Самое дорогое сокровище

Первое сообщение в теме :

Рунария и Винсент.
Некая лесная опушка, дело близится к закату.

Когда Винсент впервые в одной немаленькой деревеньке узнал о древнем подземном храме, что стоял раньше там, где ныне шумит лес, тифлинг сперва только смешливо выгибал бровь, слушая байки. Но после, узнав от местных старух старинные песни и местные легенды, проведя много часов, разбирая старинные книги в доме местного старосты, Скворец понял, что зря сперва был таким скептичным. Не было ни одного знака, что кто-то нашел и разграбил это древнее святилище. А когда он увидел древний символ, что в одной из семей передавали из поколения в поколение, а затем - остатки каменной стены, ушедшей почти полностью в землю, вокруг одного из пастбищ, он понял, что, возможно, топчется ногами над самым настоящим кладом, и клад этот схоронен в лесочке вокруг лесного озерца, куда местные девки любили ходить метать венки, гадая на суженого. Еще сколько-то распросов, и было ему прошептано на ухо, что на такой-то опушке он, ближе к закату, повстречает того, кто сможет ему помочь в поисках.

И вот, Винсент, банально сперев тот самый кулон-сигил, отирался на этой поляне уже какой час, не меньше. Его не столько жадность вела, сколько любопытство, ведь менестрелю пристало быть жадным до приключений, загадок, тайн и небылиц. А что может быть великолепнее рассказа о древней царице, чью власть даровала ей само солнце. Чья смерть погрузила под землю весь ее дворец, и чьи слуги, перед смертью, подготовили ей саркофаг у подножья алтаря, чтоб красота ее тела неувядающей сохранилась для воскрешения, а вокруг разместили сокровища, чтоб новая жизнь Госпожи была столь же достойной, как и первая.
"Хах, может, ей пригодился бы консорт? А может, просто возможному консорту пригодились бы все ценности, что с ней захоронены" - так прагматично низводил древнюю легенду до "захоронение и богатства" тифинг, слоняясь от елки до елки, и не представляя, кого ему предстоит повстречать.

- Любовное? – с любопытством озираясь по сторонам, переспросила Руна, - ну, кстати, возможно. Даже, скорее всего. Не думаю, что она часто спускалась ниже, скорее все готовое ей приносил ее верный эльф.
Вокруг все выглядело действительно живым и не было даже намека на истощение сил. Совсем не походило это место на сад, и девушка могла даже предположить почему. – Может, это место питается за счет жизнь Аларии? Потому что, сад угас вместе с жизнью Талнара. А эта оранжерея все благоухает, впрочем, единственная, со всего замка, которому осталось очень мало времени.
- Винсент, - окликнула призрачная идущего впереди Скворца, - а что было бы дальше, получись у тебя вытащить меня. Ты бы взял меня с собой?
Голос синевласой был немного беспечен, словно она заводила обычную беседу пришедшую, к слову, с возможностью помечтать. Только ей действительно интересно услышать ответ на этот вопрос, ведь путники никогда не обсуждали то, что будет с ними, получись все так, как задумывалось изначально. Захочет ли тот и дальше продолжать путь вместе с проводником, решится ли ввязаться в авантюру, придуманной девушкой, как запасной план по воскрешению или же захочет держаться подальше от любого воспоминания о гробнице Аларии. Не было на уме Руны ни единого точного ответа, который она могла бы переложить словами Винса, а потому, так или иначе, ей оставалось ждать ответа или молчания за неимением слов.
А ведь действительно, кроме как руинами, эту гробницу уже нельзя было ничем назвать. Магия покидала эти стены и неисправимо много потратилась на ловушки, которые преодолел крайний гость. Винсу оставалось победить в последнем, но самом сложном испытании, после которого ему придется уйти одному. И несмотря на то, что парень был уперт и Руна видела, как зажглось в нем очередное желание поймать сразу двух зайцев, призрачная не собиралась ему мешать. Если вдруг у него получится, то счастливы от этого будут оба, но все же, если хоть что-то пойдет не так, проводнику придется следить за тем, чтоб вовремя выпихнуть неугомонного мага за дверь, чтоб у него появилась возможность гулять где захочет, жить, как ведает сердце и наверняка, если будет повод, он ввяжется в очередное сомнительное приключение.
Со стороны мост казался короче, чем на деле. Водопад приближался, а за ним начинала виднеться пещера. Только она оказывалась совсем неглубокой и вела в тупик. Других ходов, лестниц или лазеек не было, зато имелся водопад с холодной, но чистой водой. А вот если бы гости прошли сначала под ним, то их глазам откроется проход один в один с ним, через которое все началось, только вместо алтаря для крови было место для прикладывания сигила.
- Вот сейчас мы и проверим, насколько это место реально, - голос синевласой отозвался задором. Желая на мгновения снять печальный груз с мыслей, полукровка обогнала на мостике Леро, когда до схода с него оставалось буквально пара метров и побежала в сторону водопада, чувствуя, что нога так сильно больше не болит. – Ты как хочешь, а я купаться!
По пути с Руны сыпалась подсохшая глина, выдавая ее путь для любого недоброжелателя, только не откуда было взяться ему в этом месте. Со всех сторон была преграда, даже для Хранителей и, быть может, не будь у тифлинга ловких рук, без сигила ничего бы не вышло.
Водопад был небольшой, далеко не средний, но все же напора в нем на двоих точно хватало. Крупные капли холодной воды быстро накрыли синевласую, смывая с нее всю прилипшую на тело и волосы грязь, покрывая кожу мурашками, ведь кровь Талнара все еще грела ее. Призрачная начала привыкать к тяжести ноши внутри себя, но все равно мечтала уже поскорее с ней расстаться. Яд ограничивал силы и это она чувствовала по своему замедленному восстановлению. Задрав голову вверх и закрыв глаза, синевласая замерла, желая остановить это мгновение и погружаясь в бьющие по лицу капли. Волосы стали родного цвета, платье в очередной раз облепило силуэт, а отметины Хранителей на руках стали как-то даже ярче, но Руне было все равно. Почему-то именно этот момент очищения тела и мыслей придавал ей сил перед решающим действием.
 

В глазах тифлинга, этот волшебный уголок ничем иным не мог являться. Он был талантливо наполнен той аккуратной естетсвенностью, что могла быть только рукотворной, и давала столько ощущения защищенной уединенности, что вряд ли можно было встретить в природе. В такой уголок наведывалась бы вся округа, а значит, тот, кто создавал эту оранжерею, хотел сделать место для тихого затворничества.  А располагалась она чертовски удобно - как раз между принадлежащими действуюшим лицам покоями. Парень и сам не раз кидал вокруг себя иллюзии подобных мест, чтоб из затхлой трактирной комнатушки перенести воображение, не только свое, туда, где легче раскрепощаются и мысли и тела.
- Винсент убежден. - Бард ухмыльнулся. Может быть, чуть даже сальновато, но Рунария была в тот миг у него за спиной, так что вряд ли ей достался отблеск его пошлых воспоминаний. И он не стал напоминать девушке, что выжег тот, первый сад, до тла вместе с дроу и его деревьями, мертвыми клумбами, разметав статуи и скамьи и заполнив пустые фонтаны сажей и пеплом, разозленный мрачными пророчествами умирающего эльфа и тем, что как он полагал, призрак пыталась от него утаить.
- Винсент, - Скворец обернулся на голос девушки. И все его чувства забили тревогу, ту самую, которая звучит в голову любого парня, когда привлекательная особа спрашивает о перспективах. Она даже взяла тот же легкомысленный тон, что чаще всего означал "не вздумай ответить несерьезно".
Обычно в эти миги тифлинг беззастенчево врал. Но сейчас немного замялся: что ответить на вопросы о будущем, когда оно настолько неопределенно? Что хочет услышать запертая душа демона-полукровки? Вряд ли то, что интересует большинство девиц, да и, давайте откровенно, не открывал же Леро охоты, в конце-концов, на ее добродетель, чтоб клясться жениться. А если бы и покусился - откуда ему знать, где у синевласой пролегают границы? Она спрашивала явно о другом, но о чем именно, ему предстояло догадаться, и Винс чувствовал под ногами осколки и гвозди. У него не было дома, куда ее привести, и еще меньше было желания его заводить.  
- Взял бы тебя с собой куда? - переспросил он. - Винсент не знает, как тебе ответить, Рунария. Ты же не из праздности спросила?  У него есть только он сам, его дорога, его песни и его сердце. Все это он бы с радостью тебе отдал, если бы ты взяла. А если у тебя есть свой путь, и ты бы захотела, чтоб он пошел с тобой - это тоже бы Винсент сделал. - зато он точно знал чего бы не было: не было бы попыток ограничить синевласую, ни стенами, ни требованиями. За то, чтоб ее отсюда вывести, он не просил бы от Руны ничего сам, но и не знал, что может быть такого за пределами замка Аларии такого, что она могла бы хотеть от него.
Он пропустил девушку чуть вперед, и теперь уже сам окликнул ее, весело, как и она легкомысленным тоном, улыбнувшись:
- А ты бы разве отказалась покинуть это место, зная, что это путь "всего лишь" на свободу? Ты бы отказалась со мной пойти? - В глазах Винсента Рунария была более могучим созданием, и не могла поддаться на внушенное обаяние. Так что разговор, затеянный Проводницей, явно был за пределами привычной ему плоскости, а о каких иных материях могла идти речь - Леро не понимал. А это значило, что ему следовало самому задавать вопросы, даже понимая, что ответы, скорее всего, будут настолько же уклончивыми, как и его собственные.
Девушка рванулась вперед, к воде. Она уже не прихрамывала, и ей явно нетерпелось смыть с себя грязищу из потопа в подземельи, тифлинг это желание и разделял, и понимал. Бегущая чистая вода, обдававшая предвкушением чистоты и свежести, манила и его. Руна скрылась в потоках, оставшись размытой тенью, потом вернулась и застыла, словно вода пронизывала ее насквозь.
- Винсенту отвернуться? - с ухмылкой прошептал бард, отлично зная, что за шумом льющихся струй она все равно не сможет его услышать. Ему до одури хотелось присоединиться к Руне, но в пол-оборота сев наземь у арки моста, он каких пол-минуты боролся с искушениями, потом скосил взгляд, исподволь понаблюдать за ее силуэтом. А потом решив, наконец, что в бездну ее стеснительность, поднялся, скинул сапоги, и тоже шагнул в водопад.
Насколько это купание было лучше того, в ловушке, в тюрьме! Прозрачная, чистая вода обрушилась на плечи, лицо, очищая кожу, освежая мысли. Удовольствие, которое можно понять только на контрасте с предыдущим испытанием. Вода, не пытавшаяся забрать себе, утопить, заполнить легкие, касавшаяся и уносившая только усталость и грязь. Тифлинг распутал собственные волосы, скинул под ноги всю одежду, вплоть до штанов, и то только лишь, чтоб не стеснять свою спутницу. Как и Руна, он надолго погрузился в те ощущения, что дарил им водопад, не чувствуя холода, а после обернулся к девушке, и, как раньше в библиотеке, привлек к себе, одной рукой обхватив за талию:
- Даже не верится, что они дают нам столько времени. - Винс говорил практически на ей ухо, так что голос не заглушал шум падающей воды. - Руна, ты же не то спросила, что хотела. Винсент знает эту игру. Не хочешь спросить прямо? - но столь же прямого ответа он не собирался обещать, предлагая ей раскрыть карты. - Или Винсенту лучше не знать? - учитывая, что ему пока так и не пришло в голову ничего толкового о том, как именно провернуть авантюру с похищением призрачной пленницы из этого частилища, возможно, лучше было бы действительно не бередить мысли о перспективах, и бард оставил это решение за девушкой.

Сколько ни длиться радости купанию, оно не могло заменить в полной мере возможности повторить что-то подобное на свободе, а значит, надо было отвлечься и от струй чистой воды, и от Рунарии, и от распросов. Подобрав свое барахло, тифлинг прошел в грот за водопадом. Камень, выступавший из земли, словно альтарь, имел выемку, как раз подходившую для сигила, хотя кулон и поистерся за столетия. Но он явно ожил, нагрелся и как будто затрепетал в руке, как тогда, перед садом Талнара, словно почуял знакомую магию.
- Дверь. А вот и ключик. - Менестрель принялся втискиваться в мокрую, наскоро прополосканную одежду. - Ты готова?

Вопрос ради вопроса не был в стиле синевласой. Слушая неопределенный ответ тифлинга, она подмечала для себя больше, чем рассчитывала получить изначально. Спросите, для чего был задан тот вопрос? Все просто, для мечты. Даже сейчас, стоя под потоком водопада, за закрытыми глазами проступали яркие картинки нескончаемых дорог, извилистых троп, высоких деревьев, больших городов, пестрых нарядов и полностью открытый для путешествий мир. Пока образы ее спутников живы в памяти, она будет красить свое пребывание в этих стенах былыми историями, испытаниями и победами, к которым в итоге они приходили сообща, и лишь изредка позволит себе мечтать о том, чему не суждено сбыться.
Как объяснить цель своего вопроса магу Рунария не ведала, а потому молча тонула в водовороте нахлынувших мыслей. Она бы не отказалась разделить с Винсентом путь, пока их дороги можно вести в одном направлении, и она тем более была бы рада, согласись он побыть рядом с ней дольше. Ее, призрачную девчонку, одолевали силы притяжения к этому, зашедшему по неведению на огонек барду. Он пробуждал в проводнице волю, заставлял бороться с оковами личным примером. Он нес свободу, о которой синевласой оставалось только мечтать.
Руне вспомнился голос тифлинга в библиотеке, когда тот давал обещание и там, в темнице, когда она рискнула произнести важную для себя просьбу. Что-то внутри пытливо зашкрябало, заставляя полукровку сжать кулаки. Нет, она определенно точно решила не обременять и без того уязвимого героя истинной целью своего вопроса, тем более, что желание погрузится в грезы, обозначало бы полное подчинение, даже поражение, в то время как Леро необходимо крепкое плечо рядом.
От прикосновения к себе Руна не открыла глаза, но поддалась вперед, чтобы и самой стать ближе. Вода сбавила температуру кожи Скворца, но тот все равно был теплый. И если сам Винс сравнивал Рунарию с водой, то для девушки он был подобен ветру: такой же своенравный, переменчивый и непокорный. Как летний ветерок мог промелькнуть в судьбе многих. Как буран мог заледенить душу. Как бриз мог раздразнить и обласкать любую.
- Ты прав, - ответила синевласая на замечание о времени. – Меня тоже это смущает, но я не понимаю, чем именно. Может, надеются, что ты расслабишься и оступишься, не хочу гадать на чужих мыслях.  Если бы они могли сделать все сами, давно бы справились без помощи ловушек. Хранители потратили на них все свои ресурсы, а ты довольно ловко их обошел, - ладонь призрачной легла на спину тифлингу, - подождут. Часом раньше, часом позже, но мы закончим эту бесконечную полосу препятствий для выживания, так что спешка точно наш с тобой враг.
Открыла проводник глаза только тогда, когда Леро вернулся к заданному ей ранее вопросу. «Вот неугомонный…»
Отстранившись немного, синевласая улыбнулась, скорее даже усмехнулась, возвращая выражению лица задорность. – Это действительно был простой вопрос не ради какой-то цели. Думаешь, если бы я знала хоть какой-то иной способ пойти за тобой, я бы отказалась? Нет. За тобой или рядом, но я бы пошла, Винс, да и за собой бы повела тоже, без препятствий. Но и не стала бы от тебя таить вариант очередного безумства, если бы это помогло мне выйти за двери сегодня. Так что, мне было просто интересно, что ты ответишь.
Желая отвести тему далеко за горизонт, Руна улыбнулась, и перед тем, как выскользнуть из сильных мужских рук, погладила тифлига по щеке. – Пока ты ходил чумазый я и подзабыла, какой ты очаровательный плут.
 
Не обращая внимание на облепившее фигуру мокрое платье, девушка напряженно смотрела на еще закрытый вход в усыпальницу.
- Как-то мне нервно… - не скрыла проводник своих чувств от Скворца.
 
От приложенного сигила дверь открылась не сразу. Сначала долго стрекотали механизмы, а после большая каменная плита дернулась и перед путниками предстала темнота. Она быстро закончилась, стоило только попаданцам подняться по лестнице несколько ступеней, как развешанные по стенам факелы тускло замерцали. Это не был огонь, скорее нечто магическое, но какая разница, если это облегчает путь. Когда лестница была пройдена, перед глазами встала каменная арка, за которой начиналась сама усыпальница. «И краткий миг здесь будет длиться вечно…» - гласила надпись над входом.
Это место не было похоже на типичный склеп, скорее все напоминало очередную, утратившую жизнь, оранжерею. Луна и здесь освещала пространство, как залом ранее и все было усыпано деревьями из сада. Их лозы застыли на стенах, а на полу лежали давно опавшие листья, готовые обратиться в пыль, если на них наступить. Клумбы, усеянные погибшими цветами, голые кустарники, но если приглядеться, то среди каждой можно обнаружить еще немного жизни. С деревьев опали листья, а сам ствол будто просто спал в ожидании, а среди цветов нет-нет, да проглядывались зеленые острые краешки листьев. Те же кустарники сохранили гибкость своих веточек, хоть и были наги. Все в этом месте показывало как мало осталось у Аларии, но все же время еще было.
Если пройти вглубь оранжереи, мимо разбитой на земле статуи матери, можно услышать странный гул, но найти его источник пока не удастся. А если пойти по пути каменных лавочек, то можно услышать журчание, словно от фонтана. В нем вместо воды – кровь.

Винсент не стал дальше допытываться, что хотела узнать Руна. Знал меру в распросах, да и действительно, что призрак могла бы сейчас всерьез желать, кроме того, чтоб нашелся выход и для нее тоже? Особенно учитывая, что им тут уже рукой подать до последнего бастиона - и тифлинг мало сомневался, что их попробуют остановить. В их разговорах и так было слишком много сложных конструкций и условий: "если будет способ, я бы сделал", "если бы могла, я бы пошла". Даже просьба Руны избавить ее от посмертия среди слуг Госпожи, и та содержала условие: "когда победим". Следовало все-таки перестать обманываться спокойствием и красотой этого сада, купанием под струями водопада, да распушенненным, словно павлиний хвост, самодовольством, едва прозвучал комплимент синевласой. "Очаровательный плут", надо же. Он едва не покраснел от удовольствия из-за этих сказанных мимолетом слов, перехватил пальцы, готовые уже ускользнуть с его щеки и осторожно, чтоб не потревожить шрамы, благодарно поцеловал ее ладонь.
И вроде бы проворно вывернулась, но тифлинг продолжал чувствовать на своей щеке руку Рунарии до тех пор, пока его разум не вернулся к более насущным задачам.
Теперь оба глядели на дверь, ведущую дальше, одолеваемые, кажется, одинаковыми сомнениями, хотя свои Леро предпочел не озвучивать.
- Мы можем еще какое-то время побыть тут, - предложилил он, - если тебе нужно время. Только не слишком долго.
Впрочем, не все время в мире: засиживаться не стоило ровно в той же мере, как и нестись, сломя голову. Проводница была права - спешка им враг. Пора выдвигаться настала бы в любом случае, и Винсент одинаково подозрительно бы воспринял и попытку покинуть грот поскорее, и неожиданно нахлынувшее желание тут подзадержаться дольше необходимого.
И все же, когда он приложил кулон к углублению в алтаре, и сперва ничего не произошло, тифлинг тоже забеспокоился. Хотел уже было забрать сигил, но тут раздался какой-то далекий рокот, потом что-то мерно защелкало, и, наконец, открылся проход в темный коридор. Винсент забрал кулон, и направился в проход, со всеми прежними предосторожностями. Он пошел первым, взяв Руну за руку, чтоб она могла ориентироваться в окружавшей их тьме, но не прошли они и пары шагов, как лестница озарилась тусклым магическим светом. Родную стихию бард бы почуял инстинктивно, от этого же "огня" не было ни тепла, ни жизни, но девушка даже с таким светом могла идти самостоятельно, без риска налететь на какую-нибудь ловушку. Они, конечно не особо их тут ожидали, но тифлинг после своих неоднократных тут фиаско, чему подтверждениями были стигматы Рунарии, предпочитал думать, что сделал все, что от него зависит, чтоб обезопасить их путь.
Вскоре показался сводчатый вход в святая святых. Винсент остановился на пороге, не понимая, в сущности, восхищен ли он, или разочарован: так или иначе все его ожидания оказались напрасными, и то, как выглядело место, где Алария дожидалась своего воскрешения или окончательного упокоения, меньше всего было похоже на еще одну мрачную лабораторию, или на королевскую пышную опочивальню, или склеп, а другого он ничего не воображал. Новый сад, в который они входили, выглядел как сад, засыпающий в ожидании студеной зимы.
- Не так твой покорный слуга себе представлял ее усыпальницу. Но какова метафора! - прошептал бард своей спутнице. - Что же, весны тут наступить не должно.  
Пусть под сапогами и сминались сухие листья, но там и тут проглядывали признаки, что сад еще жив, и парень, как и проводница, легко подмечал их. Если бы в них заключались остатки жизненных сил жестокой королевы, он бы не задумываясь уничтожал их, но это были ее отражения, а не причина, так что тифлинг не опускался до вандализма, тем паче, что и в таком увядании видел своеобразную тоскливую красоту.
- Винсент думал, тут будет полчище хранителей и все твари, каких они только смогут призвать на защиту. - пробормотал Винс, постоянно оглядываясь по сторонам. - Ты их не видишь?
Он направился по змеящейся центральной тропинке, бежавшей куда-то вглубь сада, среди темных стволов, срезая углы между ее поворотами. Одна из статуй, украшавших сад, была завалена вместе с колонной, на которой стояла и расколота, причем тифлинг мог поклясться, что столько осколков осталось вовсе не из-за того, что изваяние упало с постамента. Тут-то он впервые то ли ощутил, то ли услышал какой-то странный мерный звук, или гул, и прислушался, пытаясь понять, откуда он доносится. Обычно он легко ориентировался на слух, но сейчас то ли был слишком далеко, то ли еще по какой-то причине едва ли мог обнаружить, откуда тот истекает.
- Ты слышишь это? - шепотом спросил он у Руны. - Шум, словно неподалеку улей, полный пчел. Идем вперед, надо выяснить, откуда этот звук.

После услышанного предложения Винсента - помедлить, на лице Рунарии отразилась неприязнь. Не к парню, нет, и даже не совсем к его словам, скорее к идее. Что дадут эти лишние десять минут в лжезаповеднике? Посидят перед дверью молча, выжидая, пока призрак собирается с духом или вернутся к мосту и будут сидеть, болтая ногами? Бред. Руна и так будет болтаться по замку вечность, правда без такой хорошей компании. Следовательно, чтобы не привязываться ещё сильнее, нужно выгонять за дверь этого свободного паренька как можно скорее.
- Нет, я не стану тратить твое время, - спокойно ответила на предложение тифлинга девушка и стала ждать, когда дверь наконец откроется. Томительное ожидание застывшего механизма только добавляло нервозности. И без того тревожные мысли просачивались в голову синевласой, подобно вездесущему вьюну, пытаясь оплести каждую, еще не покорившуюся клеточку чистого разума. Лестница, арка и наконец перед глазами Руны встала локация, которую она видела словно впервые.
Хмурость и настороженность сразу выдавали ее смятение, да и не удивительно, ведь попав однажды в это место, призрачная угодила в ловушку проводника. Только вот сейчас перед ней было словно совсем иная иллюзия. А тот день не было деревьев, не было развилок, не было даже самого склепа, который путникам только предстояло вскоре отыскать. Руна видела лишь дары и богатства, среди которых обманулась и угодила в вечность служения.
«Ясно…» - поджав губы от ярости, девушка пришла к печальному выводу. Хранители уже тогда обвели заблудшую, на лакомый кусок, душу и лишь узнав о способностях темного призрака, решили воспользоваться еще и этим. Заманили не к источнику, а подобию. Сейчас же полукровка, как и её спутник, с любопытство озиралась по сторонам.
- Я тоже едва ли представляла, что склеп Аларии придется искать между деревьев. Хранителей? – синевласая посмотрела по сторонам и несколько растерянно ответила, - Нет… Их тут нет. Да и полчища не увидеть. Слишком много пожертвовали собой для сбора душ.
Все это было правдой. Действительно из сотни дремлющих стражей осталось всего трое. По иерархии было нечто вроде одной главы и двух прислужников, которые и делали всю грязную работу в виде заманивания душ, наказания Руны и настраивания ловушек, так сказать, поддержание жизнедеятельности в каменных руинах. А вот глава, с ним синевласой еще не удавалось встречаться, как раз и был главным хранителем как источника, так и сосуда с душами, вот только видно внутри очередной оранжереи его не было.
Гул, который привлек тифлинга исходил словно из глубины. Впереди был лес и только он, разве что разбавляемый камнями да осколками былой роскоши в лице статуй. Его действительно можно было сравнить с ульем, а звук и вправду становился громче с каждым шагом огненного мага навстречу неизвестности, но не более.
Сама же Руна шла за Леро и все ее нутро было натянуто по струне, готовой вот вот разорваться от натяжения. За «пчелиным» гулом девушка ощущала не просто неизвестность, а манию. Как тогда под властью Присциллы в здании сбора душ, Рунария убегала по многочисленным коридорам от непрерывной связи «хозяина», ее зов проникал во все призрачное тело и тянул к себе вне преград.
Сейчас синевласая ощущала влечение сильнее, только в этот раз оно и пугало ее больше. Не в силах скрывать больше этого неприятного чувства, проводница замерла на месте. – Винс, стой. Я чувствую, мне туда нельзя.
Чуть дальше, быть может в метрах пятидесяти от того места, где остановились попаданцы, что-то изменилось. Деревья не просто увеличились в количестве, они еще и стали выглядеть несколько ненатурально, словно копии. Это бросалось в глаза, как же иначе, но понимания того, что именно могло насторожить не было ровно до того, как Винсент не наткнулся на собственное отражение. Перед ними оказался зеркальный лабиринт, а гул вел явно внутрь его.

- Что тебя так беспокоит сейчас? - они были практически у цели, и настороженный не менее Рунарии, тифлинг то и дело бросал короткие взгляды не только по сторонам, но и на призрака, к собственному тяжелому сожалению, теперь уже не только для того, чтоб полюбоватся еще разок ее красивым лицом, а оттого быстро заметил перемену. Уловил смену выражений, заметил напряженный подбородок, хмуро сведенные брови. Для всего этого было много причин, но что-то поменялось уже с той поры, как они шли по этому практически мертвому саду, по крайней мере так Винсенту показалось.
А деревья теснились все гуще, напоминая уже рощу, даже лесок, стволы словно сбегались, стараясь заслонить от них то, к чему они направлялись, ведомые далеким гулом, нарастающим по мере их приближения к источнику звука, хотя тот по-прежнему скрывался где-то там, за частоколом темных стволов. Предвкушение разгадки, пусть и сопряженное с опасностью и любопытство все сильнее охватывали парня, но он очень четко понимал, что это его собственный азарт, не внушенный. И потому, когда, девушка вдруг резко остановилась, сделал еще пару шагов вперед, то ли по инерции, то ли проверяя, действительно ли Руна не будет продолжать путь.
- Почему? Что там?
Впрочем, разглядев собственное мелькнувшее отражение, парень и у себя не ощутил более желания пытаться углубиться в эту искаженную чащобу. Теперь стало ясно, что они идут по направлению к тому, что издалека бард принял за что-то вроде огромного кристалла, по ту сторону которого и были те деревья, что многократно умноженные, сейчас заслоняли им обзор. В этом было что-то жуткое - словно можно было проникнуть вовнутрь и заблудиться среди его граней. Винсент даже снова прислушался, словно надеялся уловить в том пчелинном гуле, который их вел, тревожный звон, тонкую одновременную вибрацию сотен стекол. Или теперь он только ее и слышал? Бард встряхнул головой, стараясь отогнать мороки мнительного сознания, и протянул руку к призраку. Он хотел взять девушку за плечо, но пальцы нашарили холодное стекло, острым углом, клином словно прораставшее между ними, словно разделяя.
Тифлинг резко отступил назад, и схватив синевласую за руку, подтянул к себе. И не понимающе поглядел перед собой: выдвинувшаяя вперед грань ему только привиделась? Зеркальный лес был там, впереди, с их дрожащими между стволами отражениями.
- Скворец не знает, что там, но, видимо, что-то важное. - пробормотал он, обдумывая варианты. Нежелание или невозможность Рунарии продолжать туда путь - страх или давлеющая над ней чужая воля - этого Винс не знал. Разделяться ему пока не казалось разумным. Может попытаться разбить зеркала? Пройти силой? Заставить каждую стекляшку тут лопнуть от жара и потускнеть от копоти? Он не знал, с чем имеет дело, а оттого не спешил поступать необратимо, боясь напортачить. Он даже не знал, нужно ли им или ему одному на самом деле углубляться в лабиринт отражений.
- Нам туда вообще нужно?

В каждым новым шагом в сторону леса синевласая ощущала всем своим нутром, что впереди западня. Не понимала, как именно и где она настигнет, но чуйка не давала покоя, буквально трезвоня в невидимые колокола. Шаг, другой и Руна остановилась. Место, куда они дошли начало казаться каким-то неестественным, словно в иллюзию что-то добавлялось. Другие сады и оранжереи не создавали впечатления о нереальности, но здесь же все было иначе и глядя на странные, похожие друг на друга деревья, девушка немедленно начала прислушиваться к своим ощущениям. Первое показало ей на то, что в этом лесочке есть чужое присутствие. Второе вызвало чувства беспокойства и загнанности. А третье колыхнуло понимание связи с Хранителями. Винс же кроме присутствия магии не чувствовал ничего, но это и не удивительно, ведь магическим было все это место с некоторыми усилениями.
- Всё беспокоит, - ответила Руна, выдержав некоторую паузу. Гул вокруг продолжал нагнетать обстановку, при этом усиливаясь с каждым новым шагом в неизвестность. Взгляд в сторону – дерево точно такое же как, с другой стороны. – Как будто, западня…
Почти одновременно с тифлингом призрачная наткнулась на свое отражение. Видимо телесный облик с кровью эльфа внутри позволили синевласой отразиться в зеркале, но то, что это именно оно, проводник поняла не сразу. Прикасаться к поверхности своего отражения Руна не рискнула, зато провела кончиками пальцев, как завороженная, по следам от наказаний Хранителей на шее, по рукам и даже приподняв край своей рваной юбки, оголила бедро, воззрев на красные отметины.
Довольно быстро от «самолюбования» полукровку отвлек ее спутник, притянув к себе одним сильным рывком. - Ой, ты чего? – воскликнула Руна, едва не врезаясь в Леро от неожиданности. А тому не показало. Зеркальные плиты действительно возникали то там, то тут, играя и завлекая в безвыходную ситуацию и если бы пара сейчас ринулась назад, то тотчас бы врезались в очередную преграду, если бы не обратили внимание на собственные отражения впереди. Лабиринт словно пытался поглотить желанных гостей, окружая, запутывая и играя с их копиями и пока Винс обращался к своей спутнице, по его руке скользнула чья-то призрачная, вытягивающаяся прямо из зеркала. Заметить и другие руки парень мог, но почувствовать на себе нет, ибо часть неизвестной призрачной души прошла насквозь его оболочки, не дотягиваясь до души.
- Я тоже не знаю, что там, но что-то мне подсказывает, даже если сейчас мы выйдем и пойдем искать Аларию, сюда нам все равно придется вернуться. Я что-то слышу, но не понимаю, что именно. Это не просто гул, это словно голоса, много голосов, говорящие все сразу. Может это и есть то, где Хранители держат… - девушка резко обернулась и уткнулась глазами в очередное дерево. – Души… - договорила она, не оборачиваясь и продолжая буравить взглядом пустоту. – Меня словно коснулись.

Западня - это тифлинг тоже чуял. Особенно когда грани, еще миг назад казавшиеся впереди, внезапно начали обступать их, то с одной стороны, то с другой. Не дав Рунарии толком насладиться видом ее стигмат, Винсент крепко ухватил девушку за талию и притянул к себе, слева, освобождая вторую руку - вдруг придется вооружаться. Не хотелось ему допустить, чтоб какое-нибудь из зеркал внезапно отрезало его от Руны, возникнув между ними и увлеча обоих в живой стеклянный лабиринт. Он хотел было сделать шаг назад, но прямо перед ним, в отражении возник зеркальный коридор, размножив их силуэты. Медлить было нельзя, но и бездумно дергаться в разные стороны - верный способ заблудиться.
- Не отпускай. - попросил бард, - Винсент не хочет тебя потерять. - он говорил про это зазеркалье, но понимал, учитывая мрачное пророчество дроу, к сожалению, что эту фразу нужно было понимать куда шире. И он прижимал к себе девушку, может даже крепче, чем нужно было просто для того, чтоб не оказаться разделенными надвигающейся на них игрой отражений.
Из-за деревьев словно показались смутные неявные тени, но Винсент не был уверен, что действительно их увидел, и это не какой-то обман. И тут призрачная, почти прозрачная рука, тень руки, потянулась к нему, проникнув за поверхность стекла.
- Вижу. - пробормотал он, напрасто пытаясь избежать мертвой руки, но та без вреда прошла сквозь его плоть, тифлинг даже не ощутил этого касания. А вот для Рунарии эти руки, ладони, трогающие изнутри стекла своей тюрьмы, мутной массой облепившие, замутившие зеркала, и пока еще робко пытающиеся преодолеть стекла, были вполне материальны, и тифлинг не на шутку испугался, что ее могут просто утащить вглубь зеркал. Может быть, даже не из злобных намерений. А просто подобно тому, как крабы в ведре инстинктивно тащат вниз тех собратьев, кому повезло приблизиться к свободе.
- Это и есть тот сосуд?.. - искажение не позволяло толком оглядеть его. - Значит, Винсенту надо его уничтожить. - говорят, были певцы, способные расколоть стекла силой своего голоса. Скворец так не умел, и, в общем-то, не считал никогда нужным. Теперь же впервые задумался - были ли те выступления магией, или действительно люди достигали такого искуства, что хрупкие предметы уничтожались от вибраций. - До того, как, тебя туда отправят.
Какие еще варианты были? Перебить возникающие сами собой вокруг стекла? Возникнут новые. Должно было быть какое-то ядро, некий источник этой всей головокружительной, в прямом смысле, магии, но что-то подсказывало тифлингу, что он будет упрятан там, в глубине. Винс носком сапога прочертил на земле стрелку - направление в котором они значально шли.
- Твой покорный слуга может пытаться разбить каждое стекло на нашем пути, или пытаться выжечь тут все до тла, но это опасно для тебя, - если огонь отразится, перегреется воздух или, просто места для него будет недостаточно, то пострадать может синевласая, и доводить до такого Леро не мог себе позволить. Приметив еще одну высовывающуюся из стекла ладонь, он, чтоб до девушки не дотянулись, сдвинул ее в сторону, словно в танце кружились. - И Винсент не хочет, чтоб тебе пришлось идти туда вглубь. - в конце-концов, полукровка уже была привязана к этому месту, так что только воля хранителей отделяла ее от того, чтоб разделить участь сотен других, запертых в этом... сосуде. Не зачем было облегчать им задачу.

В тот момент, когда Винсент закончил что-либо говорить, а синевласая еще не начала, тишину перехватил едва заметный шелест. В каждом стекле мелькало от одной до нескольких теней, погруженных в серебристую дымку. Сотни душ по ту сторону зеркального мира бились как мотыльки о стеклянные преграды, видя перед собой свет. Только их руки проходили в их былой мир, надеясь зацепиться хоть за что-нибудь, за кого-нибудь, лишь бы спастись.
- Я не уверена наверняка, но как мне кажется, это именно он, - кивнула Руна на предположение Винсента о сосуде. Пожалуй, узнав о его существовании, призрачная восприняла буквально обозначение хранилища и, если бы не эта тропа, которая завела путников в ловушку, так бы и искала глазами разные стеклянные тары, в которых смогли бы поместиться множество невинных душ. – Только я надеюсь, что меня никто сюда не направит. А вот уничтожить… - девушка осмотрела ближайшее зеркало. – Тебе ведь тоже легко пораниться, да и сколько тут зеркал, десятки, может сотни? Все не разобьешь.
Точное количество зеркал действительно было трудно назвать. В каждом мелькало от одной до трех душ и если долго смотреть в одно и то же зеркало можно было уловить, как количество периодически то уменьшается, то увеличивается. Но если все души переходили из зеркала в другие, стеклянная панель опускалась.
- Если ты будешь так тесно меня удерживать, я ничего не увижу, кроме твоих глаз, поэтому, давай хотя бы так, - полукровка улыбнулась и вместо своей талии вложила в руку тифлинга свою, освобождая личную маневренность. Парень, безусловно, был шустрее, но когда приходится удерживать еще и кого то, помимо себя, контролировать ситуацию за двоих становится довольно непросто. – Ничего не имею против них и была бы рада смотреть только в них, а не на все это мракобесие, но думаю, так будет удобнее и мне отбиваться от всяких… - сказала и стукнула по тянущейся к ней призрачной руке.  
Переживание Леро по поводу разделения было словно услышано и из земли выбилась очередная зеркальная преграда, но Руна успела ее перескочить раньше, чем в той отразились ее колени. Зато в той череде отражений, в которых теперь мелькали копии проводника, замельтешили призрачные пленники. В той серой дымке их закрытого мира не было видно толком ничего: лиц, тел, форм, ничего из этого, только руки и силуэты, облепляющие еще не угасшего в этой тени синевласого призрака. Рунария как завороженная уставилась в зеркала, во все свои копии, наблюдая как в каждом из них чужие руки облепляют все ее тело. Она почти оцепенела, когда призрачные ладони легли на ее шею…
Винсу могло показаться, что даже пространство вокруг потемнело. Луна спряталась за густые облака как раз тогда, когда души обездвижили одну из своих целей. С живым человеком это работало немного иначе, но все же, серые руки коснулись и отражения тифлинга, заставляя почувствовать могильную прохладу на своей коже. Душ вокруг становилось все больше, а зеркала все теснее подходили к двум попаданцам.

Такое было впечатление, что тени в стеклах прибывали, собирались, как зеваки на городской праздник... Или на казнь. И им было точно известно население этого потустороннего города - девять сот девяносто восемь душ. Ведь и вправду, небольшой городок. Сквозь него дотягивавшиеся любопытные и жадные руки проходили насквозь, Руны могли касаться, и последнее, что тифлинг хотел - чтоб эти мертвые разорвали ее на части, облепив, и стараясь утянуть к себе. Реакции тифлинга хватало с лихвой и на себя, и на девушку тоже, по крайней мере он так думал, но призрак выпросталась из хватки, взамен вложив все еще теплую ладонь в его, и Винсент оплел ее пальцами так крепко, как мог.
Что делать проклятыми зеркалами, или стеклами, как их не называй он пока не придумал. Порезаться осколками он не боялся, устать от тяжелой вандальской работы - тоже. Но он отлично понимал, что дело тут совсем не в колличестве зеркал. Чем больше запертых душ тянулось к ближе ним, перетекая из одной преграды в другую, тем больше становилось и зеркал, чтоб вместить всех этих "зрителей". Стекла становились от них все темнее, как будто налетел целый рой, закрывший свет. Да в принципе, так и было. Нужно было найти то, что являлось источником этого лабиринта, то, откуда вытравливались поводки этих запертых душ, и предать огню именно его. А их окружали только мутные от скопившихся за ним древних призраков стекла. И бард уворачивался от мысли, что это он затащил их в ловушку и надо было искать кровавую купель, а не идти смотреть, откуда доносится странный звук.
Редкий случай, когда его тревога перевешивала самолюбие, и самолюбование подавно, так что ее замечание про глаза осталось без остроумного ответа, и даже, собственно, без внимания. Тифлинг больше был занят тем, чтоб поддержать Руну во время ее прыжков через взмывающие вверх грани.
Пока он собирался с мыслями, решая, как же поступить, внезапно почувствовал легкое и очень холодное касание - словно кто-то ледяными пальцами пробежал по лицу, по затылку, по рукам. Ощущение немного напоминало прикосновение Рунарии - тогда, у озера, например, или в библиотеке дворца. Тот же мертвецкий сухой холод. Только в этот раз - источником этих прикосновений не была красивая девушка, а вообще неизвестно кто или что. Он вообще не мог понять, откуда появляются эти ощущения, до тех пор, пока не перевел взгляд на Рунарию. Призрак застыла, словно боялась пошевелиться, и тени из зеркал оплели ее отражение, словно вот-вот и погребут ее под своей серой мутной массой. Леро перевел взгляд на свое отражение, и увидел, что и его зеркальному двойнику достается то же самое сомнительное внимание: то, что он чувствовал - было далеким отражением действий теней в зазеркалье.
Холоду смерти можно было противопоставить огонь жизни, и кожа тифлинга полыхнула под мертвыми пальцами: если он тут чувствует их касания, то и на той стороне должно будет что-то измениться. Выдернув оцепеневшую девушку из рук, потянувшихся за ней, тифлинг, чтоб отбивать невидимые для него руки и отдирать, а то и пытаться отшвырнуть тени от Рунарии, двигался так, чтоб нужное движение приходилось на его зеркальных двойников. Получалось довольно неловко, да и тех было слишком много. Парень с серой, словно свежий пепел на углях, кожей и настолько же почти разогревшейся, с красными волосами и глазами, в которые ей уже вряд ли б захотелось смотреть, неуверенно и неловко дрался с пока еще пугливыми, но настойчивыми силуэтами.
- Руна, мы оба чувствуем их касания, и думаю, дальше будет только хуже. Я боюсь, что они тебя туда просто как-нибудь затянут. Нам нужно что-то делать. Отражение огня может их распугать, и мы сможем идти дальше. От огня Винс тебя убережет. - он бы просто спрятал девушку в собственном силуэте, укрыл бы собой и дал пламени уйти прочь, не опалив его, и не повредив ей. - Но если стекла от него будут лопаться изнутри - тебя может посечь осколками. - И, может быть, по-серьезному это бы проводнице не повредило, но вот то, что эти осколки могут выпустить ее ядовитую кровь - это тифлинга сдерживало.
План был откровенно дурацкий, но Винсенту пока ничего другого в голову не приходило. В том, что за гладкой поверхностью обступавших их стекол действительно есть какой-то свой мир, свое пространство - он не сомневался, но как его уничтожить - он не знал.
- Винсент может укрыть тебя плащом, но не знает, сможет ли это действительно помочь.

Оцепенение от касаний к себе едва видимых рук отступило благодаря тифлингу. Руна даже не смогла бы сейчас объяснить из-за чего оно возникло вероятнее всего: страх перед обезличиванием или же страх перед заточением, причем двойным. Сами призраки не пугали, а вот непонимание, что будет после того, как нужное количество душ соберется в одном месте все же прибавляло волнения.
- Не могут они меня утащить, только задержать. Пока во мне кровь, эта преграда для меня, как и для тебя, непроходима, - синевласая потрясла головой, стряхивая с рассудка остатки морока. – А вот пролить всю кровь, не донеся ее до источника мне не хочется.
На манипуляции Винса ответ пленных был двояк. Народу явно прибавилось, но и руки больше никто не высовывал. Все они, словно мотыльки, летели на разбивающий мрак, свет, но ощущая его температуру, не могли стать ближе. В какой-то момент от напора желающих посмотреть на пришедших, стекло изнутри треснуло, рассекая поверхность от нижнего правого угла к левому верхнему неровной линией. Следом еще пара зеркал повторили подобную учесть, покрываясь мелкой паутиной и прежде чем рассыпаться в стеклянную крошку, все души ретировались в другие места, освобождая разрушающееся пространство. Послышался очередной хруст и зеркала, точнее то, что от них осталось, обрушились бликами на землю. Осколки обращались каплями воды налету, не оставляя после себя ничего, кроме влаги, на месте которой тотчас восставали новые камеры душ.
- Значит разбивать их точно не имеет никакого смысла, - произнесла Руна, хмурясь. – А вот огня твоего, если честно я побаиваюсь. Предвижу суету, которая может только навредить нам обоим.
Стоило только проводнику приблизиться к Винсу, как между ними моментально восстала очередная зеркальная преграда. На сей раз призрачная не успела ее перепрыгнуть и их с тифлингом связь была прервана, хоть и не на долго. Обойдя, оказалась рядом и как только в очередной раз попыталась коснуться его руки, ее тут же отделило вновь пустым зеркалом.
Пока Руна воевала за свободу с лабиринтом, парень мог почувствовать, как задрожал сигил. Синевласая этого не видела, да и не могла почувствовать, но предмет, что надежно хранил у себя Леро, внезапно нагрелся. Может из-за собственной температуры маг и не смог почувствовать это сразу, но все же незамеченным это явление едва ли получилось оставить. Как только предмет стал обжигающе горячим, внутри него послышался треск, сразу за которым из недр лабиринта отозвались чьи-то тихие удары. Запертые души замерли на своих местах и если бы головы тех были видны, то попаданцы могли отследить направление их увлеченного внимания, но и без этого стало понятно, что эти звуки исходят из сердцевины зеркального хранилища.
Еще удивительным было то, что как только лабиринт отделял девушку от Винса, перед ним же путь расчищался.
- Кажется, нам все-таки придется разделиться, - заметив эту особенность и едва выглянув из-за зеркала пробормотала задумчиво призрачная, пытаясь понять, на что похожи эти удары. – Словно сердце бьется…

Решимость противостоять теням в зазеркальи и какая-никакая смекалка в поисках методов для этого противостояния, для Винсента сводилась на нет отсутствием понимания, что следовало предпринять. Он боролся со следствиями - неполная тысяча запертых душ - а не с причинами. И понимал это, как и то, что выдохнется, так и не добившись какого-бы то ни было результата. Но чем дальше шел он сам и тащил Руну, тем больше перед ними стояло граней, и тем больше душ бились о них изнутри, словно насекомые о стекла фонаря.
Несколько ободренный словами девушки, что ей не грозит оказаться среди этих несчастных хотя бы до тех пор, пока она в физической форме, с кровью в жилах, Винсент попытался пройти еще вперед, но когда одно из стекол не выдержало клубившихся за ним душ, и побежало широкой трещиной, он инстинктивно сжался, отвернувшись и прикрывая собой синевласую, но вместо града острых осколков, вонзающихся в плечи, не ощутил даже влаги, осевшей на кожу. Капли испарились из-за жара, окутывавшего тифлига. Это напомнило парню, что стоит хоть немного себя контролировать, хотя бы чтоб одежда не затлела. Да и Руна выразила опасения по поводу "его огня". Температура тела Леро начала опускаться.
- Винсент мог бы их испарить, просто чтоб мы могли пройти, - возразил он девушке, но скорее просто из упрямства, ведь она была права. От того, что несколько стекол разбились - душ в уцелевших меньше не стало.
А у лабиринта появилась новая забава, чуть не стоившая ему вывихнутого запястья - ставить преграды прямо между ними. Несколько раз разделенные новым куском стекла, они пытались снова воссоединиться, но это было как пытаться лепить воду. Призрак куда быстрее приняла ситуацию: ее не пускало вперед, но вот Винсу одному проход был разрешен - то ли потому, что он не был связан с усыпальницей, то ли потому, что был живым. В добавок, откуда-то из глубины послышалась ритмичная пульсация, которую девушка метко назвала похожей на серцебиение. Но второй такт, сейчас только ощутил Леро, шел не из зазеркалья. Вынув отзывающийся на эти удары талисман, он заметил над ним марево, только так и поняв, что тот разогрет до той степени, что мало кто мог бы удержать.
- Смотри. Только не пробуй трогать, обожжешься. - предупредил он, показывая Синевласой сигил. Та трещала, словно полено в огне. Тени тоже застыли, пристально следя за происходящим, словно ожидали чего-то. Поколебавшись миг, Винсент кивнул:
- Постарайся выбратся отсюда. Винсент посмотрит, что там, и можно ли это разрушить, и вернется. - в голосе звучала спокойная уверенность, которой Скворец на самом деле не ощущал. - Жди его там, где тропа раздваивалсь. - улыбнувшись, он отвесил девушке легкий шутовский поклон, махнув воображаемой шляпой, развернулся и пошел по образовавшемуся коридору, вычерчивая иногда на земле направление, в котором двигался. В зеркалах, мимо которых бард шел, видно было по нескольку синевласых за раз, и Винс понял, что даже если обернется сейчас, не сможет уже понять, где сама девушка, а где ее остражения. Если сумеет уничтожить лабиринт - будет не важно. Но пока он не мог избавиться от какого-то гнетущего ощущения, что делает что-то очевидное, предопределенное, ожидаемое.

- Теперь идея разделиться не кажется мне хорошей, - еще более хмуро ответила Руна, глядя на активизировавшийся сигил. Однако понимая, что иных путей более нет, не стала рушить решимость тифлинга, наоборот, лишь проводила того коротким кивком и ободряющей улыбкой, едва перекрывшей волнение призрака.
Стоило последнему отражению мага скрыться в зазеркалье, души расступились словно по чьей-то команде и потеряли всяческий интерес к синеволосой гостье, ровно, как и стеклянные преграды, суетливо, друг за другом, скрывались в земле, выпуская на волю проводника. Конечно это выглядело совсем не как спасение, а как избавление от лишних глаз. Вопрос только в том, что именно могла увидеть призрачная такого, что лабиринту было столь неугодно.
А вот от Винса души не отставали, так и копошились вокруг, словно не давая прохода. Помешать им было не дано, ибо стоило парню упереться взглядом в свое отношение, по которому во всю колотили запертые по ту сторону души, как зеркало либо разбивалось, либо опускалось, освобождая дальнейший проход. Но души вели себя как-то странно. Это уже не было похоже на попытку захватить, скорее напоминало желание остановить, но едва ли так могло показаться Леро. Разве что причиной такого поведения запертых могла стать угроза их существованию.
Пока тифлинг пробирался все глубже в лабиринт, Рунария нетерпеливо барабанила пальцами по каменной скамье, на которой вот уже вечность, так ей казалось, сидела не моргая, боясь пропустить хоть какой то знак или повод вернуться в зазеркалье. Она не совсем вернулась к развилке, попробовала, но оттуда не было ничего видно, поэтому выбрав самую удобную точку наблюдения, уговаривала себя не спешить и просто ждать, все же Винс ее просил именно об этом.
Для мага же время шло совсем иначе: быстро и буквально с ощущением каждой минуты, ведь сигил дребезжал в его руках так, словно вел отсчет до какого важного события. Одна за одной зеркальные плиты запутывали Леро, резко меняли направления, но лишь для того, чтобы слишком внезапно вывести его к сердцевине лабиринта. Места было не много, и все же пару тройку метров заняла круглая поляна. Все вокруг: стены, потолок и даже пол были искажены из-за маленьких зеркал, путающих восприятие и превращая любые объекты в миллионы копий. Помимо них оплетенная сухими и хрупкими лозами, прямо по середине пространства стоял на высокой ножке сосуд, напоминающий скорее широкую чашу, посеревшей от времени, но не утратившей ни единого вылепленного мастерами на ней узора. Наполнена была водой, кристально чистой и доходившей уровнем едва ли до середины предплечья попаданца, а вот в ней, на самом дне лежал стеклянный шар. Он мог легко уместиться в ладонь парню, только как бы тот не старался, взять из воды ничего не мог. Попытки вылить, выпить, опрокинуть чашу закончились бы провалом, ведь нужный объект был просто отражением оригинала, прячущемся в одном из множества зеркал.
В этом странном месте не работала магия. Если бы Винс вышел обратно в коридоры лабиринта, огонь снова бы наполнил его жилы, но почему-то именно на том участке ему как будто бы не хватало сил. Нет, он терял магию, она все еще оставалась в нем, но применить не выходило. Сердце зеркальной ловушки так просто не найти. В какое бы зеркало не попытался проникнуть Леро, в любом бы случае достал стеклянную копию нужного жара, но лишь на один отреагирует сигил. Разве что, времени будет не много, ибо как только попаданец коснется первого шара, пространство начнет свой захват.

Несмотря на то, что девушка сама предложила разделиться, тифлинг приметил, что это и ей самой не по душе, но едва ему стоило отдалиться от Руны, как стекла разошлись, давая ему дорогу и парень следовал в цент лабиринта без преград. По сути это зазеркалье даже не было больше лабиринтом - он просто шел по прямой, постепенно приближаясь к источнику ритмичного, как спокойное сердцебиение, стука. Впрочем, доверия этим стенам с запертыми в нем тенями в нем не было: Винсент то и дело останавливался, чтоб отметить направление, в котором двигался. Пару раз оборачивался, не доверяя текучим отражениям происходящего за его спиной, но больше не видел ни синих волос Рунарии, ни чего бы то ни было явно опасного. Леро надеялся, что девушка смогла выскользнуть из лабиринта.
Гул нарастал, а сигил плясал уже так, что подвеску тяжело было удержать в руках. К счастью, до сих пор тифлинг лишь понимал, что она горяча, как будто полежала в костре, а обжигающей так и не стала.
Вокруг в зеркалах копошились запертые тени, но стоило Винсенту обратить внимание на них, словно дать понять, что они загораживают ему путь, и души нехотя отступали, освобождая дорогу. Порой он чувствовал мимолетные касания мертвых рук, там в зеркалах, но и сам пылал не хуже ключа, и призрачные пальцы отдергивались, так и не закончив попытки его развернуть или остановить. Неужели им так хотелось продолжать даже такое унылое, отвратительное существование? Копошиться безликой мутью, частью массы? Тифлинг подумал про себя, что точно был рад тому, кто хочет разрушить подобное узилище, даже если бы это было последним мигом его существования. Наверняка, из тех же побуждений и поступала Руна, если, конечно, ему следует взять на веру ее согласие на то, чтоб именно он вышел из этого рушащегося мавзолея, когда они отравят кровавый источник и положат конец последним надеждам Аларии на воскрешение. Если бы только нашелся другой вариант, позволивший бы и Руне покинуть это проклятое место... мысли снова потекли не туда, и бард оборвал себя, постаравшись сконцентрироваться на том, куда он попал и куда движется, благо пару раз его попытались увести в круг, запутать и пришлось даже пригрозить жестом разбить зеркало, чтоб тени пропусти его.
Довольно неожиданно он вышел в круглую комнату, и инстинктивно прикрыл глаза, настолько тут все рябило отражениями. Обернулся - проход за его спиной уже сомнкнулся, и Винсент остался один на один с сотнями, тысячами своих отражений в небольших зеркалах игравших и кипевших, словно надуваемая через соломинку мыльная пена, делавших все живым и подвижным, как и в больших стеклах, только сюда, кажется, не было пути уже запертым.
Борясь с головокружением, Винс заозирался, пытаясь понять, откуда пульсируют эти удары, но так и не уловил. Кулон не перестал вибрировать, но начал остывать. В тот же момент тифлинг почувствовал, как жар наполняет ему руку: словно его собственная искра начала стынуть. Он прошипел проклятие, и перехватил сигил за цепочку. Никогда еще не обжигался и начинать не хотел. Удивленный, Винсент попробовал призвать на в ладонь огонь, но ничего не произошло. Тифлинг витиевато и злобно выругался, скрывая за бравадой охватывающий его страх - огонь был точно такой же частью его натуры, как и музыка, хотя он и ненавидел источник, наделивший его способностями к пиромантии.
Оглядев сосуд со всех сторон, он попытался поддеть лежащий на дне шар, сперва рукоятью засопожного ножа, потом, убедившись в безвредности воды, рукой, но шар оказался эфемерным, ненастоящим. Движение, словно все зеркала разом надвинулись на него, и комната словно немного сузилась. А может быть, ему это только показалось? Но это было единственное, что отреагировало на его попытку, а значит, что-то он делал верно. Или нет? Пока Винсент размышлял, пространство еще раз изменилось, и, поняв, что это еще одна гонка со временем, тифлинг злобно оскалился. Теперь, значит, зеркала, а не грязная вода. Впрочем, в этот раз, похоже, выход оставался, по крайней мере он мог не без труда найти его взглядом. Быстрым шагом вернувшись к проходу, он хотел осторожно выглянуть, оперевшись рукой на ближайшее из зеркал, но рука скользнула прямо вовнутрь, пройдя поверхность, словно ее и не было. Удивленный, Винсент попытался схватить шар из отражения чаши, но в его пальцах вновь ничего не оказалось. Тогда он взял сигил и поднес его туда, где должно было быть стекло - и подвеска ударилась в него, разбивая. Осколки осыпались вовнутрь, и тут комната снова сжалась. Винсент попробовал еще раз, с другим зеркалом, заступившим на место того, где только что была пустота, и то стекло тоже треснуло. Чем уже становилась комната, тем меньше было и зеркал, и тифлинг искал между ними то, которое пропустит кулон вместе с его рукой, следя, чтоб успеть хотя бы попытаться выбраться, прежде чем комната превратится в еще одну западню.

Пространство над Винсом с каждым разбитым зеркалом становилось все меньше. Зал, который еще несколько минут назад мог показаться просторным, на деле сейчас оказался невозможно малым, особенно когда хотелось иметь фору для поиска нужной сферы. Однако, ее не было, а каждая ошибка тифлинга лишь приближала его погребение в зеркальной комнате. Даже если он будет звать синевласую, та его просто не услышит, не увидит, а скорей всего и не дойдет. Вопреки личным желаниям просто не справится с преградами самого лабиринта. А тот продолжал проверять нервы обоих на прочность, заставляя одну сгорать от ожидания, лишь уповая собственной вере в успех парна, а второго снова бороться за свою жизнь.
В какой-то миг неудачных попыток Леро могло показаться, что ничего не получится. Тонкая грань между отчаянием и вторым дыханием в любой затруднительной ситуации. Можно ли было нынешнюю назвать таковой? Вполне. Хоть парень и не был в числе тех, кто быстро сдается, да постигает смирение в неугодной для него судьбе, но подобная грань возникает однажды у любого, даже у самого отчаянного оптимиста. Финал так или иначе начинает зависеть не столько от исполнения выставленных моментом условий, не от внимательности и реакции, а от совокупности всего с банальным везением. Всего лишь капелька удачи способна изменить в моменте все, что, казалось, способно убить веру в победу.
Очередное зеркало не разбилось и сигил, немного замедлившись, вошел через отражающую поверхность. Все пространство вокруг замерло: стены и потолок больше не пытались раздавить попаданца, а магия, которая временно покинула тело тифлинга, начала постепенно возвращаться на свое место. Со стороны Руны же тоже произошли перемены, которые заставили девушку подскочить с места и даже встать ногами на лавку. По земле полз густой и серый туман прямо по направлению к лабиринту. Он окутал сначала только землю, затем дымка поползла вверх, по упавшим лианам, пряча за собой магический лес, а после проник в зазеркалье. Души внутри перестало быть видно. Переживания накрыли синевласую с новой силой, но прежде, чем она решилась бы рвануть обратно к ловушке, туман коснулся и ее ног.
Из зеркала, в который погрузился сигил, начало разноситься сердцебиение. Удары становились все громче и быстрее, вызывая у тифлинга желание закрыть уши от громкости. Зеркало, не выдержав такой громкости разлетелось на мелкие кусочки и в тот же миг из сигила вырвался яркий зеленоватый свет. Он проник через все зеркала, через туман и даже коснулся Руны, после чего все затихло. Лабиринт померк и вместо душ в зеркалах теперь клубился тот самый туман, рассеявшийся с остальных своих объектов, сами платформы больше не двигались, лишь успели раскрыть для огненного мага небольшую лазейку на выход перед тем, как замереть навсегда.
В тот момент, когда зеленый свет коснулся полукровки, из ее носа закапала эльфийская кровь, словно обозначая как рушится магия этого места и нутро ослабло от того, что приходится сдерживать в себе. Внимание девушки тоже слегка затуманилось, и та вынужденно села обратно на лавку, продолжая искать взглядом живого тифлинга и не замечая, как поток алых капель начал пачкать ее одежду.