еще более рискованной идеей – следовало как следует все обдумать.
– Нашей вины в чем, позволь узнать? Я только что пришел и ничего не знаю. Только не говори мне, что здесь был кто-то еще? – спросил он, оглядываясь по сторонам, и заметил проломленную стену. Исходя из последних слов Рок, Амалур додумал все сам.
«Понятно. Катсуро отнес девчонку сюда. Вероятно, им тоже досталась своя порция, ничего не скажешь, замечательно перекусили»
Но в целом Рок был прав. Они были в глубокой заднице, не важно, целы были Основатели или нет. Правда лучше бы они были живы, потому что сбежать в таком состоянии со своей «командой» действительно было бы слишком проблематично, особенно без демонических сил.
Через сколько времени им грозила встреча с проблемами? Что-то подсказывало, что с того самого момента, как Нира О`Берн начнет говорить. Она все не унималась и никак не могла прислушаться к чужим словам, тщетно надеясь, что хоть кто-то воспримет её лепет с улыбкой на лице, но именно Амалур мог бы выслушать её речь без всяких проблем, поскольку именно с такими погрязшими в собственных грехах людьми и предпочитал говорить.
Хотя, признавался он сам себе, сейчас ему просто хотелось узнать, что произошло, чтобы побыстрее принять меры. Что он мог? Наверное, ничего, как и все остальные, но надеяться на слепую удачу было не в его привычке.
Подождав некоторое время, пока хоть кто-то что-то скажет, Амалур произнес следующее:
– Ждите здесь и ничего не делайте.
Он вышел из помещения и ждал у входа чуда.
«Не знаю, что из этого выйдет, но у меня нет выбора. Придется выкручиваться за всех», – подумал демон, недовольно цокая.
Фактически то, что он собрался делать, была чистой воды импровизация, но разве кто-то мог на его месте импровизировать лучше? Лучше того, кто обуздал магию хаоса и имел непредсказуемый характер?

Хрип. Вялый, почти неслышный стон. Возня. Наконец, два последовательных негромких удара о землю. Два тела, рухнувших на пол без сил. Звук дыхания. Рваного, глубокого, пропитанного злостью - дыхание ведьмака.
Дыхание упавшей Ниры Хельга услышала с трудом, но, различив его, облегченно вздохнула. Страх, что Рок задушит магичку насмерть, наконец отступил.
На словах мужчины про передачу местным Ниры Коннел нервно закусила губы, а затем презрительно сплюнула на пол, срывая застывающие струпья и освобождая рот от крови. Металлический вкус на кончике языка и болезненная чувствительность оголенного мяса прошли сквозь череп и устремились вдоль хребта мерзкой волной колючих мурашек, но оборотень осталась стоять, сгорбившись и чуть подогнув колени, механически повернув голову туда, откуда доносилась речь ведьмака. Наконец, когда Римон закончил излагать мысли, Хельга произнесла:
- Сдавать ее нельзя. Потеряем ее - останемся без шансов вообще. Доверия к нам здесь больше не будет в любом случае.
Оборотень действительно считала, что не следовало передавать жрицу в руки черт пойми каких еще людей, местных ли или новоприбывших. Да и вряд ли за то, что компания навлекла на город беду, да еще и поставила Основателей в опасное положение, им простят все просто потому, что они решат отдать жрицу без боя. В лучшем случае их прогонят после заварухи. В худшем - задержат и показательно казнят. Так, для профилактики. При самом паршивом исходе незнакомцы уничтожат вообще всех, пока все возможные цели очень удобно находятся в одном месте.
Но куда было отходить, да и как? В одном ведьмак был прав: далеко компания уйти не сможет.
- Мы пытались удержать ее здесь. Видимо, ей не понравилось, - бросила Хельга в сторону Амалура. - Не знаю, пыталась она сбежать или совсем ума лишилась... может, просто решила нас прикончить. А может все вместе. Вспышка Света - последнее, что я видела.
Последние слова Коннел произнесла отрывисто и злобно. Голос ее стал ниже, свирепее, хотя, разговаривая, она все еще старалась сохранить остатки самообладания. Сердце бешено колотилось. Обожженная плоть горела, пуская иглы в самое нутро. От обиды и осознания своей беспомощности сводило скулы...
А еще - хотелось убивать.
И это пугало женщину куда больше, чем все происходящее вокруг. Потому что от врагов, даже вслепую, был шанс, пускай и крошечный, отбиться или поспешно сбежать. Но от себя самой...
Такого оборотень не испытывала уже очень давно. Лишь раз до этого в своей жизни жажда убийства просыпалась в ней настолько же сильно - когда она узнала о смерти своего самого близкого человека. Зверя, забравшего жизнь ее возлюбленной, хотелось сожрать живьем, по куску отрывая мясо с уродливой морды. Переломать кости, выгрызть внутренности, размазать череп по земле, отдав мозг на съедение собакам. Напиться крови. Выместить злость. Дать выход всеобъемлющему, бесконечному горю.
Только вот погибшую было не вернуть. Как и свой человеческий облик после кровавой бойни. Оборотень слишком хорошо знала, какой ценой может достаться минута безумной, разнузданной, разрушительной эйфории. Оборотня с детства учили быть человеком. Потому что быть зверем неплохо получается и у простых смертных. Безо всяких сверхъестественных сил.
Хельга замолчала. За глубоким вдохом последовал выдох, опустошивший легкие. Потом еще. Наконец, неподвижная оборотница начала приходить в себя. Успокаиваться. И вместе с этим - двигаться.
Шевелиться все еще было болезненно, но к боли постепенно привыкаешь, когда ничего больше не остается. Коннел поднесла руку к изуродованному лицу и медленно, аккуратно сняла когтями с век остатки пузырей и запекшейся корки. Защипало. Поморщившись, Хельга сосредоточила свою энергию на кончиках пальцев, и темные сгустки магии, покрывая лицо, стали неохотно проникать под кожу. Засосало под ложечкой. Женщина не знала, сработает ли попытка улучшить текущее состояние магическим лечением. Но попробовать стоило.
Осторожно, с замиранием сердца, она открыла глаза. Картина не изменилась. Чернота стояла та же, что и прежде. Оборотень тяжело вздохнула. Оставалось только ждать.
"Почему ты это сделала?.. За каким дьяволом ты вытянула меня в этот мир? Почему вспомнила? И почему решила избавиться? Что на тебя нашло?!"
- Амалур прав. Надо ее выслушать. Но нам нужно безопасное место...
От тяжелых мыслей оторвали шаги Амалура. Хельга встрепенулась, непонимающе уставившись невидящими глазами туда, куда пошел мужчина.
- Что у тебя на уме?

Не ясно, какого чуда ждал Амалур – но что-то подобное шарахнуло блондина в бок с такой силищей, что демона, силы которого забрал Римон вместе со жреческой энергией О’Берн, резко мотнуло налево и он своим телом пробил тонкую картонную стену, упав в соседней пустующей комнате. Без своих сил столкновение и падение для блондина вышло весьма болезненным и оглушительным. Сразу вспрыгнуть на ноги и помчаться в комнату к остальным – не получилось бы.
А тем временем не зрячие могли слышать сначала грохот, а затем тяжелые, можно даже сказать громогласные шаги с противоположной стороны. Нире сейчас было не до всего, но сквозь пляшущие в глазах черные точки и яркие пятна, она могла разглядеть темнеющую фигуру, стоящую над собой, в которой совершенно никто не угадывался. Просто человекоподобную фигуру со всех сторон покрывала тьма.
- Так вы, значит, отплатили нам за гостеприимство? – в рычащих тональностях можно было узнать голос Хадеки. И когда основатель резко нагнулся, чтобы прихватить Ниру за плечо и поднять за него же, выкручивая сустав, мужчину все в тех же доспехах стало видно, а облако из тьмы осталось стоять на месте.
Кажется за то непродолжительное время, что Арчер находился в ее теле – уже успел наворотить каких-то дел, настроив против жрицы не только своих соратников, но и всех остальных.
Тонкую фигурку рыжей девы метнули в сторону коридора, заставляя то ли идти, то ли протирая ею пол, если бы та упала и по инерции проскользила дальше.
- Вас всех ждет тут смерть! – с ненавистью произнес Хадеки, - Но той, кто навредил Цу Дэ – я оторву голову прилюдно!
После этого не особенно заботясь, что кто-то из компании сможет дать отпор или атаковать, основатель развернулся, направившись к улетевшей О’Берн.

Только настроишься себе отключиться и отойти в мир иной, как тебя отпускают и решают растянуть пытку. Как немилосердно.
Тело ещё несколько раз конвульсивно содрогнулось в рвотных позывах, но рыжая зажала рот ладонью и всё же смогла удержать в себе ужин. Не хватало только здесь наблевать. Да и вряд ли возможность снова поесть теперь скоро выпадет.
Перекатившись набок и сжавшись в клубок, чтобы унять боль, О’Берн некоторое время просто жадно, по-рыбьи, ловила ртом воздух, хрипя и всхлипывая. На шее вновь красовалось любимое «рубиновое колье» - алеющее ожерелье из синяков от удушья. Из глаз лились слёзы, а из разбитой ведьмаком губы – кровь.
Уже второй раз за день она валялась на полу, полупридушенная каким-то мужиком – это превращалось в нездоровую тенденцию. Странно, что в этот раз не отключилась. Под боком ощущался доспех ведьмака. Нира уткнулась горящим лбом в холод металла наплечника. И чего это он тут разлёгся? Почему бросил дело на полпути? Явно ведь был настроен её прикончить.
Над ухом что-то вещали и бормотали. Демон, как всегда, больше всех. Почему он бездействовал, когда Рок её бил и душил? Разве основной и единственной задачей демона не была её охрана и защита?
«Я бы назвала его бесполезным куском дерьма, но от дерьма хоть цветы лучше растут. От него и такой пользы нету»
По крайней мере, сейчас его страсть к непослушанию была даже на пользу – Амалур даже не потрудился её связывать. Странно.
Забыл приказать меня отшлёпать, папочка, - подумала ведьма и затряслась в приступе беззвучного смеха. Ей это показалось просто невероятно смешным, обделаться можно. Ведьмак ей, должно быть, за это втащит, но это ничего. Лишь бы зубы не выбил. Наверное, это было что-то истерическое. Может, защитная реакция психики. Или сознание, находящееся в секунде от отключки, просто не качнулось ещё в сторону вменяемости.
В любом случае, смех скоро сменился рыданиями, такими же беззвучными и неконтролируемо сотрясающими тело
- Я не знаю, что здесь произошло. Я здесь с минуту. Я была не здесь. А здесь, в моём теле, была не я. Пожалуйста, по…
Она прервалась на крик боли, когда темнота заговорила и схватила её. Левое плечо взорвалось вспышкой боли, рука отнялась. Хадеки, в её времени ненавидящий Цу Дэ, желающий снести её безглазую голову, сейчас готов был убивать за неё. Забавно.
Точно тряпичная кукла Нира безвольно отлетела в сторону – в который это было раз? Удар как всегда выбил воздух из легких и слёзы из глаз.
- Хадеки, - прохрипела жрица, едва смогла сделать вдох, - В моём теле была не я. Я не сумасшедшая. Я не знала. Клянусь, я бы не стала... Прошу, допросите меня с менталистом. Прошу.
Ей хотелось сказать много, вывалить все объяснения, оправдания и мольбы о прощении, какие только были. Но ведьма знала, что взбешенного мужчину поток слов разъярит ещё больше. Наверное, он не услышит сейчас и этого, предпочтёт велеть ей заткнуться и что-нибудь сломает. Они всегда так делали. Жрица лишь зажмурилась и вся сжалась, точно испуганный ребенок, готовясь к боли. Сопротивляться даже не пыталась – всё равно не поможет. Только вскинула здоровую руку, прикрывая голову - получить металлическим сапогом в лицо не очень хотелось, как и быть оттасканой за остатки волос. Хадеки ведь не видел, что Рок все равно забрал её силы - может, вид полного покорного несопротивления даже при таких угрозах что-нибудь всколыхнет в буйной голове.
Оставалось надеяться, что основатели уже сталкивались хотя бы с одержимостями, с мистерианскими лихорадками или тайно контролирующими разум магами, чтобы эти слова не оказались совсем пустым звуком.
И что на пути у вспыльчивого Хидеки встретится кто-то с на толику более холодной головой. Откуда она в этом времени вообще должна была узнать, что основателям будет вредить свет?!
«Только не вмешивайтесь»

Если бы Амалур сказал незрячему ведьмаку, что вместе с силами Ниры, он забрал и демонические, то сразу бы вернул то, что брать не планировал. Но демон не сказал. Не посчитал нужным или постеснялся? Сейчас уже разбираться было рано.
Он уже было собирался ответить Хельге, что понятия не имеет, что делать дальше, когда им так грубо помешали. Оставшись лежать никем не замеченный, ведьмак дослушал всех до конца и только потом произнес, предварительно сев и положив руки на колени.
- Мы пострадали от действий Ниры не меньше и не ждали такого предательства,, - ровным тоном произнес Римон, нахмурившись. Ему только тупых солдафонов, которые из всех путей решения конфликтов выбирают наиболее кровавые, не хватало. И Хадеки, казалось попадал под это действие, - и, судя по тому, как она рвалась наружу, минимизировали ваш урон.
По тому, что он слышал, ему очень хотелось вменить вину Катсуро, который явно имел слишком большое влияние на Ниру, но в данном обстоятельстве это выглядело бы как нелепая огрызка и потому была проглочена. А вот про нанесенный урон, можно было фразу и развить.
- А если бы Катсуро и Цу Дэ тут не было, то пострадали бы только мы, - тем жу тоном обращаясь скорее к точке, откуда доносился голос произнес ведьмак, наконец ощутив покалывание в глазах и запоздалое начало регенерации глаз, - Мы признаем нанесенный урон Хадэки, но прошу, прежде чем отрывать головы, давайте разберемся в причинах этого события. Что же касается нашей смерти, прежде чем выносить такие решения в одиночку я прошу разговора с Шики. Один на один. На её условиях.
Он вздохнул, после чего замолчал, ожидая ответа и не сильно надеясь на то, что разгневанный вояка решит послушать шепот логики, если она у него есть. Вот только говорить на равных не имея зрения смысла не было. Как и чего-то требовать. Только просить и взывать к гласу разума. Этим он и занимался.

На что рассчитывал Амалур, когда собрался испытать удачу и довериться чистой импровизации? В принципе, ни на что он не рассчитывал, ведь заранее знал, что чуда не произойдет. Просто небольшой шанс, если таков был, успеха, смутно напоминал ему азартные игры, в которых он любил ставить на кон все, если ему вдруг взбредало в голову рискнуть.
Он был одним из тех, кто испытывал ощущение собственного превосходства, когда влезал в авантюры, заранее обреченные на провал. Нет, в этом плане демон был как и все: чаще всего он проигрывал, если лез на чудовищ, которые были намного сильнее его; и терпел поражение, если соперник был хитрее него. Также как и все, наглея и получая по шее, он ощущал горький вкус поражения, ведь это было естественно.
Нельзя просто взять и получить желаемое там, где это просто невозможно.
Но если вдруг ты побеждал... Эти ощущения были непередаваемы: как будто на один шаткий миг ты становился непобедим, сверхчеловечен, выше всяких обыденных вещей, которым смертные радуются как невинные дети. Победить обычного гоблина - разве это достижение?! Овладеть магией огня? Нет. Или может победить минотавра?! - уже близко. Победи любой мужчина легендарного монстра, о которым слагалось множество легенд, он бы сразу почувствовал себя героем не хуже всяких Гераклов! А каким бы великим он себя ощутил?! Может быть обыграть королевского мастера мага в старинной игре, которую уже зазубрил каждый смертный? Может быть какой-нибудь сэр Ланселот и получил бы в жены принцессу, убив минотавра, или, может быть, какая-нибудь Гермиона победила Королевского мага в хитрой игре - она бы плакала от счастья и стала бы сама королевским советником, обеспечив себе все в этой жизни за один раз!
Но что это есть для него?! Но что эти мелочи, которым могли бы порадоваться Гермиона и Ланселот, были для искусителя? Если бы они знали, что он делал это и не раз, уже давно потеряв вкус к таким "великим авантюрам" по меркам людей и таким скучным для Краста!
Амалуру нужны были левиафаны, грозные монстры, чьи пасти способны были поедать героев пачками! Красту нужны были противники, способные пробудить в нем древний страх, отогнать застоявшуюся скуку! Чтобы вызвать в нем бурлящий азарт, чтобы возбудить в нем любовь к кровавой битве или хотя бы желанию подумать, как обыграть умного противника. Может быть, порой он и вел себя как последний дурак, проспавший собственный ужин, но все ли сильные и умные люди вели себя подобающе, когда им становилось не по себе?!
Так и искусителю было не по себе, когда он впадал в бесконечную скуку. Просто вредный и злобный демон, выслушивающий бесчисленное количество разговоров и фраз, постоянных обращений в одной и той же манере или форме. А он должен со всем этим что...? Придумывать и строить из себя то дурака, то умника, то скупердяя, то разъяренного безумца - и все лишь бы подобрать маску, которая была бы удобнее. Или может ему опять наскучит и он станет... просто серьезней?
К несчастью, оказавшись на полу, он понимал, что ситуация изначально была не такая интересная и интригующая, как, например, схватка с диким монстром или кидание кинжалов в живых целей. Тут он просто попал под удар какой-то сильной твари, скорей всего человекоподобной, и был вынужден думать, как же справиться с ним, тем, кто был сильнее и, возможно, магичнее него.
И опять вопрос вставал так, что всем талантам Краста приходилось засыпать, потому что...
Решил он, что лучше всего было бы ему не драться, ведь одно дело победить бой с тварью один на один, сражаясь лишь за свою жизнь, но тут же были и жизни его "компании", пусть демон и не ценил их. И дело было не в том, что он не хотел сражаться или скука терзала его вновь. Нет.
Амалур просто не знал, как победа над одним или двумя противниками поможет ему отбиться и защитить других от тех остальных троих, или сколько их было, когда они придут за его лишенном сил телом и израненными телами его компании.
Все сводилось лишь к тому, что искусителю всеми силами нужно было выдавливать из себя милость и дружелюбие, даже если это противило его сущности или иначе - природе. Благо, он привык переступать через все это, ведь называл себя искусителем не просто так, а потому, что был способен подбирать слова не ему нужные, а нужные тому, кто стоял напротив него, будь то эльф, светлая морда ангела или кто еще.
Амалур не торопился вставать. Он поднял голову и постарался увидеть, пошел ли противник за ним или нет.
- Я ничего не сделал, - сказал он твердо, и если и нашелся бы тот, кто мог оспорить его слова, то убедиться в том, что действительно не сделавший ничего человек мог бы говорить убедительней - никто бы в этом городе не смог. И взгляд зеленых глаз демона выглянул из под опустившихся волос. Твердый взгляд, лишенный сомнений.
И если кто мог увидеть его лицо и подумать, мол демон возомнил себе, что этого будет достаточно, чтобы обернуть судьбу на свою сторону - то этот кто-то сильней никогда не ошибался, ибо искуситель лишь давал понять, что одно лишь его стремление выполнить задание было куда сильнее ударов тех, кто бил исподтишка. Иначе - всяких трусов.
И на этом все.

К большому сожалению, ответить на ее вопрос Амалур не успел. Судя по звукам, случилась небольшая потасовка, в ходе которой беловолосого отправили собирать фантики, только что бывшие местными стенами. Но оборотница этому особенно уже не удивилась. Если бы в ту же секунду прилетел дракон и сжег это проклятое место до основания (что сделать, судя по здешним материалам для постройки, было как пальцами щелкнуть), Хельга вряд ли повела бы бровью - настолько было нарочито паршивым все происходящее.
"Что дальше? Метеорит упадет, или кого-то из нас тут же расчленят? Этот-то хоть живой?.." - устало и раздраженно подумала оборотень, а затем услышала Амалура. - "Ну, хоть так".
Пока Нира приходила в себя, женщина внимательно слушала ее отрывистую речь, и сперва, честно сказать, захотелось покрутить пальцем у виска, но эмоции магички были настолько настоящими и пугающими до ужаса, что Хельга даже прониклась сочувствием. И в какой-то момент поверила. Потому что то, как жрица убедительно просила о проверке показалось оборотню вполне логичным решением головоломки, на кой пес Нире сдалось поджигать ее с Роком заживо.
Осознание того, что волшебница вполне могла говорить правду, подняло в голове Коннелл тему куда более неприятную: если в мага-менталиста мог запросто вселиться какой-то подлый чёрт, то потенциально любой из команды мог в какой-то момент поплыть головой и начать вырезать всех направо и налево. Конечно, вряд ли этот козырь их враги используют дважды, но... думать о таком неприятно в любом случае.
В разговор, несмотря на сильное желание, женщина встревать не стала: за нее уже все сказал Рок, Нира попросила о справедливом суде, поэтому добавлять что-либо и как-то выгораживать компанию было бессмысленно. Тем более, что Хадеки Хельга могла только слышать: носом, как она уже выяснила, почуять она его не могла, хотя ее обоняние уже частично восстановилось, а зрение все еще не хотело возвращаться.

На слова Амалура Хадеки ничего не ответил, а вот на доводы Римона - глухо зарычал.
- Вам дали крышу над головой и горячую еду, а ты еще смеешь обвинять Катсуро и девочку, что они пострадали, потому что посмели оказаться рядом с вами? - хрипло и жестко засмеявшись, основатель не смотрел на ведьмака, сосредоточив все свое внимание на что-то непонятное лепечущей рыжеволосой девке, - Никаких переговоров с Шики. Она и так была неоправданно добра к вам. Ждите своей дальнейшей участи тут. Или можете попытаться сбежать, я давно не охотился на... двуногих тварей.
Последнее было произнесено искаженным человеческим голосом с примесью звериного рыка. Тьма от Хадеки поплыла в разные стороны, заполняя коридор, однако в этот момент к Римону вернулось зрение и он смог рассмотреть, как в этот самый коридор с другой стороны влетели черные вороны. С громким карканьем они приземлились возле лежащей Ниры.
- А вот тебя я как раз и искал! - раздался над головой О’Берн тихий насмешливый и совершенно незнакомый голос, незнакомые руки коснулись рыжеволосой, притянули ее к себе, прижимая к худощавому мужскому телу, покалывая перьями, - Никаких травм бесценному сосуду! - это было обращение к Хадеки, а Нира могла почувствовать, будто куда-то проваливается. Эти руки утягивали ее в пустоту.
И вот уже в коридоре вместо жрицы и незнакомца была только горстка черных перьев.

Перемещение вышло недолгим. Черные перья укрыли Ниру и вот она уже лежала на земле перед постройками, где находилась всего секунду назад.
Чуть в стороне кто-то горько плакал. Голос был знакомый. Это была Шики, что сидела возле девочки-подростка, вид у которой был такой, будто она чудом выжила в сильнейшем пожаре. Сильнейшие ожоги на голове и лице. Волос почти не было, а те что остались, присутствовали клоками. Некогда нарядное короткое кимоно сейчас было заляпано кровью и грязью. Ребенок натужно дышал в объятьях своей родительницы. Катсуро не было видно. Зато с другой стороны находились двое мужчин и тот третий, что принес Ниру сюда.
За мужчинами наблюдалась зеленоватая стена, которая на деле оказалась не стеной, а куполом, накрывающим все постройки.
- Странно, сейчас я не чувствую в ней той мощи, что была совсем недавно, - выдал тот, кто превращался в воронов.
- За что?! - всхлипывая, Шики яростно уставилась на Ниру.

Вначале были просто мутные пятна, потом, по мере того, как хрусталик возвращался в норму, ведьмак начал видеть смутные образы, а потом зрение вернулось полностью, словно ведьмак вынырнул из глубины.
Тон Хадеки вызывал раздражение и желание померяться в язвительности и силушке. Но, в отличие от местного, ведьмаком руководило не желание поквитаться и не человеческая спесь. Он хотел разобраться, воздать всем по заслугам и вернуться к выполнению задания.
Потянув шею, он проверил свое состояние и пришел к выводу, что никакого ущерба, кроме потери зрения атака Ниры ему не принесла.
Он поднялся на ноги почти мгновенно, но вместо того, чтобы идти и разбираться с Хадеки пошел в сторону Хельги. Сотрясать воздух перед тем, кто не хочет тебя слушать, занятие глупое. В глубине своей души, он понимал, что реакция Хадеки вызвана нападением на тех, кто ему дорог. Но в отличие от последнего семьи у Римона не было, друзья тоже водились крайне редко и сочувствовать горю воина он не мог. Зато нежелание последнего разобраться в ситуации, прежде чем начинать судить раздражало до белого каления.
- У тебя ожоги, - он констатировал факт, скорее чтобы отвлечься, чем ради тренировки банальностей, - но судя по их состоянию, хорошая регенерация. И судя по всему наш белобрысый друг должен прыгать от радости, что его тут не оказалось. Долго будешь восстанавливаться?
Сейчас вариант с побегом выглядел не таким уж и банальным. Хадеки ведьмак не боялся. Тот был из плоти и крови, а значит его можно было устранить. Чего ему не хотелось бы, но в случае, если не будет другого варианта, этот подходил. Особенно, когда Цу Дэ показала, что стены тут для галочки.