Ночлежка "Тихий берег"

Первое сообщение в теме :


Даже в самых, казалось, необитаемых местах, живут люди… За умеренную плату вам дадут крышу над головой, и будьте уверены – голодными вы не останетесь!

У К’Шарра душа в хвост ушла, когда дракон вновь обрел чувства. С жутким ударом челюсти, каджит невольно даже поскользнулся ровном месте, падая в сырую землю. Яростный рык оглушил кота, с его чувствительным слухом. В голове все звенело, он даже не мог подобрать ни слов, ни мыслей как-то оправдаться перед Кин.
Рехста тоже боялась. Сотрясаясь, словно осиновый лист, монстр таки нашла в себе силы даже попытаться уйти достойно, выставив перед грудью длинный клинок, острие которого метило в морду могучего создания. Мгновение, другое, кругом хлынула кровь. Этой противной массой мигом окрасилась красным и шерстка каджита. Толком не осознавая, что произошло, каджит смотрел то на дракона, то на себя, то на Рехсту.
Звон из головы так и не спешил уходить. Ошеломленный каджит продолжал сидеть в луже грязи и крови, прилично изваляв в ней свой верный арбалет.

К неудаче Рехсты, регенерация драконицы была достаточной, чтобы свести на нет недуг, который её постиг. Вот кровотечение начало постепенно проходить, а Кин, мотая головой заметно меньше попятилась назад, медленно, но уверенно приходя в норму.
Тролиха тем временем очухалась достаточно, чтобы толи рыча, толи визжа кинутся на утек, а София осталась лежать без сознания. Оливер же, медленно двигаясь к Рехсте и каджиту. Тролиху он пропустил мимо с явным сожалением, а бессознательную Софию оставил без внимания.
Подойдя на расстояние, на котором его могли хорошо слышать, он заговорил. Холодный и спокойный голос, совсем не свойственная маленькому мальчику начал вещать.
- Хотите знать, как сейчас все будет? Сейчас до вас дойдет, что совладать с драконом вам не по силам, и вы броситесь наутёк, как эта тролиха, в надежде спасти свои шкуры. В таверну вам ходу нет, там наверняка с минуты на минуту появятся представители Волшебной Шляпы. Мне даже интересно, что хуже, разъяренный дракон, или шляпники, у которых устроили бойню на подконтрольной территории. Маги бывают довольно изощрёнными в наказаниях, не хуже драконов. – Он немного помолчал, раздумывая над этим. Затем на окровавленном лице проявилась улыбка.
- Но. Я готов вам помочь, и решить все ваши проблемы. Могу помочь убить дракона, или разобраться с гильдией магов, или сделать что-нибудь ещё. Я ваш единственный шанс на спасение и благоприятный исход. – Давая обдумать эту мысль Оливер сделал небольшую паузу.

- К сожалению, времени у нас совсем нет, поэтому перейду к сути. Это будет не бесплатно. В качестве оплаты за свою помощь, мне нужна от вас сущая мелочь. Для вас совершенно ничего не стоящая. Вам всего лишь нужно, что согласится составить компанию малышу Оли, - При этом жестом руки он словно бы указал на себя. - Ох, без вас Оливеру будет так трудно, просто невыносимо тяжело. А в качестве благодарности, я так уж и быть, пригляжу, что бы с вашими драгоценными телами ничего не случилось, совершенно бесплатно. Вы согласны? Оставим все обиды позади, ради достижения наших целей. – Многое в поведении и словах мальчика могли показаться странным, в частности для каджита, хотя вот разговор о себе в третьем лице вполне можно было бы списать на подражание манере речи К'Шарра. Зато просил он и правда, сущую мелочь, а барыши сулил привлекательные. К тому же, вокруг и так происходило достаточно странных вещей.
На всякий случай, мальчик добавил.
- На добычу с дракона как и на все остальное не претендую. Просто малышу Оли нужна небольшая помощь, вот и всё. - 

- За мной, каджит, за мной! К славе! - радостно завопила Рехста. У неё сознание плыло от запаха и вкуса драконьей крови, и от вида мучающейся Кин. Арахнотавр прекрасно осознавала собственное превосходство, и вид исторгаемых глазницами (и прочими отверстиями на морде Кин) потоков крови её только распалял. Распалял всё сильнее. 
А тут драконица ещё и вздумала предпринять попытку к отступлению, медленно и неловко запятившись назад. Её красивая голова моталась из стороны в сторону на толстой и гибкой шее, а пронзительный ещё недавно взгляд хищных глаз теперь был застлан кровавой плёнкой. Ну как, как не воспользоваться таким пленительным, завораживающим шансом?..
Она и воспользовалась, себя не помня от радости и предвкушения сладостного, долгожданного триумфа. Она была сильнее. У неё была возможность завершить начатое. И она не собиралась медлить. 
Так что цералинка сорвалась с места в галопе, подхватила свой эсток, и в считанные секунды догнала свою массивную противницу. Расстояние там было смешное, а туповатость, с которой Кин вертела израненной мордой, так и кричала о беспомощности существа. Драконица-то до сих пор и царапины ей не смогла сделать, ха! Кин выглядела, как добыча, как слабая и жалкая тварь, так и ждущая, пока её добьют. А уж кому-кому, а Рехсте привычна была дикая, жестокая динамика отношений между хищницей и её добычей.
"Если бы не мистерианская лихорадка, на твоём месте была бы я. Я бы кланялась тебе, умилялась, гнула спину, разбиралась бы для тебя с дурацкими игрушками и так далее. А теперь ты - мой трофей, потому что я оказалась сильнее. О Цералин! Не знаю, чем я заслужила это мистерианское благословение, но, право, как же мне хорошо!.. Хорошо!"
Естественно, Оливера она совсем не слушала, сдался ей этот бестолковый мальчишка? Пускай под ноги не лезет и всё тут. Как будто у неё было время стоять и слушать этот длиннющий монолог. Тут выбор был простой: либо она сейчас покончит с чудовищем, либо чудовище очухается и покончит с ней. Одним ударом, вероятнее всего. Пути назад не было. 
Потому-то Рехста и неслась вперёд с эстоком наперевес и диким воплем на всю мощь её глотки. Ей хватило ума не пытаться бить в чешую: даже с разгоном Жаждущая вряд ли взяла бы прочную драконью шкуру. Нет, зачем, когда вон они, глаза, такие огромные, прямо-таки мишени... а уж чем-чем, а косоглазием арахнотавр не страдала. 
Конечно, как и всякая опытная воительница, она прямо в бою просчитывала варианты. Длина шеи Кин позволяла той, наверное, попытаться увернуться от удара, просто вздёрнув вверх голову. Рехста сильно сомневалась, что драконица сможет это сделать в её нынешнем состоянии, но на всякий случай это предусмотрела. Предусмотрела нетривиальным образом. Если удар в глаз цели не достигнет, то Рехста просто взбежит по груди и лапе драконицы той на спину, чтобы оказаться вне досягаемости сразу всех конечностей разом. С её-то цепкими ногами проблем не возникнет, а Кин сейчас должна быть слишком медленной, чтобы успеть отреагировать и лапой тоже. А как цералинка окажется на спине, там хочешь-не хочешь а придётся ящеру повернуть голову, иначе арахнотавр ей всю спину и крылья эстоком раздербанит. Может, и слабое место в чешуйчатом покрове отыщет. Не молодая, чай, драконица-то!
Рехста, к слову, собственного яростного крика не слышала. Слышала только пульсацию собственной крови. Её сердца стучали, как сумасшедшие, гоняли по жилам насыщенный адреналином алый ихор и бледную гемолимфу. Не слышала она и визга Церашельки, которая пребывала то ли в состоянии ужаса, то ли в безудержном веселье. 
На весь манёвр - чем бы он ни завершился - у неё никак не могло уйти более пятнадцати-двадцати секунд, так что Оливер зря упражнялся в словоблудии.

Страх не заставил себя долго ждать. Убегая от огромного демона, Оливер уже успел три раза перекреститься но вскоре шум погони стих. Неужели оторвался?  Только лучше не стало. Он был в кромешной темноте, один. И это не была темная пустая комната. Это было целое измерение зла, куда он попал из за собственной глупости. Слезы текли по лицу, паника подбиралась все ближе. Оливер набирал скорость, пытаясь найти хоть какой-то источник света. Но его не было. А что если это навсегда? Что если он в темноте навечно? Наедине с демонами и тем что могло скрываться во тьме. Он не верил в это. Никаких звуков кроме его собственного прерывистого дыхания и всхлипов не было. Только неизвестность, что может быть хуже неизвестности? Оливер боялся кричать и плакать, ведь мог услышать тот великан, но сил терпеть не было. Вновь умудрившись подскользнуться на ровном месте, Оливер упал лицом в землю. Послышались сдавленные рыдания. Закрыв голову руками, мальчик продолжал лежать на земле, умоляя этот кошмар скорее закончиться.

У Оливера, несмотря на то, что он находился в темной пустоте получилось без особого труда и поскользнутся, и упав, уткнутся не в черную пустоту, а вполне себе в землю, которая образовалась над ним. Хотя, почему так вышло, ведь Оливер вроде об этом даже не думал, это было странно.
За рыданиями, он услышал голос, который раздавался ранее на грани слышимости, только когда он оказался совсем рядом.
Тонкие и холодные руки обвили мальчика в объятиях, напевая голосом, голосом, который как казалось Оливеру, должен был бы принадлежать его матери.
-Сынок, мне так страшно здесь было одной,
Но милый мой сын снова рядом со мной.
Как в детстве прильни к материнской груди.. –
Небольшая пауза, и вот эта успокаивающая песня становится довольно зловещей.

- Мой мальчик, нас ждет только тьма впереди.
Только тьма впереди.
Только тьма. – Если бы Оли обернулся, он бы увидел женское лицо, глядящее на него, впрочем, не похожее на лицо матери, скорее кого-то из женщин, виденных недавно у озера. Из объятий у него вышло бы вырваться без каких-либо проблем, захоти он этого.

Сердце содрогнулось как только щеки коснулись чьи-то холодные руки, а у уха кто-то прошептал знакомые слова. Мальчик смутно помнил колыбельную из детства, будто вновь лежал в люльке и наблюдал за сиренью сумерек струящихся из окна. Оливер открыл глаза и испуганно повернулся к обнимавшей.
- Мама? - послышался его дрожащий голос. Колыбельная сменила настрой, но почему то это не пугало. С чего бы? Вокруг него тьма, он в плену у демонов и видит мертвую мать. Точнее слышит.
- Мама, помоги. Я хочу домой, - захныкал он, вцепившись пальцами в ее руки, - я так устал и мне страшно. Я не знаю, что мне делать…
Почему он верил этому призраку? Вдруг это был еще один демон? Что ж, ребенок верил в лучшее, но реальность могла в очередной раз сломить его надежды.

-  Не бойся. – Успокаивал его голос.
-  Послушай, мой малыш, тебе нужно всего лишь согласится отдать свое тело, всего лишь одно слово - согласен, и мы всегда будем вместе. –
Его продолжали глядеть и успокаивать. Если бы Оли пожелал разглядеть женщину, и желание его было достаточно сильно, появился бы источник света.

Тьма оставалась такой же густой и плотной, пустота вокруг угнетала, всё это место было абсолютно не правильным. Никаких посторонних звуков, лишь бесконечность, бесконечность ничего, и успокаивающая Оливера женщина, пытающаяся соблазнить его на сделку. Она была столь нелепа в этом месте, которое непонятно чем казалось, что было даже немного жутко.

Вот прошло какое-то время. Дракон постепенно приходила в себя, кровь у нее стала меньше хлестать из глаз и ноздрей. Пятясь назад, гордое создание отчаянно пыталось напрячь крылья, видно намереваясь ретироваться или взмыть в небо, на безопасное расстояние, где легко сможет своим смертоносным пламенем расправиться с недругами.
Без слуха каджит подмечал каждую деталь, каждое движение ее мускул. Где-то на периферии мелькал Оливер. Каджит удостоил его недолгим взглядом. Мальчишка что-то говорил, но К’Шарр не разбирал слов. Звон продолжал стоять у него в ушах, заглушая собой практически все звуки.
«Ты же вр-р-роде сбежал…» — мысленно процедил каджит. — «Как ты здесь оказался?!» — и вместе с этим К’Шарр подмечал зрительно, что Оливер нынче не похож на того Оливера, что повстречался ему у реки. Трусливый мальчонка выглядел уверенней, сильней, наглей — совсем как хищник, переставший быть дичью. К’Шарру закрадывались инстинктивно опасения по его поводу. Но сейчас было не до него…
Рехста более проявляла свою хищную натуру. В мгновение она из трясущейся добычи превратилась в охотника, жаждущего разить свою жертву. Несомненно, этим жестом она вселяла смелость ошеломленному каджиту. К’Шарр не желал оставаться в стороне, свою шкуру и золото необходимо было отрабатывать.
Кот сунул лапу в зачарованную сумку, выуживая оттуда тройку арбалетных болтов, пару из которых зажав в пасти.
«И только посмей каджиту сказать, что К’Шарр ничего не сделал.» — предупреждающе он продиктовал самому себе, вкладывая арбалет в паз и резким рывком натягивая тетиву. Рычаг шел на удивление туго, но усилий одной лапы было все же достаточно. К’Шарр немедленно вскинул арбалет, целясь в единственное уязвимое место дракона — его глаз. Пока Рехста карабкалась по дракону, каджит преследовал арбалетом намеченную цель, отчаянно сжимая лапой спуск, призывая работать непослушный механизм.

Сказка разрушилась не успев начаться. Сушество обладающее голосом его матери, откуда он вообще знал, как звучит ее голос, хотело того же чего и остальные твари здесь. Никому нельзя было верить, особенно здесь.
«Злобные демоны, твари, в них нет ничего доброго, хотят только одного — творить зло» - Оливер  резко отшатнулся от женщины, выпутавшись из ее рук. Сделав пару шагов назад он, попытался всмотреться в ее лицо. Темнота была кромешной, но мальчик не горел желанием узнавать правду о внешности твари, что посмела притворяться его мамой. Ничего не сказав он снова спешно бросился бежать, вытирая на ходу глаза рукавом.

Рехста уверенно двигалась к своей цели под плач Церашель, колыбелька которой была пропитана растаявшим льдом. Ослепленная своей целью, она уже была на шее, когда драконица пришла в себя достаточно, чтобы сопротивляться. Мотая головой, она пыталась скинуть с себя Рехсту, цель которой не оставляла никаких сомнений.
Лишь удачное стечении обстоятельств позволяли Рехсте добиться желаемой цели. Все попытки драницы были тщетны, но вот последняя, махая крыльями она оттолкнулась от земли взмывая вверх. Раз уж ей суждено умереть от клинка коварного арахнотавра, Рехсту она заберет с собой. Набирая высоту, она взмывала все выше и выше. Вот уже высота составила несколько десятков метров.
За стремительным взлетом могли наблюдать и К’Шарр, и Оливер. Последний прикрыл лицо рукой от летящей пыли и наблюдал за происходящим. Наконец, он взглянул на К’Шарра и его арбалет, констатируя факт.
- Бесполезная игрушка. Если бы она хотя бы была заряжена золотыми болтами с каким-то заклинанием, ты бы смог справится и с паучихой, и с драконицей. Вряд ли, к слову, паучиха будет делится добычей. Если она справится с драконом, тебя разделать такому монстру не составит труда. Кстати, об этом. Я бы мог достать для тебя парочку болтов, которые уровняют шансы. За небольшую услугу. – Улыбнувшись, он глядел на К’Шарра, на этот раз точно уверенный, что тот его слышит. Изредка он бросал взгляды на дракона и Софию.
В это время начали оживать другие игрушки из мешка, вяло пытаясь выбраться из своего хранилища. А вот игрушечный дракончик был вполне себе на взводе, правда не мог решить, набросится на Оливера, Софию и К'Шарра, или же на Рехсту и драконицу. Он переводил свой взгляд то в одну, то в другую сторону. Пожалуй сейчас этот дракончик. коробка с игрушками и бессознательная София были единственными целями, которые мог одолеть каджит, во всяком случае складывалось именно такое впечатление.


Оливера пытались окликнуть, но вскоре вокруг снова стало тихо. Так продолжалось довольно долго, часы текли словно минуты, а может и напротив, минуты текли словно часы. Сложно было сказать, прошло ли всего пару минут, или Оливер здесь уже месяцы и годы. В какой-то момент, когда слезы утихли, а Оливер кое как успокоился, снова загорелся свет, и перед ним появился эфрит. Настоящий эфрит, почти как джин, но глаза его горели огнем, а лампы никакой поблизости не было. Красноватый оттенок покрывал его полупрозрачное тело.

- Здравствуй, Оливер. Скажи, у тебя появились какие-то новые желания? – Оливер определенно точно помнил, что читал сказки и знал, что эфриты в отличии от джинов, хоть и могут выполнять желания, зачастую делают это ради своего удовольствия, извращая их так, чтобы загадывающий страдал как можно больше. Вероятней всего, именно это и произошло, и никаких демонов не было и в помине. Или все было куда глубже, чем казалось на первый взгляд. А может это демоны продолжали строить свои козни. Оливер не мог знать этого. Закономерным мог быть вопрос, можно ли считать заключенную сделку желанием. Для эфрита, возможно. Здесь ни в чем нельзя быть уверенным.

Золотая чешуя послужила превосходной опорой: Рехста по ней прямо-таки взлетела, как когда-то в Алани взлетала по наваленным крестьянами земляным валам и частоколам. Спасибо многоногости и неподражаемой цепкости коготков!
Визг Церашельки перешёл в плач, но она его проигнорировала, не было сейчас времени девчонку успокаивать. Даже присосаться к аохоточащему каналу и то не дала. К тому же на руках всё равно всё ещё сидели подаренные ей варежки. Она вспомнила, как Кин рассказывала ей, что там за звери на них вышиты. Перитоны, что развозят по миру подарки.
Ощутила укол совести. Мимолетный и никакого внимания не достойный. Даже постыдный, учитывая, как далеко она уже зашла и собирается зайти.
Рехста лихорадочно огляделась, прикидывая, куда ударить. Шкура под ногами казалась цельной. Сухожилия крыльев она, может, и умудрится проколоть, только вот есть ли в этом большой смысл? А тут Кин ещё и дергаться начала, и взмахивать пресловутыми крыльями; к счастью, восьминогая цералинка способна была без труда удержаться в стоячем положении. Ну, охнула пару раз удивлённо.
“Что она делает?”
Рехсте живо вдруг представилась драконица, вытворяющая в воздухе немыслимые пируэты в попытке сбросить со спины жестокую арахнотавра. Голову замутило от одной лишь мысли. Действовать надо было быстрее, потому что Кин явно вот-вот придёт в себя и точно уже начнёт крутиться-дрыгаться, и кто знает, как долго сможет цералинка на ней удержаться...а не удержишься - всё, каюк, непродолжительный полёт со страшным и роковым финалом. Может, и крыло стоит оставить в покое? Если рухнут они вместе с драконицей, Рехста может крупно несдобровать. Ещё перевернётся эта ящерица и придавит своей жирной тушей!
Она взглянула в сторону туповато мотающейся головы Кин, оценила длину и толщину шеи. “Если захочет - изогнёт и дотянется. Как бы спрятаться от челюстей...”
Ответ лежал на поверхности.
“Ноги в руки, Рехста!”
Цералинка сорвалась с места, пробежалась по чешуе, на всякий случай расставляя ноги чуть сильнее, чем обычно. Добралась до шеи в считанные мгновения. Примерилась.
Опять рванула вперёд.
Снизу Рехста, может, походила на канатоходца, только задача у неё была не в пример легче, с восемью-то широко расставленными ногами и вполне себе твёрдой и широкой опорой. Если Кин особо рьяно пыталась её сбросить, то Рехста могла присесть и приобнять шею своей жертвы, используя собственные конечности как клещи. Чешуя на шее казалась ей тоньше, но уверенности не было. Её сознанием завладело странное сочетание честолюбия, жестокости, и холодной расчетливости; оно ей было безумно знакомо, она с этим коктейлем чувств породнилсь в бытность свою палачихой в арахнотаврской рати. Конечно, пытаться играть с Кин она не будет, драконица слишком уж опасна. Но не верила цералинка, что сможет просто пробить шею. А если и сможет, то что? Надо же попасть в сонную артерию, или её драконий эквивалент. Рубящим оружием было бы проще, но тонким эстоком, этакой иглой-переростком, нет смысла даже пробовать. Нет, Жаждущая предназначена для другого, она любит бить глубоко, потому что кончик у неё острее пчелиного, и потому что она почти не гнётся по всей своей стасорокасантиметровой длине клинка…
Потому-то Рехста и предприняла попытку, почти не задерживаясь, промчаться по всей длине драконьей шеи и подобраться как можно ближе к макушке. Логика подсказывала, что дракону надо как-то слышать. Там должны быть либо ушки, либо ямки, либо мембраны, хоть что-то, хоть какое-то уязвимое место, помимо глаз. Нет, глаза, конечно, тоже подойдут, да вот только дотянуться до них с места, где шея Кин переходит в голову, будет нелегко.
Вот сейчас Рехсту очень выручила термолокация. Ежели и были на драконьей голове уши или другие доступные ей органы чувств, она их увидела, ибо такие штуки излучают куда больше тепла, нежели относительно холодная и безжизненная чешуя. И как только она такое место увидела - или, может, ей показалось, что она его увидела? - сочла его за столь необходимую ей уязвимую точку, издала радостный вопль, взяла Жаждущую обратным хватом обоими руками и с силой опустила кончиком вниз, намереваясь погрузить эсток максимально глубоко в мягкую, податливую ткань. И, если получится, пару раз его там провернуть. А уж суждено ли было её верному оружию скребнуть по твёрдой чешуе или удариться в почти несокрушимую кость - одной судьбе ведомо.

Шея дракона изгибалась, голова моталась из стороны в сторону, делая себя нелегкой целью даже для зоркого глаза каджита. К’Шарр пытался поймать момент между ударами своего сердца и, сжимая спуск арбалета, ударялся о стену «непослушания». Спуск клинило. Цель стремилась уйти с оседлавшей ее арахнотавром. Дракон, видимо собиралась вести сражении в той стихии, в которой ей не было равных, а именно в воздушной — скинуть Рехсту, а затем спалить всю местность — так К’Шарр представлял вероятный исход.
Непослушный механизм внезапно решил выстрелить, но что было толку от этого выстрела? Арбалетный болт рассек воздух и разве что зацепил золотую шкуру у драконьего брюха — так сильно отклонили его от цели воздушные потоки.
— Мгр-р-р… — глухо прорычал каджит, выпытывающе глядя на Оливера.
«Тепер-р-рь, конечно, это бесполезная игр-р-рушка…» — соглашался с ним каджит.
— А ты больно сильно изменился, пацан. Не ссышься в штаны, не теряешь сознание… Кто ты? — ощущение того, что Оливер больше не Оливер лишь усилилось. — Может ты еще и арбалет мне починишь за эту самую услугу?

Его окликнули, но Оливер даже не обернулся. Сбавив шаг, мальчик вскоре остановился и опустил голову вниз. Тяжелое дыхание было его единственным спутником здесь. Он устал, был подавлен и чувствовал как отчаяние подкрадывалось все ближе.
«Я никогда отсюда не выберусь» - слез не осталось, да и был ли смысл рыдать? Его положение лучше не станет. И этим здесь никого не проймешь. Сколько он уже тут был? Пять минут? Час? А может уже пару лет…Вдруг загорелся свет и перед Оливером появился джин. У него была красная кожа и горящие огнем глаза — странно для джинов, наверное. По крайней мере для джинов из сказок. Но кто же он, если судить по сказочной мифологии? Оливер вспомнил, но не мог произнести его имя, хоть оно и крутилось на языке.
- Кто ты? Зачем тебе исполнять мои желания? - спросил малец и нахмурился. Внезапные появления разнообразных существ его уже не удивляли. Верить и ему нельзя, но может...может он сможет этого джина перехитрить?
- Дай угадаю, потребуешь взамен желания мое тело? - мальчик попытался сделать скучающий вид, получилось слабо - голову забили мысли о желаниях. Оливер знал чего хотел - выбраться отсюда, вернуть свое тело и...и что потом? Вот это уже было вопросом. Может стоило поставить это под другим углом? Например, чего он действительно хотел? Или даже, что ему правда было нужно?
«Наверное, я бы справился с этой тьмой, если бы не боялся, но я не могу...Как бы я хотел избавиться от страха, даже если бы пришлось лишится всех чувств» - грустно подумал он и сжал руки в кулаки, дожидаясь слов очередного злобного создания.

Краснокожий эфрит приблизился; от него пахло серой и ещё чем-то кислым, терпким, режущим обоняние и жгущим кожу. Пламя в его глазах разгоралось всё сильнее, язычки его яростно плясали, гипнотизировали, призывали собеседника покорно внимать каждому слову. Он вновь открыл рот, облизнул свои обгорелые зубы широким, кроваво-красным языком. Улыбнулся.
- Исполнять желания - моё призвание, - молвил он сладко. - Как могу я отказать в исполнении одного-единственного желания маленькому, потерявшемуся ребёнку? Как могу потребовать с него плату? Назови своё желание, малыш Оли, назови, и осчастливь нас обо…
Он оборвал сам себя на полуслове, отшатнулся, издал негромкий и совершенно не вяжущийся с его крайней самоуверенностью вскрик. Побледнел - и вот это наверняка выглядело особенно жутко, ибо его ярко-алая кожа в одно мгновение стала цвета светлого розового лепестка. Пламя в его глазах по-прежнему танцевало, но танец этот стал нервозным, паникующим; как будто ему перекрыли доступ топлива, и теперь его стремительно задувало суровыми порывами холодного ветра. С дождём.
Эфрит моргнул и исчез.

Высоко в небесах Кин мотала туповато головой, пытаясь сбросить с морды Рехсту. Цералинке не повезло: то, что она приняла за уязвимое место, оказалось лишь случайным тёплым участком на обтянутом шкурой черепе. Её эсток пробился меж пластинок чешуи, но врезался в кость, нанеся крылатому ящеру болезненную, но не опасную рану. Кин от ярости и ненависти к своей агрессивной пассажирке потеряла дар речи и преимущественно рычала; взмахи её крыльев поднимали её всё выше и выше. А вот горизонтально она почти не смещалась, что наверняка играло на руку пытавшемуся подстрелить её каджиту. Правда, пока у него не найдётся оружия получше, шансов нанести ей реальный урон мало - если следующий болт и не отклонит порыв ветра, то это сделает прочная чешуя.
Только вот и получить новые болты у существа, что заняло тело Оливера, возможности ему уже не представится, потому что вместо ответа ребёнок согнулся вдруг пополам; лицо его исказилось в гримасе боли. А потом - р-раз - и приняло наверняка уже привычное каджиту испуганное выражение. Это Оливера выбило вдруг из мрачного мира его подсознания и вернуло обратно в его собственное тело. Надолго ли? Голоса демонов утихли, и тем не менее они всё ещё прятались где-то в нём: ощущение их присутствия было сродни зуду, чесотке, свербящему носу. А ещё мальчик мог почувствовать резкую, страшную, выворачивающую желудок наизнанку тошноту. Что бы там её ни спровоцировало, вид собственного густо покрытого драконьей кровью тела наверняка её только усилил.
В следующий миг из дверей ночлежки появилась фигура. Оливеру вряд ли её было хорошо видно в царившей вокруг ночлежки темноте, а вот К’Шарр с его ночным зрением без труда мог разглядеть, что новоприбывшая - женщина. Только вот не было у неё абсолютно ничего общего с членами Совета Матерей Диватмойя. Закованная в позолоченные парадные латы, жилистая, высокая, вооружённая покоящимся в ножнах на правом боку одноручным мечом, она нисколько не напоминала голосистых домохозяек, которых недавно прогнала Кин.
Незнакомка застыла в дверях, уставившись в небеса.
- Кин!!! - завопила она взволнованно; голос был на удивление слабый для столь воинственно выглядящей дамы. Однако же окрик этот, без сомнения, мог привлечь внимание остальных к разворачивающемся в воздухе поединку.
Троллиха между тем уже успела оттащить в сторону бессознательную Софию и теперь баюкала девочку на в своих сильных руках. Но оторвать глаз от огромной драконицы и крошечной многоногой фигурки у неё на голове не могла.

Когда остриё Жаждущей жалобно звенькнуло о твёрдую кость, Рехста не сдержалась и выругалась вслух. Ещё совсем недавно предвкушение скорой победы затуманивало ей разум, застилало глаза алым пьянящим туманом, звало скорее обнажить эсток и напоить его обалдевшую сталь - а теперь вот ничего не получалось. Каждый раз она оказывается так близко, и каждый раз в самый последний момент ничего не получается…
“Хватит расклеиваться!” - приказала она самой себе, выдёргивая эсток из шкуры Кин. Драконица изогнула шею, тряхнула головой; ноги Рехсты по-прежнему обнимали шею златочешуйчатого монстра, будто огромные клещи, а потому цералинке удалось не свалиться. Но она уставала. А Кин всё быстрее оправлялась от последствий заморозки.
Церашель визжала так громко, что арахнотавр еле сдержалась от того, чтобы не влепить ей со всей силы пощёчину. “Думай, думай!”
Вывод-то был один. Нет у неё времени искать уязвимые места. И необходимости такой нет, потому что она уже их нашла и наметила себе в самом начале. Только для того, чтобы добраться до них, придётся сделать ещё несколько шагов…
Она вдохнула. Не то прикрыла на мгновение глаза, не то моргнула.
“Тут не больше пары метров, и уже дотянусь, ну... ”
Арахнотавр рванулась вперёд, чувствуя, как скользкая чешуя ускользает из-под ног. Завопила - и сама себя не услышала, настолько громко рычала Кин и пищала Церашель. Сердца арахнотавра бились вразнобой, потому что одно было подвержено эмоциям, а второе, бесчувственное, знай себе продавливало гемолимфу по бледным жилам. Может, именно бесчувственность, окаменелость второго сердца и спасла сейчас Рехсту; её богатый набор нижних конечностей функционировал с точностью часового механизма, она не запнулась, не споткнулась, почти на автомате нашла вновь опору.
А потом Кин клацнула челюстями, дёрнулась, и цералинка выронила эсток.
Блистая в лунно-звёздном неярком свечении, Жаждущая полетела вниз; её серебристая искорка почти сразу пропала из поля зрения. Клинок упал остриём вниз в десяти шагах от К’Шарра, воткнулся на две трети в землю да так и остался торчать.
Рехста вцепилась правой рукой себе же в левую, со всей силы надавила коготками на паутинный канал. Боль пробудила её. Принудила действовать, несмотря ни на что. Пути назад не было уже давным-давно, победительницей выйдет только одна, а поражение означает гибель, а умирать Рехста не хотела, ох как не хотела…
Она поползла вперёд, безумная, злая, уставшая и желающая как можно скорее уже с этим покончить. Сантиметр за сантиметром отвоёвывала она на морде Кин, и ей казалось, что путешествие это длилось целые годы, пусть на самом деле прошло и не более минуты-другой. Она нарочито сползла слегка набок, приближаясь к страшным челюстям; у неё оставался только один шанс, одна возможность, и воспользоваться ею с верхушки драконьей морды было бы почти невозможно. Она продвигалась вперёд, помогая себе руками, а потом она поняла, что находится уже достаточно близко.
Рехста резко поднялась на все восемь ног, вцепилась руками в наросты на чешуе, уставилась в жёлтый глаз Кин, к которому так упорно рвалась, и, не сдержавшись, ухмыльнулась.
- Сдохни! За Цералин!
А потом задрала вторую правую ногу, задрала, насколько хватило длины первого сегмента и гибкости, и молотом опустила на ненавистное ей гигантское око. Таким же ударом она раздробила в пыль кости в руке бандита-змеерука в Журре, такими же ударами она расколола бесчисленное количество черепов в Алани. Её длинная, стройная нога вонзилась в глаз Кин словно хорошо наточенное копьё; тонкая, длинная, она без труда проколола роговицу и склеру, продырявила зрачок, выпустила наружу волну водянистой влаги, разорвала нежную сетчатку и пошла дальше.
В мозг.
Рычание Кин оборвалось резко, страшно, неестественно; оно затихло прямо в горле, и на миг в небесах настала оглушительная тишина, потому что даже Церашель потеряла наконец дар голоса. Обвисла, расслабилась шея, опали бесполезными тряпками золотистые полотна крыльев, свернулся колечком в судороге хвост. А потом вознесение Кин окончилось - и драконица камнем устремилась обратно наземь.
Или наводь - потому что падала она прямиком в озеро, и падение её грозило вытолкнуть из его берегов всё его содержимое. У тех, кто наблюдал за боем с земли, был шанс ещё на всякий случай отбежать в сторону.
Что же касается Рехсты, то она, напуганная до смерти, сгруппировалась и прижалась к драконьей морде, отчаянно надеясь, что в момент падения окажется на правильной её стороне. Потому что веса в этой страшной голове наверняка хватало, чтобы от Рехсты оставить одно лишь мокрое место.
А ещё у неё нога застряла где-то в черепушке Кин.

Показная циничность Оливера испарилась, как только с уст джина сорвались первые слова. Столько скрытой мощи были в этом существе, сколько лжи и зла. На ум снова приходили библейские сюжеты вроде низвержения дьявола в ад. Когда он прочитал в первый раз библию и узрел этот момент, то же ли сладкое чувство трепета перед первичным злом ощущал? Возможно, то самое чувство желания упасть, когда стоишь над бездной. Но что теперь? Теперь Оливер и сам запятнан сделкой с демоном и уже никогда не попадет в рай. Но это не играет своей роли, ведь он с рождения был грешен. Его серый глаз, наводивший страх на всех служанок замка, уже являлся знаком его грехопадения. Но если Хойм изначально потерян, зачем стремится к лучшему? Мальчик с сомнением посмотрел на джина и утер слезы.
- Любое желание? Ну так исчезни! - с тихой ненавистью прошептал он, и что странно, был услышан! Нифрит в одно мгновение побелел, будто увидел в лице Оливера чудище куда страшнее, чем он сам. И, боже, Оливер правда видел в его глазах панику? В следующий миг что то вдруг толкнуло его невидимым кулаком в спину и мальчик обнаружил себя на поляне. Все той же поляне с драконихой, котом и паучихой. В нос ударил свежий, и от того тошнотворный запах крови. Оливер испуганно дернулся, дотронулся рукою до слипшихся в чем-то вязком волос, провел по мокрой щеке и вороте рубашки, а потом глянул на свои руки. Кровь. Она была везде! На руках, на одежде, на волосах и теле. Мальчику показалась что она проникла и в рот, от того желудок скрутило спазмом. В ту же секунду Оливера вырвало чем -то прозрачным и желтоватым. Похоже весь его вчерашний обед покинул живот окончательно. На шатающихся ногах он сделала пару шагов назад, ошалело переводя взгляд со своих кровавых рук на мечущуюся драконицу и Рехсту. Второе его волновало не так сильно, как вид самого себя, сошедшего с какой-то кровавой картины. Ноги подкосились, Хойм упал на колени и схватившись за голову пронзительно закричал, выпуская все накопившиеся эмоции. Дрожь сковала тело как невидимые тиски демонов, покоившихся где то в подсознание. Оливер точно знал, что они все еще были там.