Самое дорогое сокровище

Первое сообщение в теме :

Рунария и Винсент.
Некая лесная опушка, дело близится к закату.

Когда Винсент впервые в одной немаленькой деревеньке узнал о древнем подземном храме, что стоял раньше там, где ныне шумит лес, тифлинг сперва только смешливо выгибал бровь, слушая байки. Но после, узнав от местных старух старинные песни и местные легенды, проведя много часов, разбирая старинные книги в доме местного старосты, Скворец понял, что зря сперва был таким скептичным. Не было ни одного знака, что кто-то нашел и разграбил это древнее святилище. А когда он увидел древний символ, что в одной из семей передавали из поколения в поколение, а затем - остатки каменной стены, ушедшей почти полностью в землю, вокруг одного из пастбищ, он понял, что, возможно, топчется ногами над самым настоящим кладом, и клад этот схоронен в лесочке вокруг лесного озерца, куда местные девки любили ходить метать венки, гадая на суженого. Еще сколько-то распросов, и было ему прошептано на ухо, что на такой-то опушке он, ближе к закату, повстречает того, кто сможет ему помочь в поисках.

И вот, Винсент, банально сперев тот самый кулон-сигил, отирался на этой поляне уже какой час, не меньше. Его не столько жадность вела, сколько любопытство, ведь менестрелю пристало быть жадным до приключений, загадок, тайн и небылиц. А что может быть великолепнее рассказа о древней царице, чью власть даровала ей само солнце. Чья смерть погрузила под землю весь ее дворец, и чьи слуги, перед смертью, подготовили ей саркофаг у подножья алтаря, чтоб красота ее тела неувядающей сохранилась для воскрешения, а вокруг разместили сокровища, чтоб новая жизнь Госпожи была столь же достойной, как и первая.
"Хах, может, ей пригодился бы консорт? А может, просто возможному консорту пригодились бы все ценности, что с ней захоронены" - так прагматично низводил древнюю легенду до "захоронение и богатства" тифинг, слоняясь от елки до елки, и не представляя, кого ему предстоит повстречать.

- Ты рискуешь.
Серьезный тон голоса Руны явно давал понять окружающим, что степень ее беспокойства на максимуме. Ее сейчас напрягало все: почти полностью погасший свет, игра на острие ножа от Винса и тот факт, если парень облажается, статуи добьют и призрака. После этих незваных гостей, девушка поняла, что срок нужности проводника в этих подземельях в ее роли подходит к концу, только вот если б на эту роль, госпожа присмотрела нового гостя, то тогда бы дух еще вначале б убил синевласую, а только б потом добили б и Леро. Сейчас же, каменным тварям, было важно убить обоих, в чем был прав Скворец.
А вот если говорить о риске, сама призрачная тоже была не без греха, ибо ее план был совсем на авось и может даже более рискованный, чем спонтанный у спутника. Она же хотела проверить свою теорию о возвращении нематериального облика.
"Значит, в другой раз..."

Во мраке, гримасы каменных тварей казались еще более жуткими. Руна никогда не питала любовь к статуям, особенно, если их ставили в память о ком-то. На ее родине одному из правителей воссоздали после смерти такой пьедестал, наделив его обрывком души властелина. Войны продолжались до тех пор, пока статую не разрушили. Отец рассказывал девушке, что в точных копиях всегда есть что-то от живого оригинала, что позволяет тому быть вечно на страже границы обоих миров.

Сам того не осознавая, но Винс смог снять немного напряжение одной лишь фразой. Может эта была забота о синевласой, а может лишь о себе, но от просьбы дать глазам отдых, призрачная заулыбалась.
Мертвым не нужно моргать, да и за все время, пока они были вместе, проводник ни разу не моргнула только для того, чтоб увлажнить глаза. Иногда она это делала для того, чтоб не страшить своих спутников, но не более того. Сейчас же лишний раз моргать было опасно для жизни. Что же улыбнуло ее? Скорее тот факт, что парень забыл о том, что она не жива. Придал ее образу привычную для живых манипуляцию тела, а Руне было важно казаться живой.
Но говорить об этом не стала, лишний раз отвлекать тифлинга в такой сложный момент было бы не допустимым и возможно даже ошибочным действием.
Видимость помещения почти сошла на нет. Статуи повелись на действия Винса, постепенно сближаясь и не смотря на синевласую, что стойко держала их в поле зрения до победного.
- Готова...
Руна не знала, что сейчас ждать. Огонь явно не спасет ситуацию, лишь отнял бы силы у раненного парня. Она тесно прижала к себе свитки, готовая в случае неудачи Леро вернуться к ее эксперименту с бестелесным образом. Только ни огня, ни другой магии она не увидела, лишь короткий юркий шум и все стихло. Время предательски замерло, как только комната буквально погрузилась во мрак и обращенная в слух проводник услышала лишь оглушающую тишину. Статуи передвигались бесшумно, что не давало Рунарии даже шанса увернуться от их цепких рук. Секунда, другая и помещение резко вернуло себе свет.
- Винс? - Сменив в голосе ужас на недоумение, девушка подбежала к тому месту, где испустили душу две каменных глыбы, распахнув пасти и глаза от понимания, что их час пробил. Их текстура сменилась, разрыхлилась и посерела. Казалось, они вот-вот канут в пыль, между которой останется лежать странная птица.
- Ах ты хитрюга! - Воскликнула Руна и засмеялась. - А ты не так прост, Винсент. Отлично сработано. Я предлагаю разжечь костерок из нескольких книг и подлечить твою руку. Что скажешь?

Рискнув однажды родиться на белый свет, тифлинг среди прочих случаев расчитанных, а то и не очень, рисков, рискнул сперва утащить кулон-сигил, потом рискнул еще сунуться в это подземелье, рискнул прогуляться по местным коридорам. В цепочке рисков тот, который он предпринял в этот раз был даже не самым отчаянным.
Ну и еще Винсент чувствовал какую-никакую ответственность перед проводницей. Не попади он, беспечно, в ловушку, расставленную статуей, Рунарии не пришлось бы его ранить. Не рань она его, не стала бы сама уязвимой, и так снова - целая цепочка причин и следствий. И это менестреля еще судьба хранила, дав в напарницы ту, что проявляла уместное участие, а не просто смотрела, как лягушонок бьется в чане со сметаной. На эту тему Винс не размышлял более, считая что Рунария в праве иметь свои мотивы. Ему бы самому точно бы надоело слоняться призраком по этому ветшающему мавзолею.
Птица, сидевшая между двух статуй пробовала взлететь, но как у тифлинга было пробито плечо, так же и у ворона было ранено крыло. От привычного, но слишком резкого движения он "вскрикнул" от боли, планируя на пол на одном крыле, но в воздухе раздалось лишь хриплое карканье. В этом обличии Винсент мог говорить, но это было звукоподражание, хоть и осмысленное, а не речь. Воронья глотка ни к словам, ни к пению толком приспособлена не была.
Волоча маховыми перьями по полу, помогая себе другим, крылом, парень поскакал навстречу Рунарии. Свет факелов снова горел ясно и ярко, и она больше не рисковала остаться в темноте.
Добравшись до девушки, что в голос засмеялась, Винсент тоже обернулся на статуи, чувствуя себя дважды молодцом: и из-за того, что они сумели обдурить истуканов, и потому что его трюк впечатлил союзницу. Ворон издал несколько странных звуков, довольно похоже изобразив что-то вроде смеха, продолжая разглядывать статуи. Кажется, тот из монстров, который мог накладывать странные заклинания, успел нечаянно поймать в эту ловушку и своего партнера. Уж что бы не виделось в этих странных реальностях обоим, это их убивало, пустив сетку трещин по искаженным одновременно жадностью и страхом уродливым лицам. Как он только смог увидеть в этом чудовище небесную красоту?..
Учитывая неработающие ни крыло, ни руку, мысль Руны была чертовски хорошей, чтоб не начать воплощать ее прямо сейчас. Вот только один был нюанс.
- Отвер-рнись. - вырвалось со второй-третьей попытки из клюва. - Пер-рья не платье.
Сам-то тифлинг ничего зазорного в наготе не видел. Но уважал возможную стеснительность призрака.

От удачной череды действий Леро, которые привели в итоге к победе, Руна буквально воспряла духом. Пока что, из всего увиденного в стенах старой гробницы - эти статуи оказались самым жутким испытанием. Хотя тревога не совсем покинула призрачную, ведь тот факт, что каменные копии госпожи хотели убить и саму девушку, давали той понять, что выгоды для игры на стороне царицы для синевласой просто нет. Пожалуй, как и не было вовсе.
На просьбу крылатого союзника усмехнулась и перекрестила руки.
- Вот так да, отвернись. Может я так давно мертва, что хочу хотя бы визуально получить удовольствие от чьей-либо наготы. Может у меня пристрастия такие, непристойного характера.
Девушка явно шутила.
- Эх. Эстетического наслаждения и того лишают!
Наигранно изобразив вздох и приложив руку к бледному от горя лбу, Руна, давя улыбку, отвернулась и направилась к своему факелу. - Пойду костерок тебе разожгу на каком-нибудь царском фолианте.

Свитки, ради которых эти двое пришли в старую библиотеку, призрачная все еще прижимала к себе. Осторожно войдя во второй зал, первым делом Рунария осмотрела помещение на присутствие новых статуй, но их, как и портала в луже на полу, более не было. Вода точно стало только водой.
Аккуратно сложив свитки на стол, девушка подошла к одному из стеллажей, выборочно вытаскивая книги, которые никаким образом не могли привнести вклад в расшифровку эльфийских рукописей. Хотя гарантий, что Леро сможет их прочесть тоже не было.

Соорудив приличную горку из любовных романов, синевласая вернулась за факелом, чтобы в следующий миг горячее пламя окутало приготовленный для него бумажный дар.
Единственная книга, что осталась в руках Руны, была тоже очередным романом. Царица или ее мать явно любили коротать вечера в рукописных грезах. Произвольно открыв книгу на середине, проводник начала читать, в надежде понять, что же в этом такого увлекательного, благо Винс должен был быть уже почти готов к тому, что войдет в зал и окутает пламенем свою раненую руку.

Снизу, с вороньего росточку Винсу не было толком видно лица Руны, слышался только ее весело-возмущенные слова. Тифлинг сперва изумился, но сразу сообразил, что бравада синевласой шуточная. Ворон не мог улыбнуться, но Винсент, там, под перьями, в его сути оскалился как гиена, даже несмотря на рану и в целом не слишком располагающую к флирту обстановку.
Заломив руки от шутовского разочарования, Рунария развернулась и пошла в основной зал, а Леро так же моментально, как и до того превратился в птицу, вернулся в свой обычный облик. Смена личин не доставляла ему никакого дискомфорта и занимала хорошо если какой-то удар сердца. Заклинатели Кузни когда-то на славу постарались, замешивая эту магию прямо в кровь своим воспитанникам.
Вместо одежды перво-наперво парень подобрал свой вороний перстень - тот лежал между статуй, с которых уже сыпалась каменная пыль и какая-то труха, и вернул на палец кольцо иллюзии. Миг, и Винсент уже был "в штанах", соорудив иллюзию наличия хоть каких-то приличий, а заодно и прикрыв рану. Одеваться, пока тревожить руку было проблематично и больно, он не хотел. Подобрав еще и свое оружие, Винсент последовал за девушкой во второй, больший зал.
Застав ее за смешиванием его любимой мази от любых ран - чистого пламени, тифлинг чуть было не растрогался. Призрак действительно хотела помочь ему залечить рану. Он б и сам справился, но забота красивой девушки, да еще и недавно пошутившей, что хотела б видеть его без одежды... И Леро позволил себе вольность: подойдя со спины к Руне, тифлинг приобнял ее здоровой рукой за талию, легко прижав к себе.
- Спасибо, моя прекрасная поджигательница. - девушка была довольно высокой, и ему даже не пришлось наклоняться к ней, - Когда мы победим это подземелье, Винсент будет счастлив доставить тебе радость и удовольствие. Особенно, если оно будет касаться наготы. - Промурлыкал тифлинг, практически касаясь губами ее шеи. Руна-то может быть и шутила, а вот Винсент - не факт. Хотя, конечно, тот жуткий поцелуй на берегу озера забыт не был и мог остудить и больший пыл. Но, наследие тана-ри, что с него взять? Даже на смертном одре, наверное, сумел бы спошлить или отпустить сальное замечание. Или хотя бы прокрутить в голове пару-тройку блудливых картинок. Впрочем, тифлинг тут же совершенно посерьезнел, отпуская девушку, конечно, если сама захочет отстраниться: - Твой покорный слуга очень ценит то, что ты снова сделала, Рунария. Ты опять спасла ему жизнь, и он благодарит тебя. И за рану, и за то, что сейчас помогаешь ее вылечить.
Пламя как раз разгорелось достаточно ярко. Ему не было жаль старинных книг ради собственного лечения. Тем паче, что свитки, рисково выхваченные девушкой у чудовищ, лежали в стороне от импровизированного костра. Тифлинг спокойно засунул руку в огонь, перебирая пальцами рассыпающиеся в прах и золу страницы, и стараясь не впитать жар слишком быстро, чтоб огонь мог еще сам себя поддерживать, пока его рана успеет затянуться.

Руна бегло скользила по строкам романтической рукописи ловя себя на мысли, что эти рассказы сильно приукрашивал автор, а судя по тому, что библиотека была полна такими экземплярами, госпожа любила время от времени погрузиться в романтическое чтиво именно такого характера. За несколько прочитанных страниц у главной героини уже случился припадок от легкого касания руки губами какого-то господина. В суть сюжета вдаваться было некогда, да и не хотелось. Тем более, что время от времени чьи-то легкие касания пытались пробудить чувства призрачной души.
Сильная рука Винса как-то подозрительно заботливо обняла талию синевласой, заставляя ту обратиться в слух. Она понимала, что пока их цель едина, из них выйдет неплохая пара, но если пути разойдутся, то плут окажется совсем не так прост, как может порой казаться.
Если бы Рунария была жива, то словила бы волну покрывающих кожу мурашек и немного учащенные удары сердца, прямо как героиня из книги, ведь ничего так не будоражит фантазию, как невинные прикосновения. И хотя всего этого не было, приятные чувства все же наполнили ее образ, позволяя расслаблено прижаться к груди тифлинга.
- Ну тогда тебе придется для начала вернуть меня к жизни, а вот потом можно помочь наверстать все упущенное мной удовольствие и радость за этот призрачный период.
Девушка улыбнулась, туманно видя перед глазами любопытные образы, но быстро сняла пелену романтики с глаз.
Почувствовав движение Винса, синевласая обернулась, ловя его взгляд. В лице парень уже успел измениться, оборвав примерно в то же время и свой шаловливый тон.
- Я лишь немного помогла, в остальном уже ты сработал как надо.
Захлопнув книгу, призрачная подкинула в ее полыхающую стопку, позволяя Скворцу избавить себя от боли в руке. Сама же отошла к свиткам, неспешно разворачивая краешки каждого, словно ища начало нужного повествования.
- Хм, духи скрыли от меня даже неразборчивые символы, теперь я вижу только размывчатые чернильные линии. Обидно только за то, что они приносят мне боль за помощь вам, прихожанам. Теперь мне кажется, это не просто так. Думаю, это скорее за попытку помешать чему-то запланированному уже давно.
Если бы Винс подошел к Руне и заглянул в открытый ею свиток, то увидел бы не только четкие символы, но и действительно смог разобрать то, что там было написано.

Рунария не только не обозлилась на Винсента и его нахальные манеры, но даже на миг сама прижалась к нему спиной, чем тифлинга очень порадовала. 
- А ты бы хотела? - обернулся бард к девушке, высвободившейся из его рук и прошедшей к столу чуть подальше от костра. Прозвучать могло двусмысленно и он прибавил: - Винсент имеет ввиду, хочешь ли ты вернуться к жизни?
Когда она так долго пробыла в физической форме, он начал забывать, что Руна - призрак. Ее плотская оболочка казалась ему вполне настоящей, живой. Она могла испытывать боль, и он спокойно предполагал, что и противоположная грань ей доступна. Да и кровь возвращала ей, кажется, куда больше, чем материальность. Конечно, когда проводница сама сказала - он сразу вспомнил, что она дух. Но далеко не каждый призрак, сколько он знал, хотел вернуться полностью в мир живых. Было ли такое намерение у синевласой, Винсент не знал.
- Вернуть тебя к жизни - звучит как вызов. - Вроде бы собирался пошутить, но заткнулся. Странная мысль мелькнула в голове тифлинга и он внимательно посмотрел на девушку, склонившуюся над столом, рассматривая спасенные ею документы. Тонкий профиль, золотистые глаза, чистая кожа, юный вид. И копна совершенно волшебного цвета волос. Неужели такую, как она могла создать та же порода, что навсегда испортила его собственную? - Рунария, а сколько в тебе демонической крови?
Словно крошки со стола, тифлинг, собрал кончиками пальцев последние искорки с превратившихся в серую пыль страниц. Переплеты обуглились, но не успели прогореть, а весь огонь, впитавшись в его руки, заживил рану. - Минуту, подожди, пожалуйста. - Винс принялся быстро обуваться и одеваться, совмещая настояющую одежду с иллюзорной. Завязав, наконец, пояс с ножнами, Винсент вложил в них свою саблю, и направился к столу. Ему теперь тоже нетерпелось узнать, что в тех свитках. Раз проводница вкладывала в них столько смысла, значит, и ему надо было с ними ознакомиться.
- Ты можешь рассказать Скворцу, кто эти духи, и что они тут запланировали? - настаивать парень не собирался, понимая, что далеко не все тут в воле рунарии, включая слова.

Хоть Винсент и уточнил, что именно хотела бы Руна, она, все же, не удержалась от лукавой ухмылки. Хотела бы она ощутить все прелести жизни снова? Да, определенно да, но признаваться в этом тифлингу вслух не стала, лишь спокойно кивнула, отрезая все возможные сомнения или отрицания Скворца в его вопросе.
- В чем-то вызов, в чем-то приключение. Думаю, если это и возможно, процесс простым не кажется, тем более в этих стенах. Захочешь ли ты с этим возиться тоже вопрос на подумать. Тебе.
Руна говорила это, не отрываясь взглядом от бумажных полотен, бережно проводя подушечками пальцев по чуть выцветшим чернильным строкам. Буквы были ей незнакомы и казались шутливыми линиями, в которых невозможно было что-то понять и надежда на то, что Винс сам увидит иное, держалась на грани с отчаянием, которое синевласая умело скрывала за спокойным лицом.
- Половина. Демоном у меня была мать, а отец человеком, - ответила девушка, обернувшись.  – Стараюсь быть максимально человечной, если со мной обходятся так же.

Такими фразами Рунария скорее самой себе напоминала о том, что какими бы добрыми демоны не были на первый взгляд, они все равно оставались собой. Пока им выгодно, интересно, необходимо, они будут с тобой максимально человечны, конечно если им это дано, но за всем этим хитрость, коварство и адова сущность, никуда не исчезают. Поэтому глядя на Леро, призрачная четко понимала, что у них есть возможность помочь друг другу и погубить друг друга, вопрос лишь интересов и того, что прочтет парень на свитках.

- Вообще здесь, на Мистерии я имею в виду, я умирала получается дважды. Первый раз меня возродила то ли сила внутри меня, то ли сила моих предков, но очутилась я в другом конце мира в темных землях. По глупости нарвалась на вампиров, которые укусили меня, а из-за человеческой половины обращение оказалось возможным. Я смутно помню тот период, но я не сразу стала им подобной. Недообращённая нарвалась на какого-то мага, но сама виновата, не стоило лезть куда не нужно, все бы обошлось. Мой друг тогда помог мне, закончил обряд, и я стала вампиром. Правда от жажды готова была убить даже дитя.
Девушка пожала плечами и отвернулась обратно к свиткам, пряча от Леро холод в глазах того времени. – А вот когда стала духом, кажется вернулась к первоначальной сути, хоть и могу входить в тело и принимать кровь. Тут, пожалуй, соединяется немного вампиризма и затемненной обрядом души. Но возвращение к жизни обнулит все это, сделав меня той, кем рождена. По крайне мерее я слышала именно это. Думаю, ты понимаешь, что со мной не соскучишься.

Взяв в руки первый по порядку пергамент, проводник посмотрела на каком этапе восстановления находится ее спутник и обнаружив, что тот почти в строю, довольно улыбнулась. – Рада, что ты снова в порядке, - осмотрев уже одетого тифлинга с ног до головы, с досадой добавила. – Жаль только, что ты снова одет, - смеясь, девушка уже готовилась услышать следующий вопрос. – Духи? Хм… - задумчиво протянула синевласая, усаживаясь на стол рядом со свитками. – Они встретили меня, когда я пришла сюда. Назвали себя хранителями даров, прародителями этого мира и покорными слугами нашей госпожи. Но сам подумай, что прародители мира забыли в этой дыре. Я думаю, что не все тут так просто. У меня были мысли о том, что эти духи, лишь стражи госпожи. Как-то они пришли, забрать душу Генри. Он был до тебя за пару человек. И знаешь, они всегда вели счет погибших тут, с такой печалью и скорбью, но именно тогда мне показалось, что они предвкушали, называя число семь. Может за власть она продала кому-то и свою душу? Не удивлюсь. Ну что, готов? – сказав это, проводник передала первую часть из четырех в руки парня.
- Ты что-нибудь чувствуешь от него? Если вдруг увидишь текст, читай вслух.

Пергамент в руках тифлинга привычно был свернут в трубочку, находясь в ожидании того самого момента, когда раскроет свои тайны хоть кому-нибудь. В нем не было ничего необычного для тех, кто не чувствовал магии, но Винсент был другой. В его крови была магия и он чувствовал ее тонкий слой прямо на пергаменте, раскрыв который мог почувствовать резкую головную боль. Она словно прорубала щель туда, что так старательно прятал этот мир. Магия проникала в самое сердце, заставляя глаза Скворца снова видеть утраченные языки и ощущать родной дом. Но если закрыть свиток обратно, боль отступит, спрятав все тайны обратно.
Если бы Винсент решился читать, не смотря на головную боль, то он увидел бы следующее:

«С этих строк я начну считать дни до гибели этого странного мира. Люди поклоняются бездушному монстру уже несколько десятков лет. Адские псы спят у ложи Аларии, их присутствие ощущается только по вони и скрипучим половицам. Они практически бесшумны и очень сильны, чем невозможно меня пугают.
Огонь больше не греет, свет не проходит сквозь пелену мрака, а любимые мною карие глаза стали пусты и черны. Они больше не видят меня и лишь потому я решился на это послание. Оно будет скрыто даже от проводников, чей дух можно напугать, сломать и уничтожить. Я сам опоздал, сам не уберег, но главное, я не смогу погубить ее. Я люблю ее. Но остановить кровопролитие все же смогу.
Прошу, не суди меня.
Я оступился, ошибся. Чувствую, что погибну в этих стенах раньше, весь ей для власти нужна моя душа, а перед моими глазами все еще полный зал невинных тел, кровью которых наполнили источник для ее вечной жизни. Но я не позволю ей, помешаю всем, чем смогу и если кто-то сможет прочитать эти строки, то сможет завершить мое дело…»

Боль в голове тифлинга дальше станет сильней.

«Я объясню, что происходит и подскажу, что нужно делать, если ты доверишься мне, а пока подумай, где ты сможешь спокойно дочитать оставшиеся свитки, ведь если ты последний, чью душу ждут адские псы, то ушей вокруг тебя станет слишком много.
Если все у меня получится, то все будут думать, что госпожа умерла, но на деле, она будет спать, пока не наполнится двадцатью душами...»

Красивый эльфийский почерк закончился на краю листа и Винсента буквально вырвало из магической завесы.

Ясного ответа на свой вопрос тифлинг не получил, но, видимо, Рунария все же хотела вернуться к жизни полноценно, иначе бы вряд ли так пространно о том высказалась. Если в чем Леро разбирался, так это в том, что так говорят только о тех вещах, которые уже обмыслили, и, скорее всего, не раз.
- Но ты же уже подумала? - бард улыбнулся, но довольно холодно, одними губами. Каждого подобного ему краснобая задевало, когда против него применяли его же собственное оружие - недоговаривали или уходили от ответа.- Это да или нет? - этот раунд оставался за синевласой, хотя Винсент б в том не признался.
Всего ущерба от недавнего ранения осталось - пропоротая и влажная и липкая одежда - а это уже было неудобствами, которые можно и потерпеть. Тифлинг подошел к Руне, стараясь держаться так, чтоб даже ненароком ее не задеть там, где расплывались пятна подсыхающей крови.
Кем ж был ее родитель, раз наследие бездны не превалировало? Винсент мерял теми рамками, какие знал сам - а уж какое он сам отродье ему отлично прояснили, да и не раз, когда раскрылось, в том числе для него самого, что он только похож на представителя светлых рас, и то, полукровного? Поколениями его неизвестные предки несли стигму, и, зная свой родной мир, парень считал, что скорее всего его собственная судьба сложилась довольно ладно, учитывая, что его могли не только выкинуть Консерватории, но и просто прикончить. К счастью, нашлось в нем достаточно талантов, и вложили в него уже достаточно усилий, чтоб пожалеть мальчишку, не виноватого в том, что родился тем, кем родился. А может быть, его неестественное обаяние уже тогда действовало...
Тифлинг продолжал слушать Проводницу. Полудемоны, о которых он знал, если принимали всю свою суть и пользовались всем, что им было дано, были существами могучими, даже если рождались от слабых обитателей Абиса. И все без исключения были злобой и хаосом во плоти. Такого впечатления Руна не производила. А за собой Винс отлично знал способность увлекаться: изящный стан, нежный голос, воздушное покрывало волос, горящий взгляд, горячее сердце, и все его мысли уже подчинены, а способность трезво оценивать ситуацию - под вопросом. Обычно он с радостью погружался в такой дурман, торопливо пил его, как вино, пока не утратило аромат. Но то, о чем рассказывала Руна - отодвигало его обычное стремление поволочиться за красивой девчонкой, причем далеко за те пределы, где тифлинг знал правила игры. Рассказ синевласой о ее жизни.. жизнях, Леро просто немного оглушил. Так что обдумать действительно было что.
- Я понимаю. - кинул бард без тени улыбки на лицк. - Лучше, чем ты можешь представить.

Руна сменила тон и тему, встрепенулся и Винсент.
- Ты тоже. - усмехнулся он шутке, и посереьзнел. Проблемы надо решать по мере поступления, а основной повесткой дня был дворец-мавзолей, а не их биографии и не его одежда или ее отстутствие. Он запоминал числа, называемые девушкой.
- Других тоже забирали? Сколько было всего попыток, не знаешь?
Он взял свиток, протянутый девушкой... и на всякий случай положил рядом тот же самый нож, который ей уже довелось пустить в дело. Всвернутый на катушку пергамент словно радиировал в руках, кончики пальцы покалывало, словно в свитке было запечатано заклятье.
В принципе, так и было. Оперевшись на стол, он развернул свиток, сразу увидев знакомые завитки эльфийских рун. Давно его глазам не выпадало такого зрелища! Что-то удерживало их от превращения в знаки общего мистерианского алфавита, от чувства узнавания у тифлинга закружилась голова. А потом он понял, что это не приступ настольгии невиданной мощи, а словно сам мир пытается разлучить его с этим текстом, с контрабандой из других мирозданий.
Помотав головой, он отвлекся:
- Винсент читает быстрее, чем декламирует. - Кго когда-то учили понимать текст, а не проговаривать. Он уже успел понять треть повествования, и от виска до виска пронесся импульс боли, резкий но не мимолетный. - Он тебе расскажет. он вновь обратил внимание строкам, сопротивляясь давлению невидимого обруча, который все туже и туже стискивал его голову. Спазмы достигли практически максимума, а в ушах стоял такой гул, что тифлинг едва ли мог слышать что-то извне. Чем дальше он продвишгался, тем хуже становилось, и, шипя сквозь стиснутые зубы, Скворец продирался через самобичевания и наставления давно покинувшего мир эльфа. С последними строками бард не выдержал и сполз по столу на пол, едва успев катнуть держатель пергамента, чтоб свернуть свиток. Боль отступила. Все заняло едва ли минуту.
Он не мог вдохнуть через нос. От напряжения у тифлинга кровь пошла носом. Утерев лицо разрезаным до того рукавом, бард глянул на Руну снизу вверх, и слабо улыбнулся.
- Она как самка богомола. - если бы ее эльф-советник тратил больше времени на конкретику, читать свиток было б легче. Но вряд ли настолько же достоверно.
Винс достал свой свою тетрадь и быстро набросал содержание прочитаного свитка, останавливаясь на конкретике, но приписав, что текст написан очень проникновенно, и даже решение их написать явно давалось автору большой сердечной болью.
И вот уже свои записи менестрель показал Рунарии.
- Хороший сюжет для баллады о трагичной любви. - хмуро сказал он. - И явно не лучший для саги о Рунарии и Винсенте Леро.

- Да, всех уводили обычно, а вот сколько всего было их и куда их забирали, мне сложно сказать. Люди приходили ведь и до меня, а сколько привели еще другие проводники я не знаю. Духи обычно были молчаливы, до того раза.
Сопроводив коротким кивком предложение о пересказе свитков, девушка не решилась более мешать своему спутнику, да и интерес буквально бурлил в завядших безжизненных венах, ведь гарантий, что Винсу удастся разобрать текст не было вообще.
Только по внимательному взгляду Скворца, Рунария поняла, что удача таки их настигла, но ликовала она недолго. Парень почти сразу начал меняться в лице, стискивая зубы и всем своим телом показывая, что он испытывает боль.
- Винс? - с серьезным беспокойством произнесла имя синевласая, вглядываясь в измученное лицо. Спрашивать все ли в порядке не стала, и так было видно, что нет. Свитки давали прочесть свою тайну иномирцу, беря за это своеобразную плату, а вот какую именно известно было только ему. Касаться Леро, Руна тоже не решилась, ведь нет ничего хуже, чем разорванное не вовремя магическая связь, тем более когда она так не просто дается.

Хотя о последнем проводник все же успела пожалеть ровно тогда, когда тифлинг внезапно начал заваливаться на пол. Ловить было уже поздно, поэтому схватив на всякий случай в руки свитки, девушка быстро спрыгнула со стола и опустилась на колени рядом, после чего бросив нужные пергаменты рядом с ними на полу, обняла лицо спутника своими ладонями, осматривая.
- И куда это ты собрался от меня? Сознание терять решил? Э нет, ты от работы такими штучками не отделаешься, не-а, - Руна конечно шутила, а сама успела понять, что видимых повреждений эти свитки на Скворце не сделали, по крайней мере пока, после чего убрала руки, позволяя ему вытереть кровь. – Дыши только, ага?

Опершись свой рукой на колено иномирца, призрачная следила за его состоянием, готовая если нужно хоть как-то помочь. Призрак в этом случае была довольно многозадачна и универсальна, разве что искусственного дыхания сделать не выйдет.
Напряжение получилось отпустить, как только Винс произнес первые слова. – Я это уже поняла, когда меня статуя словила. Только теперь есть проблема, - девушка села на пол подобно спутнику, продолжая опираться о его ногу для удобства, - Тебе тяжело дался первый свиток, а впереди еще три и мне кажется на первом было меньше всего написанного. Сразу все боюсь ты не осилишь. Ра… - Руна прервалась, увидев тетрадь. - Что ты делаешь?
Удивленно посмотрев на новые манипуляции тифлинга с записями, синевласая ждала без лишних вопросов. Объяснение этих действий пришло само, в момент прочтения краткого пересказа из свитка и уточнения, что лишние уши повсюду.
- Я боюсь, что это единственное пока более-менее спокойное место, - легким движением вырвав исписанный лист, призрачная порвала его на мелкие лоскуты, затем поднялась и подошла к еще горячей куче книг, чтобы поджечь. Шаловливая искра быстро обожгла бумажное подношение, слегка задев руку самой синевласой.
- Ау, - почувствовав жжение, Руна одернула руку и поспешила вернуться на то же место, где ранее была. Сев на сей раз перекрестив ноги, проводник пошуршала свитками в поисках второго по очереди и найдя тот, передала сразу Скворцу. - А вот двадцать душ... У меня забрали девять. Если бы только одной не хватало, то забрали бы мою. Ладно, мы еще победим, ну или хотя бы кто то из нас.
Ободряюще улыбнувшись, призрачная протерла больное место на руке о свои штаны и протянула второй свиток Леро.
- Ну что, готов дальше? Если что я рядом. Станет невыносимо, попробуй прерваться и лучше читай сидя, мне так спокойнее.

Следующий свиток нес в себе не менее развернутое повествование чувств эльфа, его отвержение и презрение себя самого и своей королевы, всего окружения и плач по убитым невинным людям с удвоенное силой. Но была и конкретика, из которой Винс мог узнать, что убивали людей для обряда вечной жизни и приобретению магии крови.

Тот источник, о котором Руна говорила в самом начале и был в прямом смысле хранителем жизни, но сама призрачная его никогда не видела, ибо истину открыть можно было только в определенных условиях.
Голова Леро с первого абзаца усилила боль по сравнению с предыдущей, но была еще терпимой, если можно было это так назвать. Оторвать взгляда от свитка, при желании самого тифлинга бы не вышло, но вот кричать или издавать какие-то звуки, борясь с сильной головной болью он бы смог при необходимости.

Во второй половине повествования эльф обозначил, что крови для обряда нужно было собрать с тысячи человек, при том, что это должны быть и дети, и подростки, и молодые, да старые женщины. Мужскую кровь в тот источник собирать было запрещено.
«Я проклял свою кровь, отравив себя, а собранную кровь наделил каплей своей. Сегодня вечером, когда госпожа окунется в источник, а я окажусь последним, кто его проверял, обряд не только не свершится, но еще и сама Алария заснет навсегда. Только я не учел, что есть еще один обряд…»

На этом второй свиток был закончен. Сознание Винса еще было при нем, но вот состояние как после битвы. Все тело сводило, ломало кости, раскалывалась голова и кровь уже маленькой струйкой катилась из левого уха.
- Винс, ты меня слышишь? – голос синевласой звучал не раз, но сам парень мог услышать, как раз-таки его впервые.

Мир открывается с других перспектив, когда сидишь на полу. Пространство под столом кажется крышей, или таинственной пещерой, потолки уносятся в небо. А красное зарево в глазах и отблески желтого пламени факелов в полированных поверхностях превращаются в рассветы и закаты.  
Только потому, что Винсент был дезориентирован, пытался прийти в себя, он не потянулся к щекам Рунарии ответным жестом. Словно не мучающая магия иссякла, а прохладное прикосновение синеволосого призрака отогнало боль, ценой которой он прочитал первую часть откровений дроу. Несколько ударов сердца тифлинг просто бездумно смотрел в глаза Проводницы, слушая ее голос, и не слыша ее слов. Потом в мир прорвались смыслы, причины, и следствия, и Леро вынырнул и из собственной слабости, вызыванной пыткой свитком, и из рук Руны, и из немоты.
Он заметил шрамы на тыльных сторонах ее кистей. Ему понравилось, как встревоженно Рунария заглядывала ему в лицо. Ему понравилось, что Рунария осталась сидеть рядом, положив ладонь на его колено. Его взбесило, что и то и другое ему по нраву.
"Соберись, идиот." - велел Винсент сам себе, представляя, как воображаемая веревка сгорает в яркой вспышке.
Когда бард закончил переписывать содержимое свитка для Руны, силы немного восстановились. Но тут призрак вырвала исписанный лист, и, раньше чем парень успел возразить, сожгла.
- Винсент не думает, что в этом была необходимость, - заметил Винс, - Но там нет ничего такого, что он не смог бы запомнить. - он обратил внимание, как отдернула Руна руку, когда огонь, охвативший подношение, лизнул ладонь дарительницы. "Значит, опалима?"
Растирая легкий ожог, синевласая села рядом, и, когда протянула следующий свиток, бард перехватил ее руку, поняв уже, что девушка не собирается в шарахаться от прикосновений в приступе притворного ханжеского смущения. Забрав пергамент, тифлинг бережно коснулся губами того же места на ее пальцах, куда поцеловали языки пламени:
- Оставь это Винсенту. Его огонь любит. - и спросил, развернув ее руку, чтоб явить алые полосы свежих шрамов. - Это пройдет?

Устроившись удобнее, Леро сделал несколько глубоких вдохов, как перед нырком, и развернул второй свиток. На сей раз удерживать внимание на завитушках эльфийской рукописи было легче, отчаяние и ненависть в чернилах были запечатаны еще ярче, а описаное - еще надрывнее и кровавее. Вот только и ощущения менестреля сразу достигли того же пика, от которого у него чуть не мутилось в голове. И если в первый раз в висках кольнуло, словно предупреждение, то второй раз сразу ударило на поражение, как если бы заклинатель уже знал, что подобное испытуемый в состоянии выдержать. А затем колесо магической дыбы начало медленно поворачиваться.
Но чтец был выносливее, чем могло показаться на неискушенный взгляд. Скворец оперился в Имперской Кузне, а ее не зря так называли. Из сирот там в прямом смысле изготовляли орудия и оружие. Хрупкие просто не выдерживали закалки и ударов молотом и Винсент не знал ничего об их судьбе. Сам же он, как оказалось, обладал необходимой стойкостью, и ее только подстегивала угроза жизни. Если в этих свитках зашифровано знание, которое ему нужно, чтоб выжить в этом подземельи, что же, он не боялся той цены которую магия требовала, чтоб ее получить.
В этот раз Леро так и не узнал, что не мог отвлечься от чтения свитка, прежде, чем испытает всю меру. Он просто не собирался этого делать.
По волосам парня пробежали красные нити, радужки глаз стали красными, а под неестественно разогревшейся кожей плясали всполохи.

А потом Винсент снова практически бездумно смотрел, как Руна что-то говорит, и ему казалось, что то его тело набито иглами и ватой, а сознание трепещет, как огонек лучины на сквозняке. Потом он обнаружил себя уже на лежащим на полу, судорожно сжимая руками голову, причем под левой было что-то влажное и липкое. Боль наконец нашла выход, и он решил, что кричит, выплескивая все испытанное, но на самом деле лишь негромко застонал на выдохе. И только тогда прорвался и голос Рунарии.
Еще какое-то время парень валялся мешком на полу, стараясь сдержать жалобный скулеж, и принуждал себя ненавидеть дроу, который мог составить свои мемуары вдесятеро кратче, проклятую кровавую девку, собственные неугомонные любопытство и самонадеянность, и найти в этой злобе опору. Потом понял, что так только растрачивает силы.
- Острожно, Руна... - Винс поднял руку, показав девушке кровь и тем ее предостерегая, прикрыл глаза, и принялся считать глубокие вдохи, и такие же контролируемые выдохи, стараясь отрешиться от истерзанного тела, и вернуть себе собранность и хлоднокровие. С десятым выдохом он принудил себя сесть ровнее.
- Сколько прошло времени?

Руна посмотрела на разгорающиеся обрывки тетрадного листа и пожала плечами.
- Подумала, что свитки не просто так были скрыты от чужих глаз, не хотелось бы, чтобы при нашей неудаче, их расшифровку кто-то нашел.
Может это и оказалось лишним, но синевласая была заинтересована в выживаемости их обоих и, что не мало важно, у нее появился маленький шанс на возвращение себе жизни, поэтому любая забота о безопасности и самом тифлинге, была оправдана личными мотивами. Хотя и не только ими. Ощущение легкой привязанности и даже симпатии призрак пока отгоняла из своей головы метлами, что было сложным занятием, ведь плут был крайне хорош, из-за чего проводнику уже самой себе приходилось напоминать о положении дел, касаемо жизни, а точнее, как раз ее отсутствии. Встретив такого на первых порах попадания на Мистерию, во время еще не убитой мертвецами наивности девушки, коленки Рунарии точно бы подгибались от чувственности и волнения
.
Винс был прав, когда решил, что призрачная не будет разыгрывать представления из-за касаний или увеличившегося тактильного контакта между ними, пожалуй, даже наоборот, испытывала приятное и даже благодарное чувство, когда видела, что Скворец забывает, что его спутница призрак. Конечно Руна не знала, что на самом деле творилось в голове у парня, но ей очень хотелось верить в хорошее, а потому, проследив за движениями Винса, улыбнулась на прикосновение его губ к своей руке.
– Хорошо, огонь твой, - сказала с теплотой девушка, а на следующий вопрос неопределенно пожала плечами. – Не знаю.
Притянув к себе руку, синевласая собиралась посмотреть на свои отметины, но взлохмаченная последними событиями прядь передних волос упала на лицо. По привычке призрачная попыталась сдуть ее воздухом и только когда вдохнуть не вышло, опомнилась и с досадой убрала ее за ухо свободной от свитка рукой.
- Вот этот может пройти, - Руна указала на след от искры. – У меня есть теория, что, когда чья-либо кровь попадает в меня или на меня, во мне включаются те процессы, на которые хватает ресурсов. Скорей всего первой включится регенерация. А вот эта скорей всего нет, - теперь уже призрачная провела подушечками пальцев по еще болезненным красным узорам от хранителей. – Все, что у меня есть, это душа, поэтому наказывали через нее, а стереть с нее шрамы не получится.  

Второй свиток оказался для Скворца еще более мучительным, об этом уже кричало все его тело. Синевласая даже отодвинула с края стола нож тифлинга, побоявшись, что тот от боли может нечаянно пнуть стол и оружие при падении воткнется тому в ногу. Конечно, это было почти невозможно, но для своего же спокойствия Руна сделала то, что должна.
Просто смотреть на этот раз было немного сложнее для девушки, но она продолжала держать свои руки при себе даже тогда, когда заметила очередную струю крови на лице Леро и вслушалась в сдержанный звук от боли. Она знала, что внутри он горел, понимала глядя на тонкую струю алой жидкости на шее.
- Это точно писал эльф? – скорее прорычав, чем произнеся, проводник подсела ближе, ловя любые намеки на потерю сознания спутника. Тот все же был крепким малым, видно было, что кровь не человеческой породы. Любые темные твари проходят магические испытания чуть терпимей остальных, да и мало ли какие у тифлинга были предки, с которыми что-либо передалось по крови.

Чтение было закончено, но Скворец после него еще не вернулся в себя. Из-за напряжения от него исходила повышенная теплота кожи и Руна радуясь своим холодным рукам, приложила одну из них на лоб парня, надеясь чуть охладить, то тщетно. Тут мог помочь только снег.
Только она захотела сменить нагретую влажным лбом руку, как Винс очнулся.
- Вижу-вижу, не беспокойся.
Убрав пока от спутника прочтенный свиток, девушка продолжила наблюдать, как испытуемый эльфом приходит в себя. На все его попытки синевласая смотрела с тревогой. Она затмила все восхищение, но не убила веру в то, что парень со всем справится.
Прикасаться к лицу призрачная больше не стала, а вот за руку Скворца все же взяла. Согнув ногу и опершись в колено подбородком, она терпеливо ждала, пока секунды убегают в никуда, как песок сквозь раскрытые пальцы, позволяя боли сойти на нет.
- Мало прошло, еще полежи, - девушка отпустила руку Леро, когда тот начал вставать.

Боль ушла, причем куда быстрее, чем то казалось тифлингу. Ему было неприятно, что Рунария видела его таким слабым и жалким, баюкающим сам себя на полу, словно избитый ребенок. Если бы вернуть назад, зная, что предстоит пройти, он бы захотел, чтоб девушки тут не было. Да, ему было приятно знать, что она переживает, но одно дело - легкое недомогание с налетом героизма, а совсем другое - настоящая выламывающая кости слабость и боль.
Скворец накинул легкий морок, прикрывая от девушки изменившие цвет волосы и глаза, и спрятав гуляющие под кожей огни. Ему быстро становилось лучше, хотя бы до той степени, что он вновь подтянул к себе письменные принадлежности. Несколько минут молча и сосредоточенно писал, что прочитал, не видя смысла повторять про самоуничижения автора оригинальных строк. Писал про бессмертие и про магию крови, про кровь тысяча и одной души, про отраву источника. Про то, как опасно распахивать свою душу и вручать сердце тому, кем движет только преследование целей за пределами того, что может дать тот, кто готов пожертвовать собой. "Бездна!" - в свитке о том не было. Тифлинг принялся вымарывать строчки своих размышлений, не относившейся к делу, и не представлявших никакого интереса для призрака.
- Рунария... - правой, чистой от крови, но заляпаной чернилами, рукой Винсент вдруг довольно резко ухватил синевласую за подбородок, и поднял ее лицо вровень со своим, заглядывая ей в золотистые глаза. - Скажи снова о доверии. Винсенту надо знать, что... Что это не план создателей этого чертового лабиринта. Что это не для того, чтоб Винсент обессилел тут, что это не очередная ловушка, как та падающая плита или блуждающий туман с тварями. Потому что если так, - он тяжело сглотнул. - Если так, я лучше пойду и найду явную опасность, а не это истязание. - он подался вперед. Он понимал, что эти вопросы выдают бессилие еще силнее, чем все его хныканья на полу. Но в признании слабости часть ее преодаления, наверное. - Винсент... я должен знать, что ты - не очередное испытание, придуманое этой кровавой сукой и ее приспешниками. Это действительно нужно? Это настоящее? Ты настоящаяя?

За то короткое время, что они с Винсом уже были знакомы, девушка успела примерно понять часть открытого для нее характера спутника. Как и все мужчины, тот любил восхищение им, не отказывался от случая проявить себя и доказать, что он сильнее, чем кажется. Парень не сдавался без боя и это давало ему все шансы на выживание и ему было не все равно.
Так же синевласая понимала, как много от нее еще скрыто. У каждого есть черная сторона и та вспышка гнева вначале, дала ей повод понять, что слышать истину Леро не всегда может сразу, если в чем-то убежден. Не обошлось и без мнительности и, пожалуй, жестокости, пока в ее минимальной мере.

У Руны не было желания или тем более цели стать врагами, но, как и тифлинг, у нее были свои страхи на их союз. Чем больше она узнавала, тем чаще возникал в ее мыслях вопрос, направленный в адрес ее двуногого феникса.
" Если ради своей жизни, ему придется забрать мою, он убьет меня? "
Сама призрачная на этот вопрос старалась не отвечать, но, черт возьми, «да» так и продирало себе дорогу в ее сознание.

Сейчас, с тенью беспокойства во взгляде, синевласая наблюдала за беглой рукой, выводящей краткий пересказ второго свитка, ни в коем случае не ощущая жалости к измотанному Скворцу. И все же, что-то внутри него ёкнуло, побудив очередные сомнения вырваться наружу.
Движение его руки было быстрым и резким, из-за чего девушка не успела увернуться и испугалась. Все-таки, раненные звери всегда кусаются больнее, если не готовы сдаваться.
Распахнув в недопонимании глаза, Руна смотрела, как то, что терзало парня, выходит наружу. Почувствовав несправедливость, она могла бы взбунтовать, но нет. Вообще не было таких чувств. В глазах девушки все еще читалось беспокойство, а его наиграть было непросто, когда на жизнь подопечного все равно.

Эта короткая речь Леро была подобна ледяной воде, которой он окатил пригретую к его плечу потерянную душу напоминая ей о том, что та слишком близко приблизилась.
Синевласая не спешила кидаться в оправдания или дурманить мысли Скворца. Она вообще не торопилась подкидывать какие-либо дрова в его пылающее состояние, наоборот, пыталась тщательнее подобрать слова, чтобы успокоить, обезопасить и убедить в том, что напротив него не сидит враг.
- Тебе сейчас лучше спросить у самого себя, настоящая ли я, ведь те чувства, что у тебя откликаются на счет меня, могут донести истину быстрее, чем любые мои слова.

Руна не отводила взгляд, а тон ее голоса был спокоен, когда она говорила о себе.
- Я не знаю плана создателей, лишь смутно догадываюсь, что они хотят. Скорей всего он как раз в конце этих чертовых свитков. Я давно их нашла и повторю, то, что, хотя бы ты можешь их прочесть, действительно большая удача и я не представляла, какую сильную боль они тебе принесут. Дочитывать их ты не обязан, особенно, если ты не в силах или не готов узнать, что получишь по итогу. Просто узнав все, получишь больше шансов на выход из этих проклятых стен.
Все это время позволяя Винсу выступать на передовой, девушка оставалась неподвижной в неприятных тисках его горячей руки. Она видела, что сейчас ему было необходимо понять то, что он и так видит.
- Неужели ты не чувствуешь, что я на твоей стороне? – тихо, почти шепотом произнесла Руна.

Рунария не пробовала ни отпрянуть, ни высвободиться, не уводила взгляда, а внимательно и тревожно на него смотрела. Винсент бы и сам так делал, если б пытался убедить кого-то в своей непричастности. Но если в его адрес бывали когда-нибудь подозрения, можно было почти что с гарантией считать их обоснованными. Обман для Скворца был хлебом насущным. Талантом и ремеслом. И даже если бы только к музыкальной части его дара обратиться, не игра ли с сознанием, заключать людей своим исполнением и историями в песнях в плен воображения и фантазий?
- В этом-то месте руководствоваться чувствами? Самоубийство. - его чувства как раз орали ему на разные голоса противоречивые вещи. Винс видел поступки девушки, видел ее участие. Слышал, как она рассказывала о своей жизни. Видел ловушки, расставленные в этом мавзолее-дворце, и со свойственной многим лжецам подозрительностью, был склонен видеть это и в других. - Моим чувствам доверять нельзя. Они даже Скворца обманут. А вот доверять тебе он очень хочет. Прошу тебя, Руна, дай ему такую возможность. - последние слова Винсент произнес с трудом. Он действительно сейчас меньше всего хотел забить клин между ними. Входя, он не думал, что ему будет нужен союзник в подземельи. Но вот Руна была нужна. Хотя если раньше ему казалось, что проводница пытается ввергнуть его в панику, то теперь точно так же казалось, что их роли поменялись, и теперь уже синевласая слишком беспечна.
Но боялся Леро не боли, которой приходилось вырывать драгоценные знания,. а бессилия и неизвестности. А если что-то произойдет, пока он будет в беспамятстве? А если так и задумано? А может, все, что в этих стенах ценного - он уже нашел, и теперь надо только сберечь и вынести на волю, пока цена не возросла. Это как вовремя встать из-за карточного стола.
- Не в силах? Не пытайся мной манипулировать. - Тифлинг уже давно разжал свою хватку, продолжал держать ладонь на щеке девушки, а потом скользнул вниз, по шее, вдоль ключицы к плечу призрачной, по руке, по пальцам Руны, и вернулся к брошеному на раскрытую тетрадь перу.  
Повисла пауза. Менестрель пытался разобраться в мешанине противоречивых ощущений, мыслей, выводов.
- Винсент чувствует. - Все, на что парень сейчас надеялся, это на то, что Руна сумеет погасить его мнительность. И, понимая за собой это жгуче, почти такое же болезненное, как магия свитка, желание, он только подпитывал свои опасения. И спираль подозрительности делала новый виток.
А вдруг синевласая и есть древняя царица, непревзойденная в своих жестокости и коварстве? Полудемону такое только в забаву. Может быть он уже добрался до середины какого-то ритуала, с каждым свитком вкладывая часть себя, продвигаясь по этому чудовищному сюжету к смертельной развязке. Коготок увяз - всей птичке пропасть.
Но одновременно с тем, сам бард совсем не представлял, что могла бы ему сказать Рунария, чтоб развеять опасения. Эта мысль оказалась или показалась неожиданно полезной.
- Прости. Винсент сейчас понял. Его демонов он должен заткнуть сам.

Услышав о манипуляции, девушка даже улыбнулась. Не зацепиться за что-нибудь это был бы не Винс.
- Я не манипулирую тобой, я лишь напоминаю, что именно в этом случае у тебя есть выбор.
Его сомнения лежали ясным пластом на лице, отражались в скованности, хмурости и переживаниях, которые он даже если бы хотел, вряд ли бы смог утаить от синевласой. Руна понимала и принимала сейчас любое его состояние, ведь находилась в похожем и, не без лукавства, испытала облегчение, когда узнала, что ее тревога не одинока.

Разговор был явно незакончен и, долго не думая, уже сама призрачная сократила расстояние между ней и Леро, сев напротив него коленями в пол.
- Винс, оставь это пока, - девушка отодвинула от него тетрадь с пером и попыталась опять забрать все внимание на себя. Чтобы это получилось с большей вероятностью, вложила в его ладони свои, бережно сжав. Сейчас внимательность и нежность к Леро у Руны были на максимуме. Она понимала по какому тонкому льду она ходит рядом с этим смельчаком, поэтому оставить его в таком состоянии она была не в праве, да и знала, что терпеть неудобства или неприятные, или даже лишние прикосновения, он не станет.

- Послушай меня и услышь меня, прошу, правильно. Я понимаю тебя как никто другой в этом месте. Я буду на твоей стороне, чтобы не случилось, пока и ты на моей или моя воля в моих руках. Но ты прав в том, что все происходящее здесь, в этих стенах, какой-то безумный план, в котором легко потерять веру не только глазам, но и в самого себя.
Синевласая чуть сильнее сжала его руки. Ей очень хотелось вернуть ему уверенность в то, что он видит, слышит и чувствует.
- Ты очень сильный, очень проворный, ты точно не сдашься без боя и даже в таком месте, ты успеваешь меня удивлять. Но ты прав в том, что со своими демонами тебе, как и мне со своими, придется бороться самому, потому что, чтобы я не делала для тебя, что бы не говорила, они все равно будут сильнее. Ты думаешь, мне не страшно?

А Руне было чего боятся. Той же беспомощности и неизвестности, что наступала с разных сторон. Единственное преимущество у синевласой было то, что она призраком излазила большинство коридоров и примерно понимала откуда не было шансов выбраться даже у проворного Скворца.
- Вот ты не знаешь, можно ли мне верить. Думаешь, что я часть плана кровавой госпожи, ведь может так оно и есть. Только не в том варианте, что ты можешь себе вообразить, читая эти кровавые строки. Но максимум моего участия только лишь в том, что я, а точнее моя душа, наверняка уже давно заочно подсчитана и отправится в топку к остальным, ранее пойманным.

Лицо проводницы тоже изменилось. Тень страха в глазах, очень зажатое от волнения тело, с которым она ни как еще не могла договориться. У живых людей в такие моменты еще бывают очень влажные руки и кровь приливает к коже, но это был не ее случай.
- Я ведь не смерти боюсь Винс, она так или иначе уже коснулась меня своей костлявой рукой. Я боюсь, что если там, в конце, нас будет ждать эта кровавая сука и она позволит тебе выбирать, то ты выберешь только себя, - призрачная перестала касаться рук Винса, переместив их себе на колени. – Но не смотря на эти мысли, которые я не пускаю на передовую из-за всех сил, я верю в тебя, верю тебе и остаюсь только на твоей стороне.

Этот разговор так или иначе наложил тяжелый след не только на девушку, но и на окружающую вокруг обстановку. Все-таки это место любило смерть и страх, а еще кровь. Синевласая поспешила отвлечь от темы их обоих и указала на застывшую на шее Винса кровь.
- Как ты себя чувствуешь? Подкинуть может еще книг в костерок?