Мертвый мир

Первое сообщение в теме :

Беорон Мец
Орк?..

Не смотря на то, что противников было всего двое и особо умелыми бойцами их назвать было нельзя, небольшая площадь комнаты на руку Беорону не играла. Предстоящую схватку осложняло так же и то, что противники совершенно не боялись смерти или увечий. Но, тем не менее, отступать человек не собирался, ибо, во-первых было некуда, а, во-вторых, просто бессмысленно.
Потому, дождавшись, пока мертвые выйдут поближе к центру комнаты, Беорон скользнул в сторону, так чтобы мертвецы, оказавшись по отношению к нему на одной линии, мешали друг-другу и ему не пришлось сражаться сразу с двумя.
Подхватив с пола какую-то медную посудину, Беорон кинулся на ближайшую к нему нежить и что было сил, в том числе и магических, вогнал эту посудину в раскрытую пасть мертвяка, ломая тому неприлично хорошо сохранившиеся зубы. Отсутствие пальцев на руках нежити, давало человеку основание полагать, что вцепиться в него у противника не получится, а потому он ухватив мертвеца поудобнее, продолжил толкать того на его однорукого собрата, стараясь направить обоих в сторону окна, одновременно с этим нанеся двурукому пару мощных ударов кинжалом в область ключиц, намереваясь тем самым, лишить неупокойника возможности пользоваться руками совсем.
Достигнув проема, через которое человек и попал сюда, Беорон принялся выталкивать обоих мертвецов в окно. Не без усилий, но в конце-концов, управившись с этой задачей, он наконец получил возможность осмотреться. Химический запах, очевидно из одной из разбившейся тут склянки, напомнил Беорону о котиках. Котиков Беорон не любил, и их исчезновение было одним из немногочисленных плюсов победы Присциллы. Покопавшись в сумке, он выудил оттуда кусок тряпки и замотав ей нос и рот, прислушиваясь приблизился ко входу в комнату, возле которого еще недавно копошились мертвецы.

Ползающие, с перебитыми ногами, зомби не представляли угрозы... пока. Два удара - и больше они никого не сделают такими-же, нельзя кусаться без голов. Орк шагнул к третьему, и эффективно лишил того и протянутых рук, и головы - в результате под стеной валялось аж три черепушки, эффектно щёлкая зубами, и сильно желая, чтоб кто-то сунул палец. Но дураков не находилось.
Подняться, закинув меч за спину, по верёвке было легко, но в последний момент в татуированную голову пришла мысль, что прыгать внутрь комнаты головой вперёд не самая лучшая идея. За голову могут и укусить, а это - в идеальном случае остаться без уха. Поэтому Райгард подтянулся, зацепился за стену и полез вдоль окна, пока не сумел кинуть взгляд внутрь... а потом очень быстро внутрь прыгнуть, раздавая обнаруженному зомби по морде. За спиной прошелестел милый "ветерок" от громадных крыльев.

Райгард поступил весьма толково, решив сперва разведать, куда заведет его свисающая веревка. Нежить в помещении обнаружилась: помимо тех трех несчастных, что выпрыгнули ему навстречу из окна и которых орк уже окончательно обездвижил, в большой, но тесно заставленной, вернее сказать, заваленной каким-то барахлом, комнате обнаружились еще минимум пятеро мертвяков. Два не представляли никакой угрозы, придавленные мебелью, обрушившейся на них при падении. А вот трое других: крепкого вида подгнивший мужик с обожранной с лица и торса плотью - явственное свидетельство того, какой смертью он погиб, остроухая барышня в нарядном когда-то платье, да какой-то сильно проворный малец, рванувшийся по завалу к окну, едва заметил орка, прямо с ненормальной для обычных зомби скоростью, вот эта троица могла доставить неприятностей. Но время искать варианты поджимало, Райгард сам приметил, как обдало ему спину движение воздуха от крыльев сшитого дракона, закладывавшего вираж в поисках живых...

Оружие, наиболее привычное Беорону, без сомнения, было весьма сподручно, чтоб отправлять на тот свет живых. С мертвецами же кинжалы были вовсе не так убедительны, как что-нибудь более увесистое. Зато практически не отягощали мужчину. Пользуясь стратегическим преимуществом в скорости и проворстве, и, тактически, шикарным бронзовым кувшином, блестящим и тяжелым, он умудрился разбить остатки рожи одному из обгорелых, а когда вяло, медленно сопротивляюшемуся мертвяку лезвие кинжала подрубило второе плечо, повезло обмякшим трупом загородить окно, через которое Беорон проник в комнату, оставив второго по ту сторону проема. Зато те, что остались снаружи, потратят какое-то время, прежде чем смогут последовать за живым, если вообще догадаются, как это можно сделать.
Кто-нибудь и мог счесть, что вонь вываренной мочевины приятнее, чем трупная, но человек, сколько смог, избавил себя от обоих, замотав лицо тряпкой. Из комнаты вел один единственный выход, двери на петлях не было, и, миновав погрызенный труп какой-то твари, то ли мелкой псины, то ли крупной крысы, Беорон увидел дальше сушильню - многочисленные веревки, на которых были растянуты полотнища, кое-где заляпанные старой кровью. Тут тоже были трупы, но, видимо, уже упокоенные, не шевелились и не реагировали, а еще, помимо двери справа, было широкое окно, расположенное, как получалось, прямо напротив того, через которое он проник в помещение. Получалось, когда-то тут сквозило дай боже, сейчас же воздух даже не колыхался, и запахи от разбитых банок с концентратами в недавней прачечной застоялись.

Мецкэнетт решила не испытывать судьбу возможной повторной встречей с крылатым монстром, и, оборвав чаяния просто одетой покойницы отведать эльфятины, рванула в коридор, таща за собой брата. Проход оказался в меру широким, и, буквально через десяток шагов они достигли перекрестка. Вперед коридор продолжался, упираясь через метра три в другую комнату, довольно светлую, и, кажется, поворачивал, так как с той стороны тоже брезжил свет, словно из дверного проема. А направо коридор расширялся чуть ли не в двое, и оканчивался у массивных двустворчатых дверей. И снова - полоски света из зазора внизу. Правда эти полоски перечерчивались тенями чьих-то шаркающих ног...

Доставать меч времени не было, и орк просто врезал в лоб рванувшемуся на него мертвяку. Латная перчатка гарантировала, что за руку тварь не укусит, так что риск был минимален, и оправдался - проворный юноша улетел в сторону дамочки и разломал ещё какой-то стул. Рывок здоровяка, не менее быстрый, заставил уворачиваться и задуматься.
-Быстрые какие, Грумуш вас побери! - выругался Райгард, опять не успевший достать двуручник. Засапожник против зомби не годился,  вещмешок с топориком валялся под ногами дамочки, и пришлось продолжать рукопашную, отчаянно пихнув зомбаря в оконный проём. Тот беззвучно - голосовые связки ему сожрали после смерти - улетел вниз, и громко шмякнулся о землю. Но увы, быстрый молодчик успел встать...
И началась бешеная драка двоих неустающих зомби и более сильного, но и более уязвимого орка. Минут пять в комнате ревело, билась мебель и падали тела, пока в какой-то момент в  постоянных атаках не наступил секундный перерыв, и перехваченный за середину меч не стал крушить кости, не рискуя укусами  и разрывами. После чего четвёрку немёртвых покрошили в лоскуты, и орк привалился к стене. Выдохнуть. Создать воду и смыть грязь. Ещё раз выдохнуть.

А потом он начал обыскивать комнату и тела, пытаясь понять, что делало зомби такими быстрыми и опасными.
-Глаза открой,  духа узри, место отринь, тайну узнай. - формула звучала, естественно, не так, но работал и её перевод на орочий, старый как шаманизм, а от жреца и не требовалось мажеской точности.

Везде свет. Плохо. Значит, всюду окна, и немаленькие. Продолжит ли крылатая абоминация выискивать своих жертв внутри оконных проемов? Судя по отсутствию шума позади, на балкон она пока не прельстилась. Нарезает ли круги снаружи, или унеслась прочь, довольствуюсь попаданиям плевка в их прошлое укрытие? Отличит ли живых от бесцельно слоняющихся по своим покоям мертвецов?
Не стоило забывать и о том, что в павшем городе могла оказаться та пара неизвестных, которых Ксеф’Хаир приметили на обрыве. Если они выжили, конечно. Опыт подсказывал, что встреча может оказаться опаснее и непредсказуемее знакомства с летучим поганищем.
Там, где за дверью шаркали ноги, было хотя бы ясно, чего ожидать. Что было в тихих комнатах, пустота или нечто более хитрое? Эльфка выразительно посмотрела на брата, кивая головой на проход вперёд. Мертвец мучительно скривился и замотал головой. Он никогда не отличался храбростью при жизни, не приобрёл её и в посмертии. Знал, что местные мертвецы не прельщаются на его гнилую плоть, но никогда не стремился к лишним встречам с восставшей мерзостью. Родственники это дело такое – лучше держаться на расстоянии.
Впрочем, в этих переглядках он неизменно прогрывал, и, скорчив ещё более страдальческую мину, боязливо и незаметно направился исследовать комнату впереди под напряжённым надзором чуткоухой сестры, напряжённо прислушивающейся к происходящему вокруг.

Осторожно ступая, стараясь не побеспокоить мертвые тела, Беорон двинулся по комнате внимательно осматриваясь, в поисках того, что можно было бы пустить в ход против очередных зомби. По пути он сдвигал полотнища на тот случай если придется опять принимать бой — сейчас его преимущество было только в подвижности и обзоре.
Двигаясь так он добрался до двери, прислушался, после чего направился к окну и осторожно, из-за стенки, выглянул осматривая окрестности. Летающей твари он уже особо не опасался. Почему-то ему думалось, что тут, в помещении, она его уже не достанет. А вот троих других, волею случая одновременно с ним оказавшихся на краю кратера опасаться стоило.

Райгард действительно умудрился почти без труда выкинуть самого здоровенного на вид, хотя и погрызенного нынешними соплеменниками ходячего за окно. Тот в тишине пролетел и и опрокинул собравшихся под окном других зомби, из тех, что преследовали быстрого орка, но не смогли за ним вслед подняться. В ограниченном пространстве каморки полноценный бой вести было тяжело, по крайней мере в привычном зеленокожему понимании, но боевой опыт возобладал, и круша все вокруг, орк сумел все-таки раскрошить оставшиеся тела, вот только шуму поднял... Он как раз закончил произносить заклинание, когда почувствовал большой сгусток, арканный крепкий узел, приближавшийся извне, с большой скоростью практически ударился во внешнюю стену дома. Оконный проем закрыла тень, заскребли по внешней стене когти, и в окно всунулась мерзкая башка стичдракона, привлеченного шумом драки. Пасть разверзлась, и Райгард учуял гнилостную вонь - чудище готовилось извергнуть в комнатушку едкое и ядовитое содержимое своего зоба...
***
Со всеми предосторожностями, отодвигая давно уже высохшие и заново пропитавшиеся смрадом реагентов и  мертвечины куски ткани, Беорон прокрался к противоположному окну. Прямо перед ним начиналась пропасть, перечеркнутая сотнями уцелевших и рваных веревок и подвесных мостов, тянущихся сложным лабиринтом между выстроенными многоэтажными домами, вгрызшимися в породу или построенными на немногочсленных плато. Из стен то там, то сям, тянулись вверх изогнутые и тощие стволы деревьев, а там и сям тащили ноги мертвецы - те, которых было видно. На фасадах многих домов были богато отделанные балконы и баллюстрады, сейчас пустые. Крытых почти не было, к домов - было достаточно тенисто, постройки блокировали друг-другу свет, да и вообще, несмотря на довольно ясный день, тут было достаточно тенисто, почти до мягкого сумрака. А в центре, внизу, он увидел золоченый купол какой-то постройки, притягивавший внимание и цветом и тем, что прямо по его середине, по сечению в длину он был словно треснутым, начавшим открываться. Вот только спуститься прямо туда точно не получилось бы - он был отнесен в сторону от того места, где находился человек. А еще оказалось, что окно было скорее дверью из двух частей. Нижняя была притворена, и получалось, что сквозь этот проход можно было попасть на шаткую деревянную баллюстраду, опоясывавшую фасад дома и ведшую за угол постройки.
***

Эльфы не производили достаточно шума, чтоб вновь привлечь к себе внимание твари, но ни Мец, ни Саргон о том, понятное дело, даже не догадывались, так что разведка, куда она отправила брата, выглядела и необходимой, и безотлагательной. Впустую посопротивлявшись, Саргон направился прямо, миновав с перекрестка еще одну открытую дверь в помещение, но без того, чтоб зайти в ту наполненную тусклым дневным светом комнату, было ничего не разобрать. А вот прямо... оказавшись на пороге, мертвец отшатнулся и замычал. На коже тыльной стороны его ладоней расцвели некротические язвы, и он успел дернуться назад раньше, чем то, что на него воздействовало, зацепило и лицо. Он не почувствовал боли в прямом смысле, но ощутил прикосновение энергии, что могла запросто лишить его физического тела - достаточно мощной, чтоб отбить ему всякое желание даже пытаться зайти в ту комнату, как бы яростно не зыркала на него сестра.

Задержав взгляд на куполе здания, вероятно бывшего раньше каким-то храмом или святилищем, Беорон почему-то решил, что именно туда ему и надо. Уж если где и было чего полезного, то наверняка именно там. Правда путь туда, очевидно, простым не будет
Человек перегнулся за край окна, пытаясь понять куда ведет баллюстрада. Можно было бы, конечно сходить и посмотреть, но рисковать не хотелось. В то что дерево уцелело после катаклизма человеку не очень верилось.
А потому, отложив этот путь на самый крайний случай, Беорон направился к двери, тихонько, насколько это вообще возможно, отворил ее и выглянул, оценивая обстановку.

Осознав, что не успевает, орк опрометью вылетел из комнаты, выбив хлипкую дверь, и сразу рванул направо, сказалась что привычка людей делать двери в комнатах лёгкими, что привычка выбивать их левым плечом. Захлопнуть он ничего не успел, но это было, по сути, и не важно - как ни могуче было дыхание гнилостной твари, а на целую комнату его хватало с трудом.
А в коридоре ждала новая проблема, правда, одна и тупая - местный мертвяк в униформе дворецкого. Бывший местный раззявил пасть и подавился колющим ударом, после чего Райгард привалился к стене и выдохнул - долго дракон ярится не будет, в комнату он не влезет, а если влезет и потом высунет в коридор башку без лап и подвижности.... можно и убить, и лучше это сделать сейчас в узости, чем когда на тебе мешок добычи.

Нем мертвец был от того, что лишился языка, а не от того, что зашили ему рот или перерубили связки – а потому ничего не мешала ему не замычать, но коротко закричать.
Мец дёрнулась, застыла, распахнув глаза, тут же сорвалась вперёд, подбегая ближе. Какого чёрта?
- Что за… - Быстрый взгляд на покрытые язвами руки и лившийся из-за двери свет быстро собрались в единую картину, выразившись в певучем потоке тихой эльфийской ругани.
- Прости. Я даже не подумала, - сокрушенно выдохнула Ксеф’Хаир, беря руки брата в свои, чтобы осмотреть. Тот тут же вырвал их обратно, глядя обиженно и зло, отходя от треклятой двери ещё дальше.
Живую плоть можно было исцелить множеством способов. Светом ли, магией ли крови или природы, а то и собственными силами, живое тело справилось бы с этим.
Мёртвое – нет. Ни одна царапина на нём никогда не заживёт, не превратится в шрам. И можно, конечно, сказать – ничего, нашьёшь заплатки из чужой кожи, свежее и мягче, и они, если повезёт, может даже «приживутся» и не станут постоянно гнить, требуя замены. Да, конечно. Можно хоть все руки мертвецу отрубить и заменить, можно хоть всё тело пересобрать по новым кусочкам – и много ль от него тогда останется?
А ведь когда-то Саргон так любил свои руки, так гордился их изяществом! Всегда безупречно аккуратные, не тронутые мозолями от тяжёлой работы, они могли бы служить чудной моделью любому скульптору или художнику. А теперь как ни натягивай кружевные рукава, невозможно скрыть все эти трещины, царапины, нарывы. Смерть навсегда врезалась в эти скрюченные пальцы и иссохшую кожу.
- Ничего, я раздобуду тебе славные перчатки, ладно? Из телячьей кожи, мягкие и нежные, уверена, здесь такие точно найдутся, - тихо бормотала тауматург, доставая из сумки чистую ткань и принуждая брата позволить ей перебинтовать мёртвые ладони. Успокаивала она скорее себя. Обожгло б хоть руки, хоть лицо ей – это было бы поправимее, это было бы не так важно.
- Оку-а э-о -есь? – хрипло промычал неживой, злобно зыркая на дверь. Он был способен ещё произносить гласные, но почти никогда не делал этого – ненавистно было слышать, как убого звучит собственный голос, выдавливающий это неразборчивое дебиловатое мычание.
- Не знаю, - устало покачала головой Мец. И правда, откуда?  Это ведь Свет? В этом переполненном магией мире встречались странные аномалии, но эта была какой-то уж больно… не случайной. Здесь обосновался какой-то чудом выживший светлый маг? Или сохранился могущественный артефакт, светлая реликвия? Может, какое-то защитное зачарование чудом сохранилось само по себе, даже если сотворивший его заклинатель уже подох?
Хорошо бы если так. Все эти рьяные светоложцы вечно бросаются причинять справедливость раньше, чем ты успеешь попытаться объясниться, что никакая не слуга Присциллы, а просто мимо проходила.
Приоткрывая дверь справа, недавно бывшая по левую сторону, снова вела в подозрительно пустую и светлую комнату – но по той же стороне была дверь с окном, через которую они сюда проникли, и в обычную природу света. Левая же дверь, с шарканьем бесцельно переставляемых ног, говорила о таящихся опасностях более прямолинейно. Досадливо поморщившись, понимая, что теперь ещё не скоро Саргон согласится хоть куда-то сунуться первым, старшая син’дорай все же решила проверить будто бы пустую комнату. Наученная чужим горьким опытом, сперва не открыла дверь, а быстро провела рукой в полоске льющегося из щели света – не обожжёт ли и её?

Возможно, будь в свое время светоложцы понастойчивее, не пришлось бы эльфийке объясняться про служение Присцилле направо и налево, но все произошло так, как произошло, и теперь эти самые светоложцы таскались по миру, пытаясь, где получалось, отбивать остатки жизни и всепоглощающей смерти, действительно, уже не располагая ни желанием, ни возможностями смаковать и разбирать нюансы. Насколько были велики шансы повстречать таких и тут? Но от Мец ситуация все-таки требовала расследовать и исследовать. Пустая комната с окнами на фасад оказалась застигнута ремонтом, конечно, сейчас заброшенным. Светлые пятна разлитого мела на полах, обрушившиеся у стен ремонтные леса, вот и все убранство. А приблизившись к комнате, наполненной светлой энергией, эльфийка, все-таки будучи и сама достаточно искаженной некротическими экспериментами, проведя рукой там, где они, должно быть, уже начали пребывать в силе, почувствовала, что рука словно погрузилась начинающую закипатьт воду. Дискомфорт был очень очень силен, до боли, но видимого вреда остроухой пока еще не причинял.
А еще она увидела, что же там, внутри, было.
В воздухе, приблизительно в полутора метрах над полом, парила непрозрачная серебристая сфера, маслянисто поблескивающая гладкими боками, а вокруг нее застыли, взявшись за руки и закрыв глаза, пять женщин в нарядных, богатых платьях, за которыми сложно было увидеть давно погасшую жаровню в центре их круга. Но все простоволосы и, кажется, даже босы. Одна из них была совсем древней старухой. Это от них и шел тот обжигающий свет. Лица у всех были напряжены, глаза закрыты, ни движения, ни шевеления груди на вдохе, ни звука. Еще Мецкэнетт увидала разбитый ящик с какими-то ритуальными принадлежностями и золоченой посудой, кажется, гримуарами, чуть поодаль лежали полотнища тканей разных цветов. Ничего в этом застывшем действе эльфийка разобрать не могла, с подобной магией она не сталкивалась.

Райгард решил не пытаться погибнуть героем, вкусив полную меру некротического дыхания чудища, пропихнувшего уродливую башку в окно, в котором скрылся живой. Он только и успел выскочить за дверь и прильнуть к стене, попутно решив проблему посмертия еще одного местного обитателя, когда сшитый начал извергаться в комнату, наполняя ее миазмами, шипением, вонью, и гнилостный запах потянулся в коридор. Булькающие звуки, сопровождавшие процесс, затихнув, отметили и его окончание, но пролезть вслед за убежавшим орком массивная тварь не смогла. А возвращаться и пытаться ее прикончить в комнате - очевидно стало не лучшим планом - весь пол был залит, даже вытекало в коридор какое-то непередаваемо зловонное месиво, в котором медленно растворялись куски какой-то плоти. Запах был такой, что от него орк с огромным трудом смог сдержаться, чтоб не опустошить и свой желудок. Даже будучи за пределами комнаты, он почувствовал, как начинает кружиться голова, а капли отравы, уходя вниз сквозь доски пола, оставляли жженые пятна, словно какая-то хитрая кислота.
Судя по звукам, рукотворный монстр вполне удовлетворился произведенным разрушением, и все еще чуящий магию, орк услышал скрежет когтей по стене, а пятно арканной силы, удерживающий это творение в диком подобии жизни, начал удаляться куда-то вверх, по фасаду дома.

Балюстрада, которую разглядывал Беорон, и на которой то и дело зияли дыры от вывалившихся досок, выглядела сама по себе достаточно рискованно. Опоясав угол дома, из окон которого он выглядывал, она упиралась в тупик, с каким-то хитрым приспособлением, вроде лебедки, сейчас, увы, безнадежно уже разрушенном, хотя и сохранились тросы, теперь безвольно свисавшие вниз, к разваленным террасам. В другую сторону она раздваивалась в лестницу, один пролет которой вел вверх, к дверям, обрамленным засохшим вьюном, под вывеской "Марисц, Кожевенник", и шла вперед, уже вдоль этого фасада. И вниз - вливаясь в какую-то узкую улочку, едва ли в пару метров шириной, засыпанную кусками штукатурки, досками и неподвижными людскими телами. Внешняя ее сторона была огорожена деревянными же перилами, обрываясь в какой-то зазор, из которого, отступив от перил еще метра четыре, вырастал другой дом, слепой от вылетевших стекол, с покосившимися ставнями и широченной трещиной по всему фасаду.
Видимо, пробираясь подобными местными улицами, прыгая с яруса на ярус, пользуясь подвесными мостами, можно было как-нибудь добраться и до замеченного им храма, или чем там являлось здание с золоченным куполом.

Крайне осторожно ступая по доскам, Беорон двинулся к развилке. В прочность деревянного настила он не верил от слова совсем, а потому держался поближе к стене. Даже не потому, что надеялся как-то зацепиться за нее, а просто инстинктивно. Все это время он прислушивался к тому, что творилось вокруг: в городе, на узких улочках, пытался расслышать, что там наверху — не собирается ли спикировать еще одна сшитая бог знает кем и из чего крылатая тварь, в здании, которое только что покинул — не оклимался ли кто из неподвижно валявшихся мертвецов.
Дойдя до зазора в перилах, Беорон обратил свой взгляд на дом через улицу. Прыгать туда было бы полным безумием. Даже рассматривать такую возможность, он стал бы только в самом крайнем случае. Тем более, что сам дом и так выглядел не очень-то гостеприимно. Вид разбитых окон и тьмы за ними всегда вызывал в человеке, какое-то странное чувство. Нет, не страх, но что-то такое, сродни суеверной предосторожности.
Достигнув так развилки, он какое-то время постоял рвздумывая, куда продолжить путь. С одной стороны, ему очень хотелось спуститься с этой хлипкой, не внушавшей доверия конструкции, с другой — мысль о том, сколько еще неупокоенных шарахается внизу, делала эти самые мостки островком уюта и безопасности.
Постояв так какое-то время, Беорон все же решил наведаться в гости к этому Марисцу. Уж больно не хотелось раньше времени спускаться вниз, туда где были свалены тела тех неудачников, которым неповезло пережить то, что здесь произошло. Тем более, что в спешке человек пока пользы не видел.
И вот, добравшись до дверей, Беорон прислушиваясь к тому, что происходило внутри, осторожно взялся за ручку и слегка приоткрыл дверь, молясь, чтоб та не скрипнула на всю округу.

Райгард беззлобно матюгнулся, и, закинув рюкзак обратно за плечо, пошёл дальше. Путь налево был отрезан жижей, лезть наверх значило порадовать "Вонючку", а соседняя комната была заперта-и бедна. А ещё за хлипкой дверью что-то заскреблось, когда орк проходил мимо, всматриваясь в поисках магии, но живым не было. Поэтому самым простым было отправится вниз, тем более, что людям для того, чтоб лазить по подвалам, обычно нужны факела или колдовство.
А оркам колдовство показывает магию. Ну и проблемы-если суметь произнести нужное заклинание и спросить правильного духа. Но орочьих трупов, которых можно было бы правильно похоронить и в обмен получить знания о месте, Райгарду в этом городе не встречалось.
(нет, говорить с мёртвыми с помощью заклинаний он не умеет. Но если дух захочет-на вопрос ответит)))

Без сомнений, открывшаяся болезненно прищуренному взгляду сцена сразу рождала множество вопросов, мыслей, догадок. Только чтобы их хоть начать в остроухой голове оформлять, хорошо бы сперва спрятаться от обжигающего света до того, как твоё лицо превратится в обварившуюся массу. Мец так и поступила, не таясь хлопнув дверью. Если женщины не реагировали на грохот, разговоры и крики, такая мелочь их вряд ли потревожит.  
Тихо шипя, малефикар прижалась спиной к двери, пережидая боль и магией разогняя кровь в своих жилах, залечивая словно ошпаренную кожу. Красота давно не заботила её в той же степени, как многих иных эльфок, но сожжённое лицо несло куда более широкий ряд проблем, помимо эстетических.  
Мертвец держался поодаль и молча ждал, поджимая сухие губы. Обида была в нём сильнее сочувствия, и разгоралась лишь сильнее от того, сколь меньшим отделывается сестра. Как легко ей выйти сухой из воды, просто всё излечив - в отличие от него. Как это было несправедливо! Нечестно!
Мец же думала. Свидетельницей чего она стала? Слишком странно. Обычно син’дорай всегда чуяла, как арканное полотно менялось от творения заклинаний, но сейчас было глухо. Может, заклятие плелось так долго, что уже стало частью фона?  
Но что было целью такой сложной и долгой волшбы? Вряд ли амбиции поглощенных ритуалом женщин ограничивались сохранением свой безопасности в этой жалкой каморке. И что это была за сфера?  
Длинные брови устало сдвинулись к переносице. Познания Мец о магии в этом мире утратили всю актуальность, но на ум приходили только две цели, требующие такого сосредоточения, и ни одна некромантке не была на руку. Первая - волшебницы пытались призвать, воплотить или создать некое существо, быть может, магического элементаля-защитника, чьей основой станет то загадочное серебряное ядро, и наполнить его энергией света. Вторая - они могли намереваться сотворить магический купол, способный вновь защитить павший город от нежити.  
Могли быть, конечно, и иные резоны, но в условиях конца света другие цели казались эльфийке немного... бессмысленными. Но всё равно представляющими для двух остроухих путников опасность.
“Пожалуй, мне следует убить их прежде, чем они завершат начатое”, - отстранённо думала Ксеф’Хаир, встречаясь взглядом с братом. Она не была зла на застывших волшебниц за то, что их магия им вредила. С тем же успехом можно яриться на огонь за то, что дерзнул обжечь неловкую руку.
“Но разошедшийся костёр мудрее потушить прежде, чем он превратится в пожар”
Син’дорай оторвалась от двери, и коса в руках снова перестала быть игрушечной. Если женщины правда были поглощены процессом, на её стороне была неожиданность. Маг крови наверняка бы могла расправиться с парой колдуний прежде, чем остальные придут в себя. Если постараться сейчас закрыть тканью всю открытую кожу и действовать быстро...
Проблема была в том, что она не хотела. Некромантка не раз и не два переступала через собственную волю, но не стремилась и в этот мир нести лишние смерти без острой нужды. Он отлично справлялся с этим сам.  Если пятеро босоногих колдуний могли хоть немного отсрочить окончательное торжество очередной свихнувшейся злодейки, и уничтожение блудных эльфов не является обязательной частью этого замысла - пусть.  
Хотя она явно бы мыслила иначе, если бы встретила тут не людей, а пятёрку зловонных тролльчих за убогим вудуистичным ритуалом.
- Нам лучше убраться подальше, - спокойно заметила Мец, к злости брата не торопясь с объяснениями и просто направляясь к последней двери - той, за которой раздавалось привычное шарканье мёртвых ног. Длиться ему недолго.

Как ни странно, доски довольно удачно выдерживали вес Беорона, не предпринимая попыток развалиться прямо под его ногами.
Он добрался до лестницы, потревоженный только бросившимся к нему из-за зарешеченного окна  мертвяком, шуганувшим его так, что можно было бы и добровольно сигануть вниз, но не сумевшим добраться до живого.
Кожевенная мастерская встретила его сильным характерным запахом выделанной кожи: кому-то он казался приятным, но, конечно, не в такой концентрации. А еще - полным разгромом когда-то ладного и разумно организованного магазина и мастерской. Здоровенный стол, на котором когда-то кожи кроили, не выдержал удара, разломавшись в середине. Валялись инструменты и катушки дратвы, скрученные в рулоны здоровенные шкуры различной выделки и цветов падали  со своих стеллажей. Готовые изделия, всяческие ремни, сбруи, фляги, сумки, все валялось вперемешку. Была тут и какая-то одежда, кажется. А вот былых хозяев не было видно или слышно. Только крупная дохлая крыса, придавленная завалившимся стулом повернула к обожженому голову, раззявила пастишку и заскреблась на полу, безуспешно пытаясь добраться до человека.

Райгард покинул изгаженные коридоры, и, в поисках какой-нибудь лестницы или любого другого способа спуститься, отправился дальше. Коридор заваливался под ощутимым углом, но не мешавшим при том перемещаться. В итоге он по дважды вильнувшему коридору добрался развилки - налево была покосившаяся дверь, и, судя по свету, пробивавшемуся из щелей, вела она из здания. А прямо - начинался спуск по лестнице, один пролет, и еще одна прикрытая на брус с его стороны дверь, явно крепкая, хотя тоже потраченная деформацией от падения всей летучей глыбы. Из-за двери он явственно услышал какой-то напев без слов, голос был довольно высок, даже тонок, но хрипл и плохо подчинялся поющему. Если бы не хрип, так мог бы петь ребенок. Или халфлинг.

Мецкэнетт действительно досталось гораздо слабее, чем ее брату, но она входила туда, где плескалась благодать добровольно, и оставалась под ее действием дольше. Вряд ли действие силы было только поверхностным, скорее необратимые повреждения на коже Саргона были следствием того, что светлая сила гасила или разрушала некротические токи, поддерживавшие существование уже мертвого. Ускоряли распад плоти, или как-то так. Ни в чем подобном остроухие особо не разбирались, а заклинательницы, парящие над полом, вовсе не стремились провести ликбез. Скорее всего, они действительно были в таком трансе, что разумами просто отсутствовали в этом месте. Вряд ли им было дано постигнуть, что кровавая эльфийка только что их пощадила.
Оставив чародеек творить неведомую волшбу, эльфы отправились исследовать особняк далее. Двери оказались не заперты, а шарканье ног, как выяснилось, исходило от полудюжины совершенно безобидных - при должной сноровке, конечно - мертвяков. У некоторых отсутствовали конечности, у одного - перебит позвоночник. Выделялась одна из покойников: невысокая, нарядно, как кукла, разодетая кудрявая девица. Костюм у нее был мужской, но очень вычурный, богатый - синий бархатный дублет, бордовый плащ на одно плечо, заколотый несколькими фибулами в виде перьев, похожие и волосы ей скалывали. Также на ней были высокие сапоги из хорошей кожи, скрывавшие темные шерстяные бриджи. Все что можно было подбить мехом или им оторочить - было оторочено или подбито мехом - шоколадно-коричневым и мягким, словно шелк. Завершали образ заткнутый за пояс стек, нож в ножнах, сумка с тиснением на поясе, лайковые перчатки и заваленая на один бок голова. Лицо ее с одной стороны было словно обглодано какой-то тварью. Ее сородичи повалили на встречу Мец, ожидаемо игнорируя брата кровавой. А вот наряженная покойница развернулась, и медленно, дезориентированно побрела на выход из комнаты, оказавшейся большой светлой приемной, с переколоченными остатками зеркал и мебели.