Вулкан Астарот

Первое сообщение в теме :


Земля подножья вулкана покрыта пеплом, что не пощадил ничего. Тут ядовит сам воздух. Здесь правит огонь и лава.

К’Амори практически оскалилась, глядя на раздумья девушки. Ей абсолютно не улыбалось остаться одной в пустыне. На возвращение К’Шарра или Оливера каджитка даже не рассчитывала. Слова Рехсты о черве напомнили кошке, что и правда пора бы сваливать. Однако она не спешила опускать лук, пока арахнотавру под угрозой. Вот когда сама себя защитить сможет — тогда и успокоится. Просьбу Рехсты К’Амори не заметила, будучи больше увлечённой удержанием головы девушки в зоне попадания.
— Этот каджит ждёт, — лениво сказала кошка.

Не вышло. Может, каджитка вообще не умела по губам читать. У неё, в конце концов, губы совсем другие. Рехста состроила недовольную гримасу, закусила губу, прислушалась к собственному дыханию.
На что вообще эта забравшаяся ей под брюхо дура рассчитывала? Ну, уколет она Рехсту, а дальше что? Будет кое-как выкарабкиваться из-под свалившихся на неё двух центнеров умирающего веса?
«В который уже раз из-за моего внешнего вида меня встречают острой сталью. Ладно в Алани нас ненавидели и боялись заслуженно, но тут-то в чём дело?» Может, эти драйдеры, с которыми её упорно путают, устроили в Мистерии нечто вроде похода арахнотавров в Алань? И Рехста пожинает плоды чужой жестокости и кровожадности?
Восьминогая еле-еле подавила грустную улыбку. Вполне возможно, что у неё, Рехсты, просто на морде написано, что она – злющая кровожадная бестия, творившая такие бесчинства, какие большей части местного населения и в голову никогда не придут…
Раздавшиеся снизу слова напомнили цералинке, что вот мордой к морде они с незнакомкой как раз пока и не встретились. Она хмыкнула. «Я тебе дам недоразумение, дрянь. Я тебе покажу, что мои товарки с тем мерзавцем, который мне брюхо проколол, сделали. Понаделаю в тебе дырок, натяну сквозь них паутину, подвешу тебя за твои же кишки…»
- Ага, - бесцветным голосом согласилась она. – Я сдаю назад. К’Амори, держи её на прицеле, будь дорога.
Остриё исчезло. Рехста, медленно переставляя ноги, двинулась задним ходом, с любопытством смотря вниз. Вот из-под её собственного карапаса показалась уродливая темнокожая морда, усеянная оранжевыми трещинками и обрамленная чёрными, как смоль, волосами. Арахнотавр сдвинулась ещё чуточку назад, так, чтобы видеть плечи и шею незнакомки, потом остановилась. Ей жутко нравилось смотреть на людей с этого ракурса. Сейчас бы ещё передние ножки приподнять да как прижать двуногую к земле… Рехста задумалась: как быстро она успеет выхватить Жаждущую и пригрозить черненькой вертикальным уколом в лицо?
«Ну да ладно. Успеется. Поговорим – так поговорим. До сих пор конфликты почти всегда получалось разговорами улаживать. К’Амори её контролирует. Выясним, что она за фрукт»
- Я сейчас приподниму вуаль, - сообщила Рехста. Она шевельнула левой рукой, растопырила пальцы, повертела туда-сюда ладонью: пусто! Медленно подняла руку к лицу и откинула вуальку в сторону. Она всё ещё была в солнечной маске и подозревала, что её алые глаза не видно в тонких прорезях узкой кожаной полоски. Ну и пусть. Зато она вражьи глаза видела. И они ей совсем не нравились.
- Я Рехста, - представилась она и криво улыбнулась.

Оставаться на одном месте под паучихой генази не собиралась - когда та сдвинулась, девушка сама начала отползать в противоположную сторону. Аккуратно, чтобы никого не спровоцировать. Спереди эта Рехста все же несколько отличалась от известных ей гибридов, но наверняка сказать сложно. Пока что лучше придерживаться версии об ее особенности и ценности. В любом случае, раз уж они пришли к идее поговорить, то можно и поговорить. А сжечь всегда успеется.
Рина села на пятую точку, положила копье на землю и показала пустые руки каджиту.
- Зачем вам к вулкану? Надеетесь, что червь туда не доползет?
Спрашивать что-либо про город наемница не стала - выдавать собственное незнание местности казалось плохой идеей, и придется как-то хитро выведывать, куда конкретно ее занесло. А то еще заманят куда-нибудь… Особенно после такого приветствия. Впрочем, и представляться она также не стала. Конечно, вряд ли ее тут кто-то узнает, но мало ли. Сплетни среди наемников расползались как лесной пожар в жару. Может, и сюда их донесло. Кошачая вполне тянула на собрата по ремеслу.

Каджитка и не собиралась опускать лук, пока Рехста не отползет подальше. Но как только арахнотавр оказалась достаточно далеко для того, чтобы защитить себя самой, кошка опустила оружие, хотя и не спешила возвращать стрелу в колчан. К’Амори деловито цокнула языком и посмотрела на незнакомку.
- Этот каджит считает, ш-што темнокожей девуш-шке пор-ра назвать с-себя, - сказала кошка. - И это не дело девуш-шки, зачем К’Амори на вулкан.
Каджитка пошевелила усами и начала разглядывать появившуюся непонятно откуда. Она немного склонила голову набок. Незнакомка выглядела крайне интересно, однако К’Амори не спешила что-то спрашивать, ведь новенькая может потребовать ответов на свои вопросы. Каджитка же хотела придержать что-нибудь в качестве козыря.

Рехста вернула вуаль на место – в лицо они друг друга увидели, хватит на этом. Улыбнулась напоследок, продемонстрировав не очень чистые зубы. Теперь, когда чернокожая больше не угрожала ей проделыванием дырки в месте, где дырок быть не должно, арахнотавр снова себя чувствовала уверенно. Она присмотрелась к копью. Из чего, интересно, эта штука сделана?..
Она сразу визуально оценила доспех незнакомки. Кожа! Идеально. Жаждущая на ура протыкает любую кожу разумной толщины. Вываренную, жёсткую, мягкую, укреплённую. Натянутую на мышцы – особенно хорошо.
Рехста метнула любопытствующий взгляд на К’Амори. Её соратница опустила лук, но убирать его не спешила. Молодец. Меньше всего на свете арахнотавр хотела увидеть каджитку с по-прежнему натянутой тетивой. Навидалась она таких стрелков: постоят пару минут с готовой стрелой, а потом жалуются, что руки отваливаются от усталости...
Красные глаза вернулись к чернокожей. Рехста сощурилась.
- Я согласна с моей усатой подругой. Скажи сначала, кто ты такая, и что привело сюда тебя. – заявила она, как бы невзначай кладя левую руку на рукоять эстока. – Я как-то не привыкла доверять тем, кто меня только что грозил заколоть. М?
У неё так и чесались руки действительно рвануться вперёд с Жаждущей наголо. Последний час она только и делала что надиралась скумой, убегала от гигантского червя и тряслась от ужаса, чувствуя нежным брюшком прикосновение острого оружейного наконечника. Эти неприятные события оставили после себя гадкое послевкусие во рту. Песок в глазах. Звон в ушах. Мерзкие, раздражающие отзвуки её унижения. И Рехсте из Цералин был известен один замечательный способ от этих мерзких ощущений избавляться: доказать себе, что она всё ещё сильна, что она чего-то да значит. Убийство – великолепное лекарство для души. Ничто не поднимает самооценку так, как убийство...
Арахнотавр подавила грустный смешок: долго ли продлилась эйфория, пришедшая к ней после смерти Кин?
Не очень. Потому-то она и не бросается вперёд с огнём в глазах и вырывающимся из груди боевым рёвом. Потому-то и говорит с женщиной, нанёсшей ей смертельное оскорбление. Она знает: умиротворение, которое приходит в смертельном стальном танце, недолговечно. Триумф победительницы не служит для неё больше настолько же сильным стимулом, как раньше. Потому что Рехста знает, насколько он эфемерен. Она считала себя великой воительницей, побеждая в Алани – и суховейские наёмники с лёгкостью выбили у неё из-под ног пъедестал. Она возгордилась, сразив Киннтралису, но Сё Туа напомнила ей о тщетности её подвига, когда щелчком пальцев возродила многотонную драконицу к пусть временной, но жизни. Рехста слишком далека от по-настоящему крупных рыб, чтобы победы приносили ей истинное спокойствие. Она всегда будет оглядываться в поисках огромной зубастой тени.

- Ха, а что, похоже, будто я привыкла доверять тем, кто выглядит как монстр-убийца, лишь чудом не затоптавшая меня без причины и следствия, и направившей на меня оружие особе, которую я даже трогать не трогала?
Наверное, надо было бы повернуть разговор в мирное русло и ослабить их бдительность, ибо не похоже было, что дамочки настроены позитивно. Оно и понятно. Но злость на происходящее продолжала нарастать, и подавлять ее выходило с трудом. Наверное, снаружи генази опять начинала светиться чуть ярче обычного, и греть воздух чуть сильнее, но сейчас Рине было все равно. До нее попутно дошло, что из-за всей этой неразберихи она напрочь забыла про маскировку.
“Интересно, если бы я была похожа на человека или на эльфа, или на полукровку, эти лапочки отнеслись бы ко мне иначе? Наверное, стоило с самого начала давить на жалость. Хотя какая нафиг жалость в Темных землях… Убили бы и забрали вещи себе. Или еще хуже.”
- Я тоже иду в город. Предложила бы отправиться туда вместе, но вы же не доверяете первым встречным. А ждать подлянки со спины мне как-то невыгодно. Так что мы либо дружно усмиряем свое недоверие и заключаем перемирие, либо каждый идет своей дорогой. Ну или начинаем друг друга убивать, если вам все-таки еще не очень жарко. - На последней фразе полукровка нехорошо так оскалилась.

К’Амори позволила себе стать более расслабленно. Полностью опустила лук, перехватила по-другому стрелу, хвост положила на горячий пустынный песок. Стряхнула несколько песчинок с носа, который грозил зачесаться в самый неподходящий момент. Вряд ли такая нарочитая расслабленность могла кого-то обмануть. Каджитка сохраняла остроту взгляда и в любой момент была готова к прыжку или выстрелу.
— Темнокож-ж-жая девуш-ш-шка такая смеш-шная, — К’Амори усмехнулась в усы. — Прячетс-ся, а потом обвиняет, ш-што не заметили. Угр-р-рожает, а потом удивляется ор-р-ружию. Этому каджиту не понять.
К’Амори выдержала паузу в не несколько секунд. А потом вновь заговорила:
— И как же К’Амори будет звать стр-ранную девуш-шку? Тогхатт (1)?
В целом, уже независимо от ответа незнакомки, каджитка прилепила это имя девушке. Уже не считаясь с её мнением. Надо было сразу представляться.
— Дур-рная идея, — сказала каджитка в ответ на преложение битвы. — К’Амори чувствует себя, как дома. Этому каджиту не жар-р-рко, но К’Амори пр-р-редпочтет пр-родолжить путь навер-р-рх.
Каджитка замолчала и посмотрела на незнакомку, явно показывая, что сказала все, что хотела.

(1) Тогхатт — угольный воин.

Стоит отметить, что пусть глаза К’Амори и привыкли к новому облику пустыни вокруг, ощущение чужого присутствия никуда не пропало. В песке блестели глаза. И глаза эти наблюдали за каджиткой. Песок, на который ступали её лапы, ласково облеплял ступни. И вытряхнуть его из шерсти было в три раза сложнее – он лип, как намагниченная стружка.

- Я выгляжу как монстр-убийца? – переспросила туповато Рехста у чернокожей, будто обгоревшей дотла дамочки с янтарными горящими глазами и пламенными трещинками по всему лицу.
Ну, справедливости ради, определение было очень даже верным. С одной поправкой. Ни эта незнакомка, ни кто-либо ещё в Мистерии не должны были знать об Аланской кампании. Рехста проникалась всё большей нелюбовью к таинственным драйдерам: её здешние дальние родственники явно снискали себе поразительно дурную славу. Может, Мистерия и её родной мир всё-таки чем-то схожи? Тут тоже была своя Алань?
“Может, все миры – лишь отражения друг друга...”
Скума ещё не до конца успела выветриться из перегретой головы. Остатки наркотика развили случайную мысль яркими визуальными образами. Вот она, Рехста, стоит себе и пьёт доброе вино, а перед ней – несколько люминесцентных подземных кристаллов. Светят на неё с разных направлений. Разными гранями. И на стене позади арахнотавра – десятки её собственных теней. Некоторые – кривые и бесформенные, некоторые – очень даже чёткие, но все они – лишь тени. Настоящая Рехста осталась, наверное, где-то там, у стен сожженной Цералин.
“А может, настоящая вообще живёт себе припеваючи в совсем неизвестном мне мире. Плетёт самые красивые полотна, дружит с драконами и совсем не пьёт вина...”
Арахнотавр фыркнула и вернулась в свою жестокую, жаркую реальность. Лживый пересказ происшедшего её нешуточно разозлил.
- Прости, что!? Что ты мелешь!? Ты вылезла из ниоткуда у меня под брюхом и пригрозила меня насадить на пику. Ещё и увести куда-то хотела! А моя подруга меня защищала! – пылко возразила Рехста, ничуть не скрывая обуревающих её эмоций. Арахнотавр никогда не могла похвастаться ни хладнокровием, ни умением мирно разрешать конфликты. Что с того, что она только что сознательно решила не бросаться в бой? Если эта мразь обгорелая и дальше будет в таком тоне трепаться и выставлять себя жертвой, Рехсте придётся научить её хорошим манерам. У цералинки значительно прибавилось смелости: ей ведь теперь не угрожало превратиться в наколотый на гигантскую булавку энтомологический коллекционный экземпляр.
- И мы не идём ни в какой город, уголёк, - процедила она сквозь зубы. – Мы идём на вулкан. Ты ожидаешь там найти город? Да какой конченый мудак построит город на вулкане?
Арахнотавр, естественно, в жизни не слышала о плодородности вулканических почв. Но в этом её винить сложно, народ Цералин вообще не очень-то интересовался земледелием. Или вулканами.
- Мы не доверяем первым встречным! – расхохоталась Рехста. – Ну ты слышала это, К’Амори? Не доверяем! – покачала она головой. - Я не доверяю тем, кто угрожает мне смертью и пытается вынудить куда-то под этой самой угрозой идти! Перемирие? Отлично. Но ты прямо сейчас назовёшь мне своё имя, а потом поднимешь свою задницу с этого песка и пойдёшь впереди, так, чтобы я твои руки видела. Тогда, может, и обойдёмся без убийств.

Сразу после этих слов Рехсты все присутствующие могли ощутить лёгкую дрожь под ногами. Песок побежал тонкими струйками. Бархан слегка покачивался, волновался, как будто был водяным девятым валом...

“Мда. Надо было их сразу убить, а не дурью маяться. Так нет же, денег захотелось. Дура!”
Минутка самокритики закончилась на вдохновенной отповеди восьминогой, потому что кое-что тут не вязалось друг с другом. Кошка сказала, что Рехста должна вывести ее к городу, а идут они на вулкан. Может, город как раз за вулканом, но почему тогда паучиха решила, будто Рина думает, что город на вулкане? Выходит, что эта недодрайдерша и сама не знает, где чертов город. А значит, проводник из нее бесполезный. И единственная, кто тут должен им показывать путь - сама генази. В честь чего ее и пытаются гнать вперед. Ну кроме всего остального.
“Обхохотаться можно… “
Хохотать она не стала, ибо земля под задницей решила зажить своей жизнью. Если еще и оттуда на нее наезжать начнут, то вообще весело станет. Сидеть тут и вести светские беседы в духе кто кого куда и чем, за что и зачем, расхотелось окончательно.
Бежать, пока эти двое настроены агрессивно, тоже такой себе вариант - если не пристрелят, то догонят и затопчут. Подставлять тылы - из той же серии, плюс черта с два Тейл позволит так с собой обращаться, тем более, своей потенциальной добыче. Можно было дождаться, пока неведомый зверь вылезет и воспользоваться им для отвлечения внимания. А там ориентироваться по обстановке.
Девушка встала на ноги, отряхиваясь и осматривая землю вокруг на предмет чего-то, что может выдать направление, из которого стоит ожидать потенциальной атаки.
- Если вам прямо критично знать мое имя, то я - Рина Тейл. И скоро нас тут станет больше, судя по всему. С червем вы тоже знакомиться собираетесь? Или уже знакомы?

К’Амори поморщилась, пытаясь стряхнуть песок. Он отказывался отлепляться от шерсти, будто будто стремился обратно. Все дюны все равно смотрели на неё. Каджитка поежилась.
— Р-р-рехста, этот каджит не понимает, ш-што это за ш-ш-штука, — поделилась кошка с арахнотавром, приподняв в воздух лапу с перчаткой. — У этого каджита такое ощущение, ш-ш-што на него пес-сок смотр-р-рит.
Только после этого каджитка обратила внимание на Рину. Ей уже не нравилась девушка, поэтому кошка даже не собиралась разговаривать. Тем более что Рехста тоже была настроена не очень дружелюбно, а К’Амори предпочитала выбирать какую-то одну линию поведения для всей компании.
— Аджо, — сказала она. — Но К’Амори закончила р-р-разговор-р с тогхатт.
Внимание каджитки вновь привлёк песок. Он заходил ходуном, обволакивая лапы. К’Амори уставилась на него и прислушалась к ощущениям. Ну вот и что делала эта перчатка? Песчинки пялились на неё и пялились, ждали чего-то. Но чего? Было абсолютно непонятно. Каджитка вновь села на корточки и взяла горсть песка в лапу. И внимательно посмотрела на нее.

- Чего? – переспросила арахнотавр каджитку. – Песок смотрит? Ну, я… Я не люблю песок, он грубый, жёсткий, неприятный и всюду лезет… - пробормотала она, выразительно тряхнув паучьим крупом. – Но чтоб смотрел? Ты точно не можешь снять эту штуку? Рука-то болит?
“Она ж ещё, наверное, от скумы отходит. А тут ещё эта перчатка. Какая я молодец, что её вперёд отправила! Жалко, что на тот момент у меня ещё не было вот этой психованной…”
Чернокожая её послушалась. Рехста довольно облизнулась, выпрямила спину, даже руку убрала с рукояти эстока. Совсем как у ночлежки, когда двое мужчин-людей пытались ей сначала угрожать, а потом – струсили, что собаки плешивые. Отлично.
Хотя на самом деле удовлетворение мимолетное. Жгучее недовольство собственной манерой решать все вопросы исключительно угрозами либо насилием так и тлело в душе Рехсты. Сейчас-то, казалось бы, почему? Эта женщина ведь первая начала! Первая оружие обнажила!
“Дура”, - зло подумала Рехста, изучая глазами Рину Тейл. – “Тебе-таки стоило меня заколоть”
- Зачем нам с ним знакомиться? – поинтересовалась она недоуменно и только тут осознала, что К’Амори неспроста присела. Песок дрожал. Явственно. Очень уж свежие воспоминания о гигантской твари, что бороздила здешние пески, ударили Рехсте в голову. Характерные сейсмические вибрации она опознала без каких-либо сомнений. Недолго думая, арахнотавр гаркнула:
- Бежим!
И первой же подала пример, устремившись галопом к сопке вулкана. А по пути попробовала подхватить свою ушастую подругу. Нужно же было как-то вернуть долг за помощь в противостоянии с госпожой Тейл? Худая рука Рехсты метнулась к плечу К’Амори и попыталась её лихо закинуть на паучий круп. Правда, цералинка не могла похвастаться значительной физической силой в верхней половине тела, а потому ничего у неё не получилось. Она едва не вывернула себе руку и, не дав усатой даже шанса взять и запрыгнуть ей на спину, помчалась дальше
Взятый в руку каджиткой песок блестел, переливался, источал незаметный доселе аромат. Точно так же пахла хорошая кровяная колбаса. Или свежий кровавый стейк, самую малость поджаренный на сложенном из берёзовых поленьев костре. Дивный запах!..ну, когда исходит не от песка.
Рина, конечно, была не в курсе этих дивных ощущений, и никакого запаха не чувствовала. То же самое касалось и Рехсты. Арахнотавр удирала, что было мочи, а потом…
А потом червь явился на свет белый прямо перед ней. Волна песка ударила по Рехсте, отбросила её, бешено сучащую ногами, обратно. Едва не потеряв сумку, ошарашенная цералинка вернулась к своим товаркам по несчастью, в ужасе глазея на вздымающуюся перед ними громаду. А посмотреть было на что! Титанический червь вырвался из-под дюны на много метров в высоту, раззявил чудовищную, усеянную спиралевидными рядами зубов пасть (которая, к счастью, смотрела в сторону от девушек) и начал…отрыгивать.
Многотонный поток глины, грязи и песка вырвался из монструозной глотки, врезался в песчаное плато метрах в пятидесяти от Рехсты и компании… Червь не прекращал. Гора срыгнутой земляной массы росла. Пять метров в высоту, десять, пятнадцать…всё. И вот тут-то, с последними горстями земли, из пасти выпало несколько человекоподобных фигурок. Они увенчали новоявленный увал, как вишенки на торте.
Закончив неблаговидный процесс отторжения содержимого собственного пищевода, червь резко сократил брюшные мышцы, а потом рванулся вверх. На краткий миг всё его фантастически огромное туловище оказалось на поверхности; он описал идеальную дугу, заслонив от всех значительный кусок неба. А потом – врезался мордой в песчаную дюну и стремительно в неё закопался. Ушёл. Уполз. Исчез, оставив пару кратеров в качестве напоминания о себе.
К’Шарр, Беа и Оливер, измазанные с головы до пят в грязи, приходят в себя на вершине земляной горы, притом прямо у своих ног К’Шарр видит длинные, и очень знакомые усищи обитавшей в зобу червя сколопендры. Многоножка оказалась погребённой под срыгнутой почвенной массой, но отчаянно пытается выбраться на поверхность, и получается у неё неплохо. Оливер бесконтрольно хнычет и дёргается, Беа тесно сжимает его в объятиях. Тем, кто внизу, всё это видно.
У Рехсты аж челюсть отвисла. Потеряв дар речи, арахнотавр глазела на всё это действо, обомлевшая сначала от ужаса, потом – от шока. К’Шарр и Оливер живы! И эта тварь в белом тоже! Хотя теперь её одежды, конечно, не так уж и белы… Арахнотавр даже не знала, радоваться ли чудесному спасению её спутников, или нет. Она-то уже свыклась с мыслью, что они все мертвы. А тут такое…
“Как? Как это вообще возможно?”
Рехста откинула с лица вуаль, утёрла лоб тыльной стороной ладони и взглянула на К’Амори. И захлопнула, наконец, рот. Она ничего так и не сказала, но выражение её лица должно было о многом поведать.
_____________________
Очерёдность: К'Шарр, Рина Тейл, К'Амори, Рехста

Усилия К’Шарра, наконец-то, окупились — титанический червь вынырнул, разевая свою огромную, увенчанную изнутри шипами, пасть, изрыгая поглощенные массы песка, глины и грязи. Хорошо, однако, что каджит оказался не в первой тройке тонн почвы, иначе бы его просто раздавило, а сам он, вероятнее всего, не смог бы этому как-то противодействовать.
К’Шарр несся в этом безумном потоке, чудом или нет, избегая шипов. Где-то позади него должны были быть мальчишка с натуралисткой, но кот их не видел, не слышал и не чувствовал. Впрочем, обоняние к нему еще не скоро вернется.
Падать было достаточно высоко, даже несмотря на то, что под «ногами» был мягкий, словно перина, наст из взрыхленной почвы. К’Шарр в кратком полете даже и вскрикнуть не смог. Чуть поджал лапы, да шлепнулся прямо в массу, едва не утопая в ней. Его «кошачье» сердце дрожало и колотилось, как никогда прежде. Он впервые испытал нечто подобное на собственной шкуре. Адреналин бил ключом, виски пульсировали, но в момент соприкосновения с почвой, его будто отпустило, и он на краткий миг отключился.
Придя в себя уже после того, как причина пережитого им стресса исчезла, вновь протаранив собой песок и землю, каджит высоко задрал морду, жадно глотая воздух, впиваясь голубыми глазами в бескрайнее синее небо. Чувствуя сухую прохладу пустыни языком, он словно утопленник, которого только откачали, пытался надышаться.
— О, Азур-р-ра… — облегченно выдохнул К’Шарр, высвобождая из плена передние лапы. Задними он ощутил какое-то движение в завале, оглянувшись вниз, кот узрел как из-под почвы выглядывают знакомые усищи и высвобождается знакомая пасть.
— Вот же приставучая твар-р-рь! Обливион тебя забер-р-ри! — дернувшись вбок, каджит свалился, кубарем скатываясь со склона.

Девушка-кошка продолжала вести себя странно по меркам генази. И даже не только из-за разговора и непонятных слов, и какого-то песка, которого сама Рина не видела. Но и судя по реакции ее товарки, то бишь, арахнотавра. А может и нет. Может, у них это норма такая.
Ей совсем не хотелось во всем этом разбираться. Вот ни капельки. Земля дрожала все сильнее, ее добыча таки рванула вперед сама, и самым правильным было бы тоже куда-нибудь убежать - от греха подальше, - но слишком соблазнительным оказалась мелькнувшая мысль об исправлении собственной ошибки. Догнать паучиху все равно не вышло бы, а вот подстрелить, пока та подставила спину, а ее подружка отвлечена какими-то своими делами…
Она даже успела выхватить лук и наложить стрелу, но застыла в смеси ужаса, восхищения и изумления при виде выпрыгнувшего из земных недр червя.
- Мать моя женщина…
Гигантская махина явно питалась не воздухом, судя по тому, что из нее выходило наружу. Наверное, им тут конкретно повезло, что червь не выскочил непосредственно под ними. И не срыгнул всю эту массу прямо на них. Хотя, если он собирался забить опустевшее брюхо новой добычей, то может не так уж и повезло. На фоне этой зубастой сардельки терки с псевдо-драйдером явно отходили план эдак на десятый в списке неотложных дел. На открытой местности они как на блюдечке для зверюги, а до вулкана еще не близко. Червь их проглотит неглядя.
Впрочем, у червя были какие-то свои планы, ибо он как нырнул, так и не вынырнул, а знакомой дрожи пока не ощущалось. На куче отходов его жизнедеятельности восседали какие-то в меру живые существа. Одним из которых оказался очередной котообразный товарищ. Остальные вроде бы напоминали людей, но под грязью поди их разбери.
“Ну все, плакали мои денежки…”
С такой кучей народа охотница дела иметь не хотела, даром что часть выглядела не лучшим образом. Если котики из одного клана, то разубеждать новоприбывших в собственной виновности и еще хрен знает в чем смысла не имело. Смысл был в сматывании подальше с открытой местности. Пока вся эта кодла не обернулась против нее. С землежором до кучи. Рина вернула лук со стрелой на место и сказала:
- Не знаю, как вы, а я не хочу дожидаться возвращения этой твари за десертом. Так что я пошла.
И стала двигать в сторону вулкана, бочком, дабы удостовериться, что кого-нибудь тут не посетила столь же удачная мысль о подстреле впереди идущих, как ее саму чуть ранее.

— Конеш-ш-шно болит, эта ш-штука этому каджиту ш-шер-ость спалила! — пожаловалась К’Амори. — И ещё кожу!
На самом деле, каджитка преувеличивала. Лапу пекло, она саднила, но это были более лёгкие ожоги. Хотя кошку беспокоило то, что она не может посмотреть на повреждения. Каджитка вздохнула и и снова занялась разглядыванием темнокожий девушки, отпустив песок. Кошка зевнула, но с щелчком захлопнула рот, навострив уши. Она дёрнула головой и посмотрела себе под лапы, наблюдая дрожащий песок.
— Во имя Р-раджина... — выдохнула она, не в силах куда-то двинуться.
В чувство её привела Рехста. Каджитка порылась вывернуть то же, что и в прошлый раз, но арахнотавр бежала слишком быстро. Кошка потеряла равновесие и просто упала на песок, вскакивая в ту же секунду. Каджитка остановилась, думая, с какой стороны вылезет червь. Было непонятно. Вся земля дрожала в округе, и бежать куда-то просто не было смысла. Гигантский монстр мог появиться просто под кошкой, а мог там, куда убежала Рехста. И кошка оказалась права, арахнотавр пришлось резко изменить направление движения. И К’Амори развернулась и побежала в другую сторону, не оглядываясь. Но очень быстро любопытство вытеснила животный ужас, и каджитка остановилась. Повернула голову, и застала уже другую картину. Гора земли и среди неё живые существа. Каджитка сорвалась с места и побежала обратно.
— К’Шар-р-р, Оливер-р-р! — прокричала она, не веря своим глазам.
К’Амори уже похоронила мысленно этих двоих, оставшихся рядом с башней. Она просто остановилась рядом и невероятен смотрела на спутников.

- Живы, - прошептала Рехста с выдающим её удивление придыханием. – Как? Цералин, как?..
Гигантский червь умчался обратно под землю так же внезапно, как и явился на белый свет. Рехста готова была уже себе заранее эпитафию прокричать, но на сей раз их маленькая компания монстра, очевидно, не интересовала. Мало того, он ещё и эту тройку с того света вернул!
Беа и Оливер только-только успели очнуться после падения, как гигантская сколопендра выбралась наконец из-под земли. Она оказалась светло-красной, хотя детали расцветки сейчас скрывала грязь. В размерах насекомое могло бы посоперничать с анакондой – метров пять, не меньше, и примерно полметра в ширину. Его длинные, жёсткие усы помахали в воздухе и совершенно случайно наткнулись на лодыжку женщины в белом. Не теряя ни секунды, многоножка окончательно вырвалась из кучи глины и рванулась к Беа, отвратительно скрежеща панцирем. Зато теперь всем вокруг было видно, что самая задняя пара её ног выросла до размеров огромных мощных щупалец, и в щупальцах этих тварь крепко-крепко держала перемазанный в грязи и крови труп. Женщина в вычурных доспехах и красно-жёлтых тряпках. Забрало шлема выполнено в виде черепа. Все, кроме Рины, признали бы труп Агнис.
Оливер очухался как раз вовремя, чтобы услышать, как Беа яростно визжит: сколопендра передними лапками и жвалами уже как раз дотянулась до её ноги. Пластинчатый панцирь монстра представлял собой первоклассную броню: зазоры только горизонтальные, так как пластинки друг на друга заходят, глаз не видно, живот, даже если и не защищен, лежит слишком близко к земле. Единственное слабое место – ротовой аппарат...если это окружённое тёрками, жвалами и шипами пространство можно посчитать слабым местом.
Беа оттолкнула от себя мальчика, отправляя его кубарем по склону вслед за К’Шарром.
- Агнис, - собралась наконец с мыслями Рехста. – Агнис!
“Может, ещё и дотащим-таки её труп до вулкана! Надо только его отобрать у этой гусеницы...”
Ладонь арахнотавра мягко легла на эсток. Так. Так-так-так. Судьба мерзавки в шерстяной одежде её не интересует. Эта мразь её там, у башни, чуть червю не скормила, когда начала взрывать свои хлопушки. Будет ещё цералинка ради неё задницей рисковать! Нет. Не годится.
Однако с чернокожей тоже, как-никак, придётся согласиться. Не стоит дожидаться, пока червяк решит опять наполнить свой желудок вкусненькими двуногими и ей, Рехстой, впридачу. Как бы цералинке ни хотелось сейчас постоять и поглазеть на трапезничающую сколопендру, пора забирать у той порученную им Сё Туа ношу. А просто так она её явно не отдаст.
“Совмещу приятное с полезным”, - решила Рехста, срываясь с места. Она переступила через К’Шарра и быстро побежала вверх по куче земли, стараясь не шуметь. Благо с восемью-то ногами, да на мягкой земле это легко. Она на ходу достала Жаждущую из ножен и устремилась к сколопендре со спины. В такие моменты цералинка очень хвалила свой выбор оружия: эстоки предназначены для того, чтобы дырявить сталь, и сейчас она легко, одним ударом прошьёт эту наглую многоножку... ну в жительница пустыни послужит отвлекающим фактором. Удобно!
По крайней мере, таков был план. Сколопендра не отрегировала на подбегающую к ней Рехсту. Жаждущая со звоном врезалась в бронированную пластину близ её хвоста, из-за чего та треснула.
Но не поддалась. Эсток согнулся, выпрямился обратно, отпрыгнув арахнотавру в руки. Выражение на лице цералинки сменилось крайним удивлением. А многоножка то ли даже не заметила, то ли не придала происшедшему никакого значения – она просто взяла, вцепилась лапками в лодыжку Беа и сунула ногу пустынницы в натуральную мясорубку, которой являлась её пасть...
________________________
Рехста: проклятие Эльзы из Холодного Сердца, 1/5
Очерёдность: К'Шарр, Рина Тейл, К'Амори, Оливер