Подводные пещеры

Первое сообщение в теме :


Часть пещер находится над водой, другая же их часть скрыта под ней, но вот насколько глубоко они уходят и что скрывают, сложно сказать. Не все умеют дышать под водой. Хотя никто не может утверждать, что там нет воздуха.

Если в начале ответа капитана Максимилиан нахмурился, ведь мужчина словно мысли его прочитал, то последняя фраза заставила его злорадно ухмыльнуться.
- Даже не знаю, чем считать такое поведение. Верхом мудрости или же глупости.
«Высшая раса, как же. В моем мире мы тоже считаемся высшими, почти богами, только прячемся за магическим барьером и пугаем молодняк страшными двуногими с их примитивным оружием. И сомневаюсь я, что в этом мире дела иначе обстоят. Считать, разумеется, можно что угодно, только вот не заметил я ни в одном взгляде благоговейного ужаса к собственной персоне. К высшему то существу. Или я просто размером мелковат?»
Макс не стал больше выяснять ничего, решив, что для одного дня достаточно упал в глазах окружающих, а хороших развлечений в меру должно быть. Найдя свободное местечко на палубе, такое чтобы никому не мешать, наемник задремал с мыслью о том, что скоро они доберутся до города и он, наконец, сможет привести себя в порядок. Пусть правительница и демон, но ни одной даме не нравится, когда от мужчины несет за версту рыбой и потом. Хотя встречались Дрэеру и такие, что сходили с ума от «мужского запаха».

Путь до греховного города

- Нет не похожи, ну разве что на то, что охотится за деревянными рыбами, а там нужны удочки особые - стальные и заточенные. - Сказал Зеллос и заулыбался. Больше говорить с капитаном ему не хотелось. его затея с рыбной ловлей с треском провалилась, а другая идея требовала верёвки и меча, клинок то был у дракона, а вот верёвка отсутствовала, нет на корабле она то наверняка была, но вот общаться с командой ему не хотелось, так что демон не придумал ничего лучше, чем задремать, тем самым последовав примеру Максимилиана. Но вот идти куда-то было лень, а спать на клетках не самая удачная мысль, так что и отправится в мир грёз маг так и не смог. Что в прочем его не слишком расстроило. Он погрузился в раздумья о своём будущем.
"Нет следовать совету этого красноглазого я не буду, связывать себя чем-то не в моих интересах. К тому же как это будет выглядеть? Прихожу я значит к этой Моране или тому второму, как его там, и заявляю - здрасте, я демон у которого отобрали почти все силы и магия которого не особо могущественна и нацелена на спасение собственной шкуры и я хочу быть вашим учеником. Боюсь они меня будут использовать как поди-принеси, в лучшем случае, те двое ненормальных зарубят ещё чего доброго, а Морана засунет рядом с этим несчастным, а ничему путному я так и не научусь. Нет лучше будет убраться из того города как можно быстрее и направится чёрт знает куда."
путь до греховного города.

Домики на рифах

Кровь застилает глаза, мешая видеть, липкая, горячая и неприятная. Бриза все сильнее хватается за голову, но вот рывок…
Мозг взрывается мириадами колючих иголок, который тянут – это пират поднял за волосы кошку. Тело не могло еще отреагировать, поэтому напоминало куклу, которую принялись трепать. Легкий стон снова сорвался с губ, потому как сама девушка еще не успела проснуться, только чувствовала адскую боль, да глаза, слипшиеся, еле-еле принялись различать какие-то цвета. Что случилось, где она и кто схватил ее за космы, кошка не понимала. Она услышала только конец фразы капитана, вырываясь из омута грез. Но вот, тиски резко разжались, и пройдоха снова свалилась на пол, упав на здоровую руку. Она пыталась отдышаться и прийти в себя, слабо понимая происходящее вокруг. Голос детей дал ей ориентир – когда она начала уже различать предметы и существ, увидела и девочку с мальчиком, что сказали довольно четкие и ясные слова. Бриза даже моргнула пару раз, не веря, а о ней ли идет речь. А еще она увидела мужика и понятия не имела кто это такой и что он тут делает. Тело после пары часов сна чувствовало себя значительно лучше, хоть и остаток спасительных грез не спешил отступать. О`Грейс медленно-медленно начала приподниматься, протирая грязной, но здоровой рукой глаза.
- Что происходит? – сиплым голосом промолвила пушистая, озираясь.

«Это еще кто такие? – не поняла девушка, когда увидела в клетках дренея и рыжую, - что, черт возьми, здесь происходит?» Она даже прищурила один глаз, приподнимая при этом удивленно брови. Общий вид ее был помятый, похожий на результат бурной пьяной ночи в какой-нибудь канаве.

Домики на рифах

Слушай различные разъяснения Мингжу, Нагамаса, слегка прищурив глаза, продолжал наблюдать за театральной комедией, что игралась возле клеток с рабами. И естественно, место главного шута сцены занимал всеми обожаемый капитан сего корыта. Хотя пленники, пожалуй, врятли бы назвали все это действо комической постановкой и врятли были счастливы от того, что были объектами «шуточек» бородатого клоуна.
- Зачарованно… это хорошо, - произнес Нагамаса, наблюдая за тем, как детишки преподают урок пирату на тему: «Кого здесь трогать нельзя?», - Но, у каждых чар есть свой предел. И говоря про подвох… я имел ввиду, не придаст ли эта пивная борода нас? Он тоже умеет колдовать?
Чуть вздохнув, синоби отвернулся и снова вернул свое внимание Мингжу. Ибо как оказалось, детишки не дремали и в случае чего, они не дадут пирату навредить пленным. Впрочем, об этом следовало сообразить ранее, так как за калек порядочной суммы не выручишь. Но с другой стороны, Ясухидэ привык постоянно быть на строже и это не раз спасало его от неприятностей. Кто знает, какие тузы прячет в своем пропахшем ромом рукаве этот пират? А посему, синоби, нет-нет, да бросит косой взгляд в сторону клеток и капитана.
- Или, может быть, у него откопаются какие-нибудь чародейские предметы, что могут навредить нам или пленным? Да не может быть, что бы все было, вот так вот просто. Так не бывает, - усмехнулся Нагамаса, посмотрев на черноволосую, - Так не бывает…
Что ни говори, а профессиональные привычки ниндзя несмотря на смену мира, никуда не делись. Охраняя своего господина, Нагамаса был просто вынужден подозревать всех и вся. Порой, Ясухидэ приходилось подозревать даже безобидные на вид булыжники, которыми были вымощены дорожки в императорском саду. Конечно, со стороны это могло прозвучать как-то глупо или даже выглядеть как паранойя на грани сумасшествия… Но, не стоит забывать о том, что «Моль на выдумки хитра», а вражеские лазутчики и подавно. Кто знает, почему тот или иной камушек лежит не совсем так, как надо? Просто расшатался от времени или же, это происки вражин? Может быть под этим камушком спрятана бомба или иные неприятные штуки? Не будь Нагамаса синоби, он может быть, об этом бы и не задумывался. Но, когда твой учитель подробно описывает тебе, как удачнее устроить подобную каверзу, быстро приходит осознание того, что и другие могут владеть подобным знанием.
- Спасибо за информацию. Я непременно последую всем твоим советам, - поблагодарил черноволосую Нагамаса, при этом совершив светский вежливый полупоклон, - От еды, я бы не отказался. Но, чем именно необычна внешность госпожи Цу Дэ? И почему, именно темной госпожи? Черная магия или глава дома синоби? И кстати, все хотел спросить, - тут Нагамаса снова взглянул в сторону клеток с рабами, слегка усмехнувшись, - Кто такой Харон? И… не слишком ли, мы потрепанный подарок ему везем? В моем мире, это сочли бы за оскорбление.
Хотя с другой стороны, синоби же ведь еще не знал в чем была главная суть этого подарка. Может быть, эта белобрысая девица как-то насолила этому самому Харону и тот, объявил награду за ее поимку? При этом, «забыв» уточнить про то, в каком именно виде он желает видеть пред собой неугодную? Кто знает… Возможно, черноволосая просветит синоби относительно и этих вопросов. Ну, а пока, все же следовало последовать предложению Мингжу и подкрепить свои силы трапезой. Вот только, можно было надеяться на то, что еда на этой лоханке будет приемлемой? Хотелось бы…

Домики на рифах
Прямолинейность, граничащая с откровенной наглостью и грубостью, вызывала ступор.
« С каких это пор у пиратов стало принято платить? Смеешься, издеваешься? Чего ты хочешь? Чтоб я оценила себя подороже, ведь потом горечь от продажи за бесценок ломает вдвое сильнее? Мило»
- Мне казалось, что вы на мели. Впрочем, все люди продаются, хоть не всегда за золото. Думаю, меня бы устроила цена всего-то в пару-тройку отрубленных голов да ключиков. Ну просто даром, а? – беспечно отозвалась рыжая, точно речь шла и впрямь о вине да фруктах.
Особой настойчивости мужчина проявлять не стал, чему Нира малодушно порадовалась. Она молча наблюдала сценку с пленницей. На её лицо снова нашла эта тень. Теперь – медленно, и в ней оказалось презрение, невероятное презрение.
Чародейка перевела взгляд на мальчишку, вновь точно из пустоты возникшего. Странно было видеть живым и почти невредимым человека, чья отрубленная голова каких-то полчаса назад валялась у твоих ног.
«Какое согревающее душу воспоминание»
- Так значит, смерть тебе нипочем, Эа? Или я что-то упустила, и голова вдруг перестала быть органом жизненно важным? Декапитация как вид любимого досуга?
«Кажется, из отрубленной головы неплохо выветриваются дурные мысли о жрицах. Наверное, стоило бы порадоваться?»
Болтала всю эту чушь рыжая лишь для того, чтобы успокоиться. Защищая Бризу, детки весьма ясно разрешили домогаться до двух других пленников, и вряд ли на этот раз пират предпочтет попытать удачу с дренеем. В воздухе неуловимо распространялись флюиды тетушки-истерики.
«Надеюсь, что хрустели у него кости. Сложно кого-то лапать, когда руки переломаны»
Ведьма недоверчиво нахмурила брови, когда блондинка начала растерянно озираться. Безумие и отчаяние нередко бывают похожи друг на друга.
-Ничего хорошего уж точно, - ведьма встретила недоумевающий взгляд кошки, и изогнула брови в ответ, а после вспомнила, что так и не представилась, - Мое имя – Нира О’Берн, хотя вряд ли тебе это о чем-то говорит. А этот симпатяга, - рыжая стрельнула глазами в угрожающего на вид дренея, - Шаой. Нет, не демон.
Нира внимательно рассматривала пленницу, тело которой было мало скрыто одеждой. Она, наверняка, была бы весьма недурна собой, если избавится от всех следов побоев, хорошенько отмоется и пару недель будет есть вдоволь. Да ведь явно не внешность – главная ценность бедняжки.
-Эй, дорогуша, не сочти за грубость, но… Что ж в тебе такого особенного? Отчего ты здесь? – негромко поинтересовалась девушка.

Домики на рифах
"Да что же ты так к ней привязался?"
Сложно понять пристрастия существ, выглядящих совершенно иначе, нежели ты сам. В глазах паладина рыжая была еще совсем юной, почти ребенком, и, сопоставляя маниакальный взгляд моряка с нежными чертами волшебницы, он проникался к пьянице все большим презрением, граничащим с состраданием, кое испытывал к безумцам. Поймав гневный взгляд пирата, воин лишь тепло улыбнулся:
- Ну, хоть гордость вы не потеряли, и то радует.
Однако смотрел он по-прежнему на мужчину с такой яростной нежностью, будто авторитетно заявлял: "Гордый бастард - существо воистину жуткое".
"Девочка сошла с ума, - недоумевал эполто, - или же просто потеряла голову от отчаяния?"
Хоть он давно уловил во взгляде Ниры твердые нотки, достойные взрослой личности, от чувства ответственности за ее судьбу воздаятель не мог отделаться до сих пор. Именно поэтому, увидев, что девушка решила воспользоваться энтузиазмом капитана, Шаой почувствовал, как по его спине пробежал холодок.
- Не меняй решето на сито, Нира, - был адресован волшебнице пламенный взгляд, когда их собеседник на что-то отвлекся.
Очередной стон и последовавшая за ним какофония из гадких смешков и язвительного тона отозвалась в душе Шаоя волной праведного негодования.
- Отпусти ее, отродье драного гарда! - тихо процедил было он сквозь зубы, но слова его потонули в оглушительной ругани и душераздирающем зубном скрежете. Из-за спины корчащегося здоровяка показалась уже хорошо знакомая парочка людоедов. Что и говорить - нет худа без добра.
"Кажется, его самого никогда не били ногами, - нахмурился паладин, поймав в блестящих поросячьих глазках страх. - Для него это был бы очень полезный опыт, жаль только, что бедняге пока его некому подарить..."
- Так что же хотели вы потешить - ощущение собственного отсутствующего достоинства или ту самую уязвленную гордость? И бросаетесь именно на изможденных женщин просто чтобы быть уверенным, что не упадете в собственных глазах еще раз?
Воздаятель подивился было холодности и чуждости собственного голоса, но тут же отмел тревожные мысли в сторону. Дрожать от ярости, уподобляясь безумным оркам - вот чего он хотел в самую последнюю очередь.

И только кошка собралась ответить рыжеволосой, а мальчик уже наскочил на клетку с девушкой. Бриза откинулась на прутья, склонив голову к девочке, следя за каждым движением юнца, и прохрипела:
- Почему твой брат так себя ведет? – она явно обращалась к мелкой, - неужели это и вправду его жрица?
Пройдоха сделала особое ударение на слово «его». «Какая же она глупая, - размышляла О`Грейс, - особенная… никто из рабов не особенный. Вы стали всего лишь мясом. Мы все здесь просто мясо.» На этих мыслях пушистая усмехнулась, переводя взгляд на «не демона»: «Откуда же вы здесь взялись? Вы явно недавно попали в неволю, иначе не вели бы себя столь глупо и… узнаваемо.» Да, кошке довелось увидеть себя со стороны. Она также вела себя, также не верила, что с рабами могут обходится плохо, также рассуждала – это не надолго, я найду способ сбежать, с рабов будут стирать пылинки, ведь они ценный товар: «Ни черта они не ценные. На рабов здесь плевать. Что ж, привыкайте к такому раскладу!» На последней мысли губы у Бризы растянулись в противной злорадной улыбке. Но вот и капитан захотел позабавиться, приказав матросам тащить ведра с водой. «Так, стоп! Капитан? Матросы? Вода? – только сейчас кошка полностью поняла, где находится и что происходит, видно разум окончательно проснулся, - мы на корабле! О, боги!» После осознания, пушистая, что есть силы, прижала ладонь ко рту. Ей стало плохо – она не отошла еще от предыдущего плавания, как ее отправили в следующее. «Нет! – паниковала кошка, хоть и не метаясь по клетке, но замерев, - только не корабль! Выпустите, выпустите, выпустите! Я все прощу, никого не отпущу, не предам и буду милой доброй кошечкой, только дайте суши, уберите воду, спустите с корабля на берег!» Выражение лица ее было самым красноречивым – широко распахнутые глаза, в которых плескался какой-то безумный, первородный ужас. Она замерла статуей, боясь пошевелить хоть чем-то. Но брызги резко ее вернули к реальности – она что есть силы отшатнулась от ведер с водой и прижалась к прутьям, под самым потолком клетки. Она не визжала, не произнесла даже ни одного слова, но глаза со злостью и яростью смотрели то на дренея, то на рыжую. Смогла лишь шептать, чуть слышно, не обращаясь собственно ни к кому:

- Уберите, уберите, уберите…. – с придыханием и нарастающей паникой.

Получив положительный ответ от Нагамасы на тему покушать, Мингжу тут же воспользовалась одним из своих чародейских фокусов, доставая из воздуха обещанную трапезу. Хлоп – и в руке у синоби кусок теплой лепешки! Хлоп – и вот ему уже протягивают горшочек с ароматной картошечкой! Хлоп – а вот и палочки для еды!
- Если бы у меня был такой карман, - усмехнулся Ячухидэ, принимая от Мингжу кушанья, попутно стягивая с лица маску, - Я бы в него складировал кучу оружия и прочих приспособлений. Был бы личный арсенал.
Не долго думая, Ясухидэ уселся на палубу и устраиваясь поудобнее, привалился спиной к большой бухте канатов. Поигравшись палочками при помощи пальцев правой руки как заправский фокусник, ниндзя принялся ловко орудовать ими, поглощая содержимое горшочка. Так что, Мингжу вполне могла убедиться в том, что данный столовый прибор для синоби не является чем-то необычным, а является вещью, привычной в повседневном обиходе.
- Очень вкусно. Сама готовила или купила? – поинтересовался синоби, продолжая быстро поедать свою порцию, - И снова спасибо за все пояснения. Я учту это на будущее… Расскажи мне еще что-нибудь об этом мире на свое усмотрение? Информация ценный ресурс. Никогда не знаешь, что может пригодиться.
То, что касалось полученных знаний о Цу Дэ, это без сомнения был весьма ценный ресурс. Правда, пока не совсем понятный в некоторых аспектах. Но, Ясухидэ подозревал, что пока лично не встретиться с этой темной госпожой, врятли сможет сложить всю мозаику о ней в полный рисунок. А это значит, что пока не было смысла в дальнейших расспросах об этой женщине. Уж лучше, пускай Мингжу поведает об этом мире еще что-нибудь полезное, так по крайней мере, пользы будет намного больше.
«Вот только бы… заткнуть тех горлопанов, что никак не угомоняться, - раздраженно подумал синоби, снова покосившись на пленных, дабы узреть какие новые пакости измыслил этот бородатый пират, - Хм…хм…»
Увидев, что собственно твориться возле клеток с рабами, Нагамаса слегка нахмурился. Вернее, его несколько озадачила реакция на воду того самого «подарочка». Как только капитан принялся поливать рыжую, видимо за излишний длинный язык, то белобрысая девица тут же, аки кошка, повисла под потолком своей клетки. При этом, даже находясь на расстоянии от пленных, синоби смог разглядеть в глазах белобрысый весь тот спектр чувств, который вызывало у нее невольное «купание».
- Мингжу, - произнес ниндзя, прожёвывая последний кусочек мяса, - А кто эта беловолосая? Ну… я имел ввиду… что за существо? Она не человек? У нее какие-то особые счеты с морской водой? Просто она на нее так реагирует, словно ее в кипящее масло хотят окунуть.
Да, синоби был согласен с тем, что морская водица за бортом была явно прохладной. Даже очень прохладной. Но, это был все же не повод, что бы вот так вот прыгать по клетке, словно ошпаренная. Вернее, не повод для обычного, здорового человека. И исходя из этого заключения, напрашивалось аж сразу два вывода, относительно поведения белобрысой. Либо, она не человек и ей вредна морская вода. Либо, у этой девицы что-то не то с головкой и океан оставил на ней какую-то болезненную душевную травму. Оставалось только дождаться и узнать, что по этому поводу думает сама Мингжу. Ведь, любой торговец должен знать все о своем товаре, не так ли? Даже, если это всего лишь рабы. Вернее, правильнее сказать «не всего лишь», а тем более, если это рабы.

Когда человек рисует на своей груди мишень, он должен рассчитывать, что рано или поздно кто-нибудь выпустит в него стрелу. Но от страха и истерзанных нервов девушка порой изрядно глупела. А потому сейчас и извивалась гадюкой, злобно шипя от боли, пыталась освободиться, но рука мальчика тянула так сильно, словно он намеревался снять с рыжей скальп.
- Уверяю тебя, волшебницы умирают, как и все остальные люди, если у них отрубить голову. А теперь пус-с-сти!
«Но к чему тебе голова на плечах, если ты ей пользоваться не умеешь?»
Когда мальчишка наконец отпустил ее, колени у О’Берн подкосились и она тяжело свалилась на пол клетки. Ярость поднялась в ней, подобно желчи, но не находила выхода, лишь клокотала огнем где-то в груди. Она вся горела от злости, и не сразу заметила странные махинации пирата с ведрами.
- Чего это ты со…
Остаток фразы потонул в шуме воды, забивающей нос и горло. Одежда мгновенно намокла, тяжелая ткань плотно облепила тело. Нира едва успела расслышать слова корсара да сделать вдох, как новая порция освежающей воды обрушилась ей на голову – в клетке для маневров с уклонениями место было безумно мало.
Откашлявшись, рыжая разлепила горящие от соли глаза и смерила хохочущего пирата одним из тех взглядов, которые, при должной сноровке, могли бы плавить и валирийскую сталь.
«Во всяком случае, он не такой уж дурак. Паладину своей жизни не жалко. Но привязанности делают любого уязвимым»
Продолжая фыркать и кашлять, она скинула с себя промокший насквозь плащ – от воды стало чертовски холодно, и одежда сейчас не спасала, а лишь усугубляла ситуацию. Отжимая плащ и волосы, О’Берн не забывала выражаться себе под нос так, как может ругаться, пожалуй, только ведьма, оставшаяся одна, загнанная в угол людьми, явно не высказывающими никакого к ней уважения. То есть - злобно проклинать всех и вся, проклинать витиевато и запутанно, всем, чем заблагорассудится. Речь изобиловала малопонятными людям ругательствами, но общий смысл был весьма ясен. Кажется, там было что-то о вырезании языка, вырывании внутренностей дикими птицами, развеивании праха по семи ветрам и тому подобном.
Долго это, впрочем не продолжалось – у девушки начал зуб на зуб не попадать, что вызывало определенные трудности. Какое-то время она сохраняла молчание, не считая кастаньетного стука зубов, и дрожащими руками пыталась растереть кожу, чтобы хоть как-то согреться.
Ее скромных познаний о человеческом организме весьма хватало для того, чтобы понять – если сидеть в одежде, пропитанной насквозь водой под промозглыми ночными ветрами, то переохлаждение и болезнь просто гарантированы, а лечить ее, кажется, никто намерен не был. Но избавиться от плаща было мало – платье и все нижние юбки пропитались ледяной водой до последней нитки. Непослушные пальцы уже было начали распутывать завязки одеяния, но вдруг остановились. Неизвестно, что было хуже – сидеть в мокрой одежде или остаться в одном исподнем на этом корабле. Она обвела вокруг глазами, встречая насмешливые взгляды, и поняла, как жалко должна выглядеть со стороны.
«Я ведь никогда и не была отважной героиней, так зачем врать самой себе? Я так устала нелепо притворяться сильной. Хочу хоть немножко побыть глупой и испуганной. Совсем немножко... один день... один час...»
Не выдержав, она зарыдала от смертной тоски, от пустоты и от неутолимой злобы на себя, до боли закусывая губу, чтобы не завыть в голос, и горячие соленые слезы текли по щекам, смешиваясь с морской водой.

Иногда решения приводят к боли. Иногда - к потерям. Порой - к страданиям. Но случается, что одни последствия накладываются на другие, и это порождает хаос. И этот хаос, пусть даже в локальном проявлении, будет подобен страшнейшей буре - ведь что ей помешает разыграться на палубе крохотной контрабандистской шхуны?

Дьяволенок, сверкая клыками, вновь взвился по одному слову рыжей волшебницы. Несмотря на всю свою демоническую мощь, щенок обладал вспыльчивостью и обидчивостью дюжины орочьих подростков, что непреминул доказать на деле. Шаой, впрочем, не успел что-либо предпринять, поскольку отпущенный наконец бородач, сверкая гаденькой улыбочкой, присущей пакостливым бесам, уже спешно тащил за локоть кого-то из подчиненных.
Еще до того, как на лицо матроса легла полупрозрачная тень того же садистского предвкушения, что сияло на лице его капитана, Шаой понял, на куда будет бить краснолицый. Если бы эполто был человеком, то впыхнул бы, не в силах сдержать негодования, но он был дренеем, существом, слишком отличным от людей, чтобы действовать также, как они. Он был охвачен щемящей сердце болью, но мало кому из присутствующих было дано различить в темноте мертвенную бледность скуластого лица, уловить в резком движении хвоста бессильную, ледяную ярость, различить средь шепота волн жалобный скрежет решетки, по которой немилосердно скрипнули когти...
- Ман'ари!*.. - одними губами произнес паладин, не в силах даже крикнуть. Голос, будто не выдержав гневного напора, покинул его, оставляя мужчину наедине со своими терзаниями. 
Ледяная вода, все то же море, казалось, преследовало его и сейчас. Соленые, искрящиеся брызги словно бы застывали в ночном, промозглом воздухе, плеск оглушал, превращая все происходящее в непроглядный темный сон.
Но то была явь. 
- Это безумие... - не желая верить происходящему, шепнул он. 

Одного за другим подхватывало и закручивало в сумасшедшей пляске окружающих паладина людей, разбивая их отражения на мелкие, леденяще-острые осколки. Одни ранили его самого, впиваясь своими зазубренными краями в душу, другие вонзались в соседние тени. Тени срывались на крик, и тот хищными птицами скользил по вихревым потокам, вгрызался уже не просто в душу, но в самое сердце...

Казалось, это длилось вечно. Гогочущие моряки, льющаяся вода, беловолосая девушка по ту сторону клетки, охваченная ужасом, жмущаяся к решетке, словно дикий зверь, увидевший огонь, и... Нира, огненно-рыжая, точно осенний Таладор, и гордая, как сотня горных волчиц, маленькая девочка, что сейчас, охваченная скользкой, скручивающей дрожью, по-прежнему пыталась быть храброй, быть храброй после всего того, что произошло.
"Произошло и по моей вине, - тут же одернул себя миротворец, хоть и прекрасно знал, что именно этого чувства и добивался от него бессердечный капитан. Но он не мог позволить себе слабости, не здесь, не сейчас, когда в его твердости нуждались. - Но ведь правдивость по отношению к самому себе не сможет навредить мне - истина есть источник силы, она - верное оружие в борьбе с хаосом"
В тот же миг бессильная злость отпустила его, уступив место прежнему спокойствию. Теперь слезы синеглазой чародейки не душили его, а, в противоположность, укрепляли дух. Он признавал свою ошибку - но и понимал, что случившееся есть следствие не только его собственной резкости, но и характера хмельного моряка, который был наверняка зол и на отказ Мингжу, и на ответ Ниры, и на неудавшееся покушение на беловласую пленницу - здесь можно было бы обвинить весь мир, но винят лишь те, чья душа смятенна. 
- Если вы добиваетесь того, чтобы я признал себя рабом, то вам не удастся этого сделать. Как не делают вас лидером звенящие монеты в косах и послушание команды, построенное не то на страхе, не то на желании казаться самим себе неплохими людьми на фоне вас, так не сломят меня оковы и обстоятельства, в которых я оказался. - дреней, слегка смягчив голос, повернулся к рыдающей О'Берн - "Сначала они не замечают нас, потом - смеются над нами, после - борются с нами, но потом мы побеждаем". Побеждаем потому, что нет ничего сильнее души, подпитываемой верой в собственную цель. Для меня - честь знать такого сильного человека, как ты, но тебе нужно помнить - слабые зубоскалят потому, что боятся. Боятся того, что кто-то может быть лучше их, несмотря даже на куда худшие условия. Слезы и чужой страх тогда кормят их; не давай им этой пищи, чародейка. 
Подняв наконец голову, и, глядя в маленькие, блестящие капитанские глазки, паладин проговорил, негромко, но отчетливо, не допуская в свой голос ни ненависти, ни презрения:
- Вы можете заставить нас молчать силой, но то не сможет сломить наш дух, ибо вы - слабее нас, вы не способны ни любить, ни прощать, ни смотреть правде в глаза. Вы можете считать это своей маленькой победой, что достигнута насилием, но она будет равносильна поражению, ибо недолговечна. 
---------------
* Ман'ари - с дренейского - нечто отвратительное, искаженное. Выражает высшую степень неприязни.

Истерика рыжей девушки и речь дренея резко привели кошку в чувство. Хотя нет, в чувство ее привело больное тело, что устало держаться за прутья. Она упала на пол – могло показаться, что даже сильно, но так как девушкаа была сплошным синяком, боли уже не почувствовала. Ее начало потряхивать, мысли продолжали лихорадочно метаться в поисках спасения от морской глубины. А вот на слезы и пафос она обратила все же внимание. «Ну точно новенькие, - проскользнула мысль, - а синий так вообще никогда походу так не попадал. Иначе бы заткнулся.» Кошка отодвинула в сторону понимание того, что дреней повторял ее собственную ошибку, за исключением того, что он пытался обращаться к правде, а кошка к цинизму.  Тело же ее не слушалось – она смогла усесться, но двигаться дальше была не в состоянии. Паника дала ход оцепенению.
- Тогда что сделала эта рыжая твоему братцу, что он проявляет к ней такой интерес? – слова, обращенные к девочки были сказаны сквозь зубы, с прерыванием и шепотом. Зуб не попадал на зуб. Эффект словно от холода. Но кошке было все равно, какая сейчас температура, а вот на наличие водного пространства, нет. Но Бриза следила за тем, что же делала Мингжу. У дренея образовались раны, и кошка учуяла смесь ароматов из еды, крови и соли. О`Грейс наблюдала за этим всем исподлобья, обхватив больную руку здоровой, и не шевелясь.