Мертвый мир

Беорон Мец
Орк?..

Имя Райгард
Категория - Воин
Раса – орк на стероидах
Внешность -Здоровенный тёмнокожий парень в кольчуге, пропылённой одежде, с вещмешком за плечами и двуручным мечом на плече. Длинные волосы, иногда заплетает в косы, всякий раз в разное количество, в каждую косу вплетает кожаный шнур, иногда просто коданая повязка через лоб. Подкованные качественные сапоги, приподнятые клыками губы, острые тёмные глаза, татуировки шамана младшего посвяшения на руках и над левым глазом. Стальные браслеты на руках, топор-молот на вещмешке.
Характер -Разгвоздяйско-добрый. Не злобен, но редко думает о других.
Слабости – езда на лошадях(презирает, ноги не подведут. Лететь – согласен). Противоположный пол – бывший ученик шамана, опыт с девушками стремиться к нулю.
Склонен принимать вызовы, а потом думать(Дракон? Драться хочет? Хорошо.... стоп, что я делаю????)
Биография Райгард был высок и прекрасно сложен. Волосы – чуть кривовато обрезаны, черные и толстые. Челюсть – тяжелая и уверенно выпяченная. Мускулатура – на груди разляжется боевой пес, и ещё останется место. Руки – двуручник не только казался легким – он ещё и летал как тростинка, да и был, несмотря на название, скорее трехручником. Потертая одежда – а кто из безземельных рыцарей богат? А Райгард явно принадлежал к служащим церкви, причем безземельным – об этом свидетельствовали и потертая одежда, и отсутствие украшений, и символ Горума на шее, и даже двуручник. А ещё об этом явственно свидетельствовала короткая кольчуга, пусть и хорошей работы, и отсутствие коня. Рыцари всё таки любят латы потяжелее, а пешком ходить поменьше.
Почитавший это описание мог бы сказать – а что в нем такого необычного? Силушка? И ошибся бы. Самым главным в Райгарде, то что бросалось в глаза, был цвет кожи.
Райгард был орком. Молодым, полным сил орком, изукрашенным татуировками , среди которых, как ни странно, не нашлось ни одной, выдававшей принадлежность к определенному клану – только защитные, шаманские самого младшего посвящения, да – самые хорошо сохранившиеся – мечи. Еще из заметных особенностей молодого – хотя какого молодого, двадцать зим - орка были пропыленный кожаный костюм, черненая кольчуга чуть ниже пояса, и нагловатая ухмылка, обнажавшая целые клыки. На штанах не было обычных потертостей, свойственных кавалеристу – зато сапоги, несмотря на подкованные каблуки, были изрядно потерты.
-Ты кто? – спросил его Атырауский стражник, почесывая от лени клык. Служба на воротах – синекура почти всегда.
- Райгард, жрец Горума, Лорда Мечей - привычно ответил пришелец. Большинство имперских жрецов рекомого Горума искренне попытались набить ученику еретика его орочью морду, и у многих бы это получилось. Но далеко не у всех, а бог железа слабаков принимал исключительно редко. Учитель нашего знакомого, переминавшегося перед черными глазами стражника, был еретиком, искренне считавшим, что Горуму угодны путешествия в поисках драки. Лорд не протестовал, большинство жрецов – вполне, поэтому сепаратиста вполне устраивало то, что его вера подразумевала расстояние до ближайшего храма. Не то, чтоб секта сильно ширилась – в ней на данный момент состояло не более десятка существ – но Лайгран был рад и этому. Впрочем, подобранный им орчонок оказался настолько же безнадежным жрецом, как и учеником шамана, как , в общем, и любым другим учеником…. Да и отправить его в империю доказывать преимущества избранного пути было бы бессмысленно – всем известно, что Горуму орки угодны, а сил у орков немеряно. Так что лучшее благословение в своей жизни – сделавшее титана из хиловатого ученика, выгнанного шаманом за необучаемость – Лайгран с легким сердцем отпустил на родину, дав прощального пинка, и получив такой-же в ответ.
-Ладно, проходи. – ухмыльнулся ветеран, немного помучив грозным видом молодого пришельца. Стоять на страже всё-таки мало радости. Он был неприятно удивлен скоростью, с которой «мальчишка» проскочил ворота – но счел это обычным. Сам ветеран на такое не был способен – тяжелые доспехи не способствуют большой скорости передвижения, а их ношение – привычке ходить на своих двоих.
А «мальчишка» переживший двадцатую зиму, обучение сначала у охотников, потому у шамана, а наконец обретший счастье в имперской ереси, явно не особо принятой ни у людей, ни у орков, бодро поднимал пыль на прокаленных солнцем мостовых Атырау. С его точки зрения – Великого города.
Расовые способности -
сила х3 перемещение х2 темновидение, слепнет и слабеет на ярком солнце, выносливость и сопротивляемость урону х2 ярость – состояние берсерка, игнорит эффекты полученного дамага в течении 3х раундов, не разбирает где свои где чужие.
Мастерства –
Топор – категория 1 мастер
Двуручный меч -категория 2 мастер
Бег – эксперт
Выживание в дикой местности – эксперт
Кузнечное дело - мастер


Магия –
1- Увеличивание – может увеличить себя или другое согласное существо в два раза на 5 раундов. Увеличенное существо становится в 8 раз тяжелее, сильнее вдвое, и на треть неповоротливее.
2 Создание воды до 7 л. Не может использоваться как атакующее заклинение.
3 Чувство магии на радиусе до 50 метров
4 Святой свет – дамажит нежить и прочее (ченелэнерджи)

«Живые», - думает Мец. С удивлением, но без радости, какая могла быть уместна.
Живые – это тоже проблема. Иной раз едва ли не большая, чем мёртвые.
Чего ждать и что делать с мертвецами предельно понятно. Живые же неподконтрольны и непредсказуемы. Живые имеют свои интересы, живые претендуют на остатки ресурсов. Живые лгут, предают, подставляют. Живые с легкостью готовы увидеть в тебе ходячий мешок добычи. А может, бабу для потехи. Потому что отнюдь не ум и благородство души служат залогом выживания.
Она уже встречала других выживших, но в итоге путешествовала одна. Эти – тоже. Один этот факт говорил о собравшихся вокруг кратера уже слишком многое, чтобы желать завязывать с ними знакомство.
«В крайнем случае, это – два свежих языка и литров, - она склонила голову, примериваясь к здоровяку и коротышке, - Литров десять крови на двоих, не меньше»
А ещё мясо и свежие тела для поднятия. Мецкэнетт не стремится к такому исходу, но его никогда нельзя исключать. Ксеф’Хаир злится на себя, что так неосторожно вышла на открытое пространство и позволила себя заметить, но теперь уже поздно прятаться. И отступать назад, уступая право первыми разграбить упавший на землю город, она тоже не планирует.
Эльфка щурится. Глаза у неё острые, но кратер слишком велик и прищельцы слишком далеко, чтобы разглядеть их в деталях. Она даже не может быть до конца уверена, что это правда живые, а не разумная нежить; но всё же какое-то чутьё указывает именно на это.
Безмолвствующий труп её брата за спиной негромко мычит и вскидывает руку, указывая на небо. Мец быстро поднимает глаза. Морщится. Как некстати! Ведь почти добрались до руин!
Был ли шанс, что тварь не заметит их? Едва ли. Но могла ли она заметить только одного, и разделавшись с ним, убраться прочь, не призвав оставшихся в небе подружек? И могла ли этим кем-то оказаться не Мец? Что ж, эта вероятность была повыше.
Предпочитая не нарываться раньше времени, син’дорай осторожно, без резких движений отступает и прячется за торчащим из земли валуном, когда делающая круг тварь оказывается отвернула от неё мордой. Прижимается к нему, затихает, стараясь держать снижающуюся махину в поле зрения, но сама ей на глаза не попадаться. Её беловласый спутник поступает так же, хоть на него летучий кадавр вряд ли позарится.
Может, эти секунды следовало использовать, чтобы лучше подготовиться; и будь Мец здесь одна, так бы и поступила бы. Сейчас же не хочет рисковать и привлекать лишнее внимание, и лишь достаёт из сумки артефактную косу в её умилительно миниатюрной форме.

"Люди" - мысленно усмехнулся Райгард. "Ну, и им здесь место... после меня"
Бегать он умел, прятаться - тоже. Но нежить часто вело чутьё, какое-то потустороннее ощущение, она находила дорогу и в магической темноте, и за дверью. Иногда ему казалось, что, созданная магией, магию она и видела.
А перед носом место, в котором просто масса магии. И всего, что нужно для хорошей жизни - оружие, одежда, побрякушки на обмен - многие ещё ценили старое богатство. Или надеялись, что каждый конец - это новое начало, как и он. Ещё шаман говорил, что нежить не появляется сама, чтоб пошёл труп - он должен сначала быть живым, и даже могущественный летающий череп когда-то был обычным мальчишкой. А значит, и эта волна пройдёт, и мир снова возродится, как возжождается жила болотного железа через века после выработки.
Он побежал вниз со скоростью, которая со стороны казалась магией, но для него была почти обычной - бегать дикарь, пришедший к силе Горума, умел с малолетства, а тренировки и тысячи лиг пешком ещё усилили умение. Мёртвые бегали дольше, это да, но следопытами они не были, поэтому он часто просто убегал от ходячих трупов, не останавливаясь - за поллиги они точно теряли след.
От мёртвых орков он не убегал. Чтоб похоронить, и оставить себе ещё один клык, который собирался в жуткое ожерелье мёртвого племени - ведь если похоронить кого-то по обрадам племени, то мёртвые примут его к себе, и станет сильнее там, где защищают нерождённых и умерших. Это он помнил ещё со времён, когда был учеником шамана, двадцать зим и мир назад. И никогда не забывал.
А сейчас эти мёртвые были его племенем. Единственным - пока он не найдёт девчонку-орчанку без татуировок, и она не полжит ему на плечи своё ожерелье. И тогда он станет вождём или шаманом, смотря кем будет она.

Беорон уже и не помнил когда все это началось. Не в один день, это точно. Просто постепенно живых становилось все меньше, а мертвых и немертвых все больше. А потом живые перестали встречаться совсем. Нельзя было, конечно, сказать, что он сам не поспособствовал сокращению разумной популяции — кто-то нападал сразу, ну или почти сразу, приняв его за одно из немертвых, благо внешность у Беорона была соответствующая. Но большинство было все же отправлено на тот свет именно с Беороновой подачи. Некоторые даже рассмотрев в нем, пускай и не сразу, живого и разумного человека, проникались к нему доверием, а иногда и привязанностью, чем Беорон и пользовался, забирая потом с их остывающих тел провизию, более-менее приличную одежду и изредка, когда попадались, драгоценности. По началу, он даже копил всякие побрякушки в надежде, что когда-нибудь найдет какое-нибудь безопасное место, где будут жить нормальные живые люди, и где он мог бы обосноваться. Но чем дольше он шел, и чем дальше он забредал, тем все больше таяла надежда, а вместе с ней таяла и необходимость таскать с собой лишнее барахло. А потом не осталось вообще ничего, и к упавшему городу он шел, только лишь потому, что нужно было идти хоть куда-то.
Но у этого мертвого мира еще было чем удивить человека. Открывшаяся с края огромного кратера картина поражала — мертвый город, толпы изувеченных мертвецов и летающие над всем этим твари, которых человеку до сих пор видеть не приходилось. Но еще больше поразили его три фигуры стоящие так же как он на краю кратера и почему-то резко контрастирующие с остальным пейзажем. Одну он определил, как гигантского орка, а две другие, хоть и быстро скрывшиеся за валуном, были явно человеческие. И он уже поднял руку, чтобы помахать им и поприветствовать, как орк сорвался с места и понесся вниз по склону.
Беорон поглядел на снижавшуюся крылатую тварь, на толпы мертвецов, сплюнул и тоже отправился вниз, рассудив, что огромный орк отвлечет на себя все излишнее внимание, сделав путь человека к городу хоть немного, но поспокойнее.

Тварь снижалась. Кажется, живые все-таки были обнаружены, но кадавр не спешил привлекать внимание остальной стаи, уносящейся куда-то прочь. Она уже была настолько низко, что можно было различить отдельные куски плоти, из которых она была создана: голова какой-то крокодилоподобной кожистой твари, конский торс, только больше раза в три, укрытый грязной шкурой, сшитой точно лоскутное одеяло, разномастные лапы, все когтистые, крылья с облетевшими перьями и натянутыми штопаными лоскутами для придания ему хоть какой-то стабильности в воздухе, шипастый, словно мантикорий, хвост, качающийся и медленно надувающийся, как пузырь, зоб из старой полосатой шкуры. Казалось, можно было потянуть за жилы, которыми были соединены эти фрагменты, и существо распадется на отдельные комья гниющего мяса.
Эльфийка укрылась за валуном, и ей не было видно, куда делись те двое. Зато, задрав голову, она рассмотрела, что мешок под шеей монстра уже размером с хорошего быка. И тут зубастая пасть распахнулась, и в землю ударил, расшвыривая комья земли, столб гнилостной жижи, приближающийся к ее с братом укрытию. Некротическая энергия расходилась вместе с облаком удушливой вони и зеленоватая дымка, повисающая в воздухе, тоже не сулила ничего хорошего. Даже если сама атака не заденет ее валун, то она все равно окажется там, где можно будет надышатся дрянью, извергавшейся из зоба стичдракона.
А вот у Райгарда, занятого больше размышлениями об орочиьих девицах, чем насущными проблемами выживания, от которых привычно решил унестись по склону кратера, неожиданно возникли проблемы. Дело оказалось в том, что склон оказался очень рыхлым, и первые же прыжки орка без учета этого обстоятельства привели к тому, что он начал вязнуть в земле, ободрив всех окрестных трупов, начавших сползаться в его направлении. Беорона тоже ждала эта напасть, но обожженный не так разгонялся, спускаясь, да и в принципе был гораздо ниже и легче, чем орк, так что они практически поравнялись, когда тварь в небе начала закладывать спираль, намереваясь, видимо, зацепить и эльфийку, и их обоих, ведь до ближайшего убежища в руинах было еще около двухсот метров, не меньше, и все - в слаломе между заинтересовавшимися мертвыми и по рыхлой и зыбкой земле.

Земля показала себя ненадёжной, но у орка было своё средство справиться с напастью. Он не пытался лавировать между ходячими трупами, практически не считая их угрозой, наоборот тяжёлым шагом пошул к ближайшему, нащупывая баланс между скоростью и неувязанием. Бедного немёртвого, начавшего тянуть переломанные руки, смело ударом тяжёлого меча, превратив в неплохую приступку, с которой можно было идти и скользить дальше.
Скорость упала. Перерубить всех местных зомби Райгард не надеялся, снести их силой Горума нечего было и думать, а летучая тварь, хоть и сконцентрировалась на валуне, явно не собиралась там садится и оставаться. Остановаться в полёте может или маг, или комар, остальные летят дальше, так что скоро она оплюёт и его - или того невысокого человека, что лавирует между нежитью на другой стороне.
"Слабак, но умный" -подумал Райгард, снося очередного немёртвого. Склон пректически кончился, но и нежити стало больше - ходить по наклонным поверхностям зомби умели, но без цели их тянуло в низины, аккуратно подправляя маршрут, так что ямы такого размера собирали в себя всё окрестное разнообразие. Предидущий зомби, судя по всему, когда то был дварфом, и до сих пор носил на себе кольчугу и пояс с каким-то барахлом, но голову прикрыть забыл - а без головы не бегали даже немёртвые. Хотя - вспомнил сильно неприятное ученик шамана - иногда отдельно от тела летали немёртвые головы.
Он вновь кинул взгляд в сторону самой явной угрозы. Тварь разворачивалась, и надо было предсказать, куда она полетит, и дать оттуда дёру до плевка - заодно не влетев в толпу обычных трупаков. Тем в одиночку были не опасны, но два десятка просто обездвижат, вцепившись во всё, и сожрут.

За снижающейся тварью Мец наблюдала с несколько неуместной усмешкой и профессиональным интересом к чужой работе. Кажется, сшивший её некромант знатно повеселился. Ей вспомнились собственные забавы в Некроситете, где оттачивающие мастерство послушники соревновались, кто соберёт по кускам самую уродливую, курьёзную и несуразную тварь. У этой была бы сильная заявка на победу.
Правда, обычно такие лоскутные уродцы, лишённые хоть какой-то посмертной памяти раздробленного тела, оказывались невероятно тупыми. А уж с головой рептилии, мозг у которой с грецкий орешек, и подавно. Так что Мец была немало удивлена тому, что снижающаяся погань решила атаковать её, а не переключилась сразу на самую крупную, громкую и лакомую цель.  
«Может, ей и мозг перепрошили?»
Оставалось надеяться, что восполнять запасы ударившей в землю мерзости тварь мгновенно не умела. Некромантка, к счастью или сожалению, была не настолько мертва, чтобы её игнорировать. А если в изрыгаемой жиже была едкая кислота, то и её мёртвому спутнику она не придётся по вкусу, даром что не дышит.
Увы, то, что химера всё ещё была в воздухе, и обладала огромным скорпидовым хвостом, делало почти невозможным безопасно проделать её излюбленный трюк. Надеяться переждать – тоже. Досадливо покривившись, эльфийка отступила из укрытия. Последовать чужому примеру и спускаться? Син’дорай была лёгкой и ловкой, но ей не нравилась перспектива оказаться вот так, словно бы на ладони, чудеснейшей мишенью для повторного плевка.
Был, впрочем, вариант срезать путь. Быть может, следовало его ещё приберечь; но сейчас, под расползающимся гнилостным облаком, Мецкэнетт не могла придумать чего-то получше. А потому, недолго думая, схватила за руку Саргона и телепортировалась с ним прямо на заветный мажий остров.  
Оказавшись на одной из открытых его площадок, вновь отступила к одной из уцелевших стен, спешно огляделась, ища не обрушившиеся входы и примечая не разбитые в кашу останки, способные передвигаться не только ползком. Само собой, недодракона тоже старалась держать в поле зрения, чтобы не пропустить его новый манёвр.

Спускаться оказалось не так легко, как показалось вначале. Ноги постоянно норовили увязнуть в рыхлой земле, что скорости не прибавляло. А до казавшихся спасительными руин оставалось еще добрых три сотни шагов. Узнать заранее, насколько там безопасно разумеется было нельзя, но почему-то очень хотелось верить, что местные жители, в основе своей находились тут — в кратере. Тем более, что путь назад был уже, в принципе отрезан. Благо, что мертвецам приходилось так же тяжко передвигаться. Ну и орку тоже можно было спасибо сказать — своими действиями он привлек к себе достаточно внимания, чтобы Беорон мог относительно свободно преодолеть часть пути до города. Да и летающая тварь, кажется нашла чем заняться, отвлекшись туда, где человек разглядел третью фигурку. Наблюдая за крылатым кадавром, Беорон даже слегка затормозился, зачарованно глядя, как то снижается, чтобы выпростать свои кишки туда, где прятались еще двое, после чего начать заход на второй круг.
Поняв, что следующей целью твари, это не говоря уже о вездесущих зомби, может стать уже он, Беорон в последний раз взглянул на рубившего все и вся орка, что было мочи пустился в сторону города, стараясь выбирать маршрут посвободнее и просто отталкивая и уворачиваясь от тех мертвецов, что подбирались близко.
Бежать же к орку Беорон мудрым не счел ибо, во-первых, неизвестно, как здоровяк отреагирует Беоронову харю, а иллюзий по поводу своей внешности человек не питал. А, во-вторых, почему-то ему думалось, что крылатый предпочитает живые мишени для своих потрохов, и дарить ему сразу две таковые Беорон не планировал, рассчитывая, что тот все же предпочтет орка, как более крупного и шумного.

Практически вровень с тем, как эльфийка, схватив в охапку брата, унеслась на примеченную ею уцелевшую площадку, вроде даже просторную террасу какого-то крупного строения, когда-то венчавшего летучую гору, а теперь, вместе с отколотым куском острова, валявшимся на дне кратера вместе с куском глыбы, зловонное дыхание сшитой твари прошлось аккурат по ее бывшему убежищу.
Мраморный пол приглянувшегося остроухой балкона оказался наклонен под углом большим, чем казалось сверху, и если эльфийка устояла на ногах, то Саргон, неловко взмахнув руками, заскользил вниз, к колотым перилам, возле которых, на привязи крепких веревок, билось несколько трупов. Прямо перед Мец же оказались высокие стрельчатые окна без стекол, заваленные скатившимся от падения барахлом так, что не протиснуться, если не разобрать, да высокие двустворчатые двери, из-за которых доносился трупный запах.
А вот тварь, явно удовлетворившись тем, что накрыла валун, за которым Мец пряталась, перенесла внимание на другие цели. Ее кожистый зоб, кажется, иссяк и болтался под шеей, как пустой бурдюк, но стичдракон заложил еще круг и спикировал, но не на убегающих, а приземлился на землю, около нескольких зомби, и принялся пожирать гнилую плоть, отрывая от безмолвных, но не бездвижных трупов оромные куски, и заглатывая. Утроба его снова начала раздуваться.
Чудовищная трапеза дала Беорону и Райгарду небольшую фору. Как бы не был быстр орк, он был и крупнее, и действительно, успевая размахивать мечом, утратил значительную часть скорости, с которой изначально несся по склону. Зато хоть перестал впрыгивать в грунт так, что уходил по щиколотки. Более проворный и легковесный, Беорон, избрав тактику уклонения, все равно не успевал спускаться так же быстро, но видел не только жрущую своих тварь, но и, на относительно небольшой высоте, какую-то постройку, судя по всему, раньше бывшую то ли заставой, то ли чем-то подобным. Засыпанная землей второй волны от удара по треснувшие окна, она, такое впечатление, была вмурована в склон, и вряд ли кто-то мог бы представить себе подобную коробку, просто так приделанную снаружи к скале. Значит, внутри нее можно было ожидать найти проход куда-то вглубь города. Выше качались на недлинных веревках гнилые шевелящиеся остовы - они свисали с какой-то заваленной балюстрады. Вероятно, страдальцы пытались уберечься при падении, привязав себя к тому, что полагали надежной опорой, но, скорее всего, именно веревки, на которых они в итоге повисли, вылетев, как камни из пращи, при ударе о землю, и были причиной их гибели ничуть не менее верной, чем если бы они просто рухнули с высоты. А может быть, это кто-то их привязал и выкинул нарочно... Кто знает.
Райгарду же, с его стороны, не было видно, куда опустился сшитый монстр, и недосуг было выискивать, куда тот подевался. Пусть бы он и кромсал мертвяков, не разбирая, но те все-таки тоже вносили свой вклад в то, что он задерживался на склоне дольше, чем намеревался. Один даже умудрился так вцепиться ему в штаны, к счастью не добравшись до кожи, что орк случайно выдрал зомби из земли, рванувшись вперед и так и волок за собой еще несколько метров, прежде чем сумел сбросить нежить. А вот явного входа в город или укрытия он не видел. Вероятно, надо было сделать петлю вправо или влево, и выбор стоило сделать прямо сейчас...

Немёртвые падали, как от косы, но их всё равно было много. И они мешали, а сражаться с летуном Райгард не мог, его умения вообще не годились против того, до кого не получится добежать. С другой стороны, если тварь села где-то там, то у неё уйдёт много времени, чтоб взлететь, набрать высоту и снова спикировать... так ведь? Хотя сшитое магией иногда умудрялось этой самой магией владеть.
А значит, стоило убираться внутрь рухнувшего строения. Туда, где зрение нежити и его глаза были равны, и превосходили глаза людей. Внутрь.
Огибая очередную толпу, орк свернул направо, отыскивая вход, и срубил очередную голову, пытающуюся кусаться. За то время, которое прошло с начала этого дикого вала нежити, перед ними прошёл любой страх - уж слишком они были привычным зрелищем.

Точь-в-точь повторяя первые мгновения их попадания в новый мир, мертвец вновь неуклюже заскользил к обрыву. В этот раз, благо, хоть не по-пигвиньи. Чертыхнувшись, Мец одной рукой схватилась за каменный подоконник выбитого окна, сквозь грубую кожу краг ощущая впившиеся в перчатку мелкие осколки стёклышек; второй успела ухватить Саргона за предплечье.
- Голубок мой недобитый, усмири уже тягу к полётам, - сквозь зубы прошипела эльфка, напрягаясь всем корпусом, чтоб подтянуть брата к себе.  
Мертвец, кажется, явно хотел сострить в ответ, но вот не судьба – мычание имело уж очень ограниченный диапазон интонаций, и беловласому оставалось только выразительно промолчать. Как всегда.
Переврдя дух, эльфийка осмотрелась. Отсюда, сверху, всё это так напоминало Даларанский кратер близ Лордамера… Вот только в Азероте магический город воспарил над землёй, в этом же мире – рухнул. Очередная странная болезненная параллель, о которой не было времени подумать.
Была видна некромантке и трапеза твари. Мецкэнетт досадливо поморщилась, прикидывая – у какого же существа был позаимствован этот странный зоб? Попадала ли гнилая плоть сразу в него, или сперва в мёртвый желудок? Ясно было одно – ни одному из остроухих не улыбалось ни снова стать целью плевка, ни новым для него топливом.
Отвернувшись, эльфка осмотрела завалы у окна, на пробу чуть толкнув рукой, оценивая, как много слоёв хлама упало. Не будь рядом летучего поганища, они вдвоём могли попытаться расчистить себе ход, но сейчас на это точно не было времени.
Мец переключила внимание на дверь. Должно быть, она была заперта изнутри – иначе бы створки давно распахнулись под весом навалившегося хлама. Или, что вероятнее, тел. Запах говорил именно об этом. Здесь, наверху, воздух был чуточку чище; и потому тянущаяся из-за дверей струйка привычнейшей трупной вони, мозгом давно принимаемой за фоновую, ощутилась яснее.
Ксеф’Хаир отлипла от окна, приблизилась и потянула дверь на себя, готовясь отскочить в сторону, если она впрямь откроется и обрушит на неё трупную массу. А если б та не поддалась, пригляделась бы – не видно ли чего в просвете между створками? Быть может, если там деревянный засов или хлипкий замок, который удастся разрубить или сбить, втиснув между дверьми лезвие косы или кинжала? Хотя попытается она в любом случае.

Продолжая лавировать среди мертвецов и кое-как распихивая наиболее прытких, Беорон устремлся к спасительному убежищу. Тот факт, что проем был выше уровня земли позволял предположить, что концентрация неупокоенных там ниже, чем в кратере. Хотя, на самом деле, человек ни о чем подобном уже и не помышлял — добраться бы только, а там уж будь что будет.
Впечатавшись в стену, Беорон, цепляясь за выступы и сколы, полез наверх. На всякий случай, он усилил себя с помощью заклинаний — так и ползти проще было, и отпихиваться от особо цепких зомби сподручнее.
Наконец, вцепившись в проем разбитого окна, он подтянулся и ввалился внутрь. Сердце колотилось так, будто сейчас же готово было проломить ребра. Тем не менее, отдыхать было рано. Заметив в темноте помещения два силуэта, копошившихся у двери, Беорон рванул кинжал из ножен. Уж с двумя то мертвяками он справиться должен был.

Орк последним добрался до исполинской глыбы, рухнувшей с неба.
Ему повезло приметить какое-то движение справа, вверху, а задрав голову - увидеть еще трех мертвяков двое выпали из большого окна метрах в десяти-двенадцати почти прямо над ним, неловко врезаясь в землю и поползли к орку, а вот последний - тот шагнул прямо вперед и заплясал в воздухе, на крепкой веревке, входившей вглубь окна. Это был еще один привязавший себя бедолага, и, чуть не достав до земли, представляя собой крайне малую угрозу. Веревка натянулась, и он, словно пес на поводке, старался дотянуться до живой плоти. Добить, и по той же веревке отлично можно будет подняться в проем, если опираться на стену ногами - так и устать не успеешь...

Эльфийка, тем временем, уберегла своего спутника от компании ему подобных, и принялась разбираться с дверью. С ее позиции ей отлично было видно, что крылатый кадавр уже почти вновь наполнил свой бурдюк под горлом, а значит лучше было поторапливаться. Ее догадка оказалась верна, внутри явно был какой-то запор, или щеколда. Услышав ее голос, движения, изнутри тоже что-то заскреблось. Кинжал для вскрытия не подошел, зато косой получилось сперва отжать рейку-накладку на зазор, в котором ничего не нашлось, да и открывалась дверь во внутрь. Не с первой попытки, но приладив лезвие косы этаким ломом, в четыре руки остроухим удалось, навалившись на рычаг, ее высадить, тем паче, что и изнутри что-то давило. Только и успели отскочить, как подгоняемые массивным шкафом, из распахнувшегося проема повалились шевелящиеся трупы в облаке жуткого смрада. Их донесло до перил, и часть разможжило, о мраморную ограду, часть перекинуло на землю. Проход был открыт - Мецкэнетт повезло как раз к тому моменту, как сытая тварь, тяжело хлопая несуразными крыльями, начала взлетать.
Комната была разгромлена падением, но когда-то, видимо, тут жили довольно зажиточно. Из комнаты вправо и влево вел темный коридор с одиноким зомби - женщиной в простой одежде, вроде служанки, потащившимся к ней, еще одна небольшая дверка оказалась под гобеленом, висевшим теперь под странным углом. Как и все прочие драпировки, он насквозь пропитался трупной вонью. тяжелая мебель вся посыпалась и прибилась к оказавшейся внизу стене, словно остатки кораблекрушения к берегу после шторма.

В таком же состоянии и Беорон застал комнату, в которую ему посчастливилось залезть. Перед глазами оказалась небольшая темная комнатка с разрушившимся очагом и заваленная какими-то тюками, скатившимися к внешней стене. А еще целая гора всяческой хозяйственной латуни и меди - тазы, чаны, банки с щелочами. Трупную вонь легко перекрывал "легкий" аммиачный запах. Трупы, что копошились у входа... Да, с двумя справиться ему вряд ли было сложно. Вот только вид их был... Собственный тяжелый опыт дал ему понять, с чем он имеет дело. Эти тела, до того как стать ожившими мертвецами, горели. Черные глубокие обгорелые пятна по телам, рассыпавшиеся в золу пальцы, розовое гнилое мясо в местах, где от движения разломалась корка золы, в которую превратилась кожа, кое-где проскальзывали видимыми бело-желтые кости. У одного полностью было сожжено лицо, ни губ, ни носа, ни глаз не осталось, только зубы, на удивление целые, крепкие. Второй был однорук, горела только одна половина его тела, но так было даже хуже: он явно горел еще живым, и на лице навсегда осталась гримасса, свидетельствующая о диких мучениях, которые он испытывал, умирая. Два увечных обгорельца, не испытывая никакой боли или отягощения, обернулись на появившегося живого, и зашатались в его направлении...

Едва варварски униженный артефакт наконец открыл им проход внутрь, син’дорай не заставили себя долго ждать и поторопились скрыться в вожделенном укрытии. Саргон при том ехидно ухмылялся: его неизменно веселило, когда легендарная Ултхалеш, Жнец Мёртвого Ветра, использовалась… так. Честное слово, мир снова несправедливо лишился очередной едкой остроты о горькой судьбе сельскохозяйственных орудий.
Мец забивала голову иными заботами. Быстро и не без изящества снеся голову одинокой мертвячке, спешно огляделась. Проследила за покатившейся вниз головой, подумав – можно отломать ножку у одного и перевернувшихся столов и использовать как новую задвижку для выбитой двери. Только вот едва ли это недолго задержит уже поднявшуюся в небо тварь, и не будет стоить затраченного времени и лишнего попадания ей на глаза.
Хотя они и без того изрядно нашумели. Ещё и оставили чудную приманку – настоящее пригласительное угощение на балконе. Если лоскутное поганище не отвлечётся наконец на кого-то ещё, то эти маняще распахнутые двери наверняка станут первым предметом интереса. Мецкэнетт хорошо представляла, как нелепо примостившееся на балконе уродище всунет сюда свою крокольдилью морду, стремясь пожрать всё, до чего дотянется, а после заполнить комнаты гнилостным смрадом.
Потому, не тратя времени на детальный осмотр, эльфка скорее бросилась в коридор, утягивая за собой брата. У него вид разрухи на месте былой роскоши вызывал несколько более сложные чувства, но сейчас было не время им предаваться. Борясь с легким головокружением и неустойчивостью внутри завалившегося помещения, Мец выбрала повернуть налево, стремясь убраться подальше от комнаты, рискующей вскоре стать газовой камерой. Тайный лаз за гобеленом она тоже приметила. Могла бы отправить брата его проверить – если внутри окажется застрявший мертвец, то Саргону будет безопаснее. Только не было резона рисковать сейчас разделяться, как и лезть туда без света - темнозрением никто из остроухих не обладал.